испортишь жизнь.
Сильвия улыбалась своему отражению в зеркале.
- Эка важность, подумаешь! Люди всегда портят друг другу жизнь. Ко-
нечно, ему придется страдать!.. Бедняга! Не хотела бы я быть в его шку-
ре... Ну, ну, я шучу, не беспокойся за него! Неужели ты думаешь, что я
не знаю качеств моего Адониса? Он ничем не блещет, но на него можно по-
ложиться - уж я-то кое-что в этом смыслю. Конечно, я не стану ему этого
говорить: мужчину никогда не следует баловать, а то он начнет вообра-
жать, что имеет на тебя какие-то права. Но я знаю все его качества. Я не
так глупа, чтобы его обижать, - ведь это значило бы вредить самой себе!
Конечно, не поручусь, что не буду его бесить (это ему полезно - пусть
немножко похудеет!), но изводить его буду не чересчур, а ровно столько,
сколько необходимо. Разумеется, только в том случае, если мне не на что
будет жаловаться, а иначе пусть сам на себя пеняет: я в долгу не оста-
нусь, всегда плачу наличными! Я честно торгую: надуваю покупателей ровно
настолько, чтобы можно было прокормиться, не больше. Но если они пробуют
надуть меня, - ну, тогда я уже не стесняюсь!
- Что за женщина! Никогда нельзя заставить ее говорить серьезно! -
воскликнула Аннета.
- Если о всех серьезных вещах говорить серьезно, тогда и жизнь станет
невмоготу! - сказала Сильвия.
Леопольд скоро опять пришел, и Сильвия не стала его томить. Она быст-
ро обозрела позиции противника и, не выходя из-за оборонительных укреп-
лений, проверила его вооружение, амуницию и провиант, а тогда уже добро-
вольно сдалась. Она без всякого труда незаметно внушила ему свою идею, и
Леопольд до конца жизни сохранил иллюзию, что это у него первого явилась
мысль открыть большую мастерскую "Селив и Сильвия".
Свадьбу решили сыграть в середине января - сезон, когда работы у
портных меньше. Последние недели перед свадьбой были веселым временем и
для работниц мастерской - сияющий Леопольд угощал всю компанию, водил в
театр и кино. Эти девушки так любят повеселиться! Когда одна из них вы-
ходит замуж, им кажется, что она словно приносит в их общий дом счастье.
И каждая, встречая этого дорогого гостя, шепчет ему мысленно:
"Смотри же, не забудь! Следующая очередь - моя!.."
Всеобщая радость заразила и Аннету. Казалось, она должна была бы сей-
час еще живее почувствовать, как неудачно сложилась ее жизнь. А между
тем она спрашивала себя, куда девались все ее горести: они соскользнули
с нее, как сорочка с бедер. О молодость, горе тебе нипочем!.. Нельзя
сказать, чтобы брак Сильвии приводил Аннету в восторг. Она нежно любила
сестру, и ей было немного грустно при мысли, что они теперь уже не будут
так близки. И потом досадно было, что такая хорошенькая девушка выходит
за довольно простоватого парня. Не о таком муже для Сильвии мечтала Ан-
нета. Но что за дело людям до чужой мечты! И они правы... Каждый бывает
счастлив по-своему.
Сильвия была довольна. Любовь Леопольда и его явное восхищение льсти-
ли ее тщеславию и мало-помалу покоряли ее сердце. Она говорила сестре,
что ценит степенность и серьезность своего жениха - он будет ее надежным
товарищем и ни в чем не станет ее стеснять. Правда, изменять ему она не
собирается, но никогда нельзя поручиться за будущее, а Леопольд тем хо-
рош, что не станет строго требовать у нее отчета в поведении, - в этом
она уверена. Леопольд не стремился узнать прошлое Сильвии, он ей верил,
и Сильвия была ему за это благодарна.
Жизнь оставила Леопольду мало иллюзий и сделала его терпимым. Она на-
учила его, что лучшее правило поведения - благодушный эгоизм честного
скептика, доброго и нетребовательного, который не ждет от других того,
чего сам не может дать.
