жены. Сильвия вовсе не хотела от него избавиться. Все дело было в том,
что ее сильно тяготила беременность. Она нисколько не берегла себя и не
хотела ничего менять в своем образе жизни. Но от этого ей становилось
еще хуже. Долгие месяцы беременности проходили у нее совсем не так, как
у Аннеты: для той они были нескончаемой грезой, тихим блаженством, кото-
рое слишком скоро кончилось. Сильвия же не способна была предаваться
мечтам. Она стала раздражительна, не желала отказываться от своих обя-
занностей, прав, удовольствий. В конце концов сильное нервное переутом-
ление расстроило ее здоровье и, естественно, отразилось на характере.
Когда человек мучается, у него является потребность мучить других.
Сильвия мучилась, страдала, и ее возмущало, что муж не страдает вместе с
ней. Она старалась этого добиться: изводила его злобными и вздорными
придирками, постоянными сменами настроения и даже - вот так неожидан-
ность! - ревнивою влюбленностью, которая, однако, не мешала ей постоянно
осыпать его попреками. Бывали дни, когда Леопольд просто терялся и не
знал, что делать.
Аннета была всегда рядом, всегда готова выслушать его жалобы. Он под-
нимался к ней наверх, чтобы излить душу. Терпеливо выслушав его, она
всегда умела его утешить и развеселить, так что он сам часто смеялся над
своими маленькими неприятностями. Эти беседы создавали между ними сообщ-
ничество, как между людьми, связанными только им известными тайнами. И в
присутствии Сильвии они иногда лукаво переглядывались. Оба были честны и
потому ничуть не остерегались возникшей между ними близости, хотя и не-
винной, но небезопасной. Аннета находила удовольствие в этом дружеском
поддразнивании и невинном кокетстве, не видя в нем ничего рискованного.
А Леопольду только того и надо было - он давно испытывал на себе обаяние
силы и жизнерадостности, исходившее от Аннеты. Она же в то время была
вся поглощена открытием, что Жюльен ее любит; эта любовь сладко волнова-
ла ее, и весь остальной мир был для нее словно в тумане. Когда после
встречи с Жюльеном она слушала Леопольда и даже что-то ему отвечала,
улыбка ее предназначалась