У Сильвии было больше общего с Леопольдом, чем с Аннетой. Аннету она,
конечно, любила сильнее. Но, будь Аннета мужчиной (так, смеясь, говорила
Сильвия), она бы ни за что не вышла за нее замуж. Нет, нет, это плохо
кончилось бы!.. А с Сельвом она чувствовала себя в безопасности. Это
чувство спокойной умеренности избавляло ее от необходимости размышлять о
женихе: она думала о свадьбе, о подвенечном наряде, который себе сошьет,
о своем будущем хозяйстве и грандиозных коммерческих проектах. И эти
мысли рождали чувство полного удовлетворения.
Свадьба состоялась в солнечный зимний день. Потом Сельв повез всех в
Венсенский лес. Устраивались веселые пикники. Аннета охотно принимала в
них участие. В другое время ей был бы неприятен вульгарноватый пошиб
этого шумного веселья. Сейчас она его не замечала. Она развлекалась
вместе со славными юношами и девушками, для которых это были часы бла-
женного отдыха среди дней тяжелого труда. Она участвовала в играх и всех
пленила своей живостью и заразительной веселостью. Сильвия привыкла ви-
деть сестру холодной и высокомерной и сейчас с удивлением наблюдала, как
она от души веселится. Вот она играет в жмурки: с завязанными глазами,
красная от возбуждения, улыбаясь во весь рот и выставив вперед подборо-
док, как будто хочет поймать на лету солнечный луч, она идет большими
шагами, спотыкаясь, раскинув руки, как крылья, и хохочет во все горло!..
Не один человек, глядя на красивое, сильное тело этой страстной женщины,
вероятно, думал: "Кого она покорит? Кто покорит ее?.." Но Аннета, каза-
лось, думала только об игре... Куда девались все заботы, еще вчера ее
угнетавшие? Где ее сосредоточенный, напряженный, ушедший внутрь взгляд?
Да, в ней несомненно была какая-то душевная гибкость!.. Сильвия ставила
себе в заслугу, что сумела отвлечь Аннету от забот, и радовалась этому.
Но Аннета хорошо знала, что причина ее нового настроения гораздо глубже.
Не от свадебного веселья у нее стало легче на душе, а наоборот: она была
так весела на свадьбе потому, что ее тревога улеглась.
Но что же произошло? Произошло нечто странное, и не сразу, - только
проявилось оно, это новое, внезапно, в один прекрасный день.
Это было за несколько недель до свадьбы Сильвии, в воскресное утро.
Аннета сидела полуодетая перед зеркалом у своего туалетного столика. По
воскресеньям она любила одеваться медленно, не торопясь, - ведь в другие
дни нужно было рано уходить из дому. Ей лень было двигаться - сказыва-
лась накопившаяся усталость. Марк, как только встал, убежал к тетке. Он
живо интересовался предстоящей свадьбой и смешил Сильвию своими замеча-
ниями, которые делал тоном бывалого человека. Леопольд его баловал: что-
бы угодить Сильвии, он ухаживал и за ее собачонкой. И Марк, польщенный,
гордый таким вниманием к нему взрослого мужчины, проводил весь день вни-
зу, а к матери возвращался неохотно. Аннета замечала это с горечью и
унынием. Но в то воскресное утро усталость была сильнее горя, и к ней
примешивалось какое-то тайное чувство, не лишенное приятности. Аннета по
привычке все-таки вздохнула. Но она наслаждалась этой приятною уста-
лостью, сознанием, что сегодня можно, слава богу, отдыхать, вытянувшись
в кресле... Воскресенье! Прежде Аннета не умела ценить его по-настояще-
му.
"Устала я! Устала! Как хорошо, что не надо никуда идти!.. Спать бы и
спать - тысячу лет!.. Сидеть вот так, хотя и в неудобной позе, не делая
ни одного движения. Точно ты зачарована и боишься разбить чары. Не буду
двигаться! Как хорошо!.."
Она смотрела в окно, на крышу напротив. Из трубы пекарни поднимался
дым. Завиваясь светлыми кольцами на ветру и приплясывая, он весело бежал
к голубому небу. Глаза Аннеты смеялись, душа уносилась ввысь и вместе с
этими прихотливыми арабесками дыма плясала в воздухе, освободившись от
земной тяжести. Душа ее была открыта солнцу и ветру. Аннета вполголоса
напевала... И вдруг ей вспомнился взгляд молодого человека, который с
восхищением смотрел на нее вчера в омнибусе. Она его не знает и, конеч-
но, никогда больше не увидит. Но этот взгляд, который она перехватила,
неожиданно повернув голову (а он думал, что она его не видит), так прос-
тодушно говорил ей о ее красоте. что оставил в ее сердце чувство живой
радости... Она притворялась перед собой, будто не знает, откуда эта ра-
дость... Но когда зеркало отразило ее улыбку, она вдруг увидела себя
глазами того, кто ее когда-нибудь полюбит... Где вы, заботы?.. Они еще
жужжали где-то, но далеко, очень далеко, да и то лишь время от време-
ни...
"Нет, довольно, довольно! К чему?.. Со всем этим нужно покончить!"
Такие мысли для Аннеты были не новы. Она уже двадцать раз твердила
себе то же самое. Но нечего было ожидать, что она выполнит свое решение.
Разум - хороший советчик, да в его советах много ли проку? Сердце можно
убедить лишь доводами сердца.
Сейчас и в таких доводах не было недостатка. Сейчас Аннета готова бы-
ла признать нелепой страстность своей материнской любви. Но признавала
она это потому, что в ней воскресли другие потребности, которые она до
сих пор в себе подавляла. Она больше не могла, не хотела их отвергать.
И, как только она их безмолвно признала, она почувствовала себя освобож-
денной. Голос встрепенувшейся молодости говорил ей:
"Ничего не потеряно. Ты еще имеешь право на счастье. Жизнь твоя
только начинается..."
Мир вокруг ожил. Она снова обрела вкус ко всему. Даже в тусклые дни
бывали просветы. Аннета не строила никаких планов на будущее. Она просто
радовалась при мысли об этом отвоеванном будущем, каким бы оно ни бы-
ло... Да, да, она молода, молода, как этот юный, наступающий год... Вся
жизнь перед ней... Она никогда не пресытится ею!
Начало февраля - чудесная пора. В Париже она полна очарования. Весна
чувствуется пока только в небе и в сердце, но уже все вокруг кажется ка-
ким-то удивительно чистым, все светло и ясно, как радость просыпающегося
ребенка. Наступает самое прекрасное время года. Птиц еще не видно, но в
воздухе уже слышен их полет: кажется, что стоишь на верхушке башни, ухо-
дящей в ясное небо, и видишь тучи крыльев, стаи ласточек, которые пере-
летают через моря и летят к нам. И вот они уже здесь, они поют в моем
сердце!..
Как всякий здоровый человек, Аннета любила все времена года. Она лег-
ко приноравливалась к ним, она словно вбирала в себя часть их скрытых
сил. Весна, пора обновления, наполняла ее радостным возбуждением.
Ходьба, работа - все доставляло ей удовольствие. Она возвращалась до-
мой приятно усталая и с отличным аппетитом. Все ее живо занимало, опять
проснулся интерес к умственной жизни, ко всему, что она забросила за
последние четыре года, - к музыке, книгам. Несмотря на утомление, она
выходила иногда и по вечерам, бежала на другой конец Парижа, чтобы пос-
лушать концерт, на который достала билет. У Сильвии тяжело проходило на-
чало беременности, и она завидовала сестре.
Во время вечерних прогулок за Аннетой не раз увязывались мужчины.
Рассеянная, поглощенная своими мечтами, она их долго не замечала, но
вдруг от беседы с самой собой ее отвлекало ощущение, что кто-то следует
за ней по пятам. Очнувшись, она с любопытством оглядывала субъекта, ко-
торый что-то ей нашептывал, пожимала плечами или делала недовольную гри-
масу и шла дальше, ускоряя шаг и бормоча про себя:
- Вот старый дурак!
"Дурак" часто бывал не старый, а молодой. И тогда Аннета думала:
"Лет через десять и Марк, пожалуй, будет делать то же самое..."
И останавливалась, возмущенная. Юноша встречал гневный взгляд, пред-
назначавшийся будущему Марку, и отставал. А она уже снова улыбалась,
представляя себе на месте этого юноши своего Марка, взрослого, красиво-
го, - как-никак это было забавно и тешило ее материнское самолюбие. Но
она тут же спохватывалась и начинала мысленно себя бранить... Мало того,
она бранила Марка!
- Шалопай! - ворчала она. - Вот вернусь домой, надеру тебе уши!
(И она так и делала.)
Эти маленькие приключения забавляли Аннету только вначале. Когда же
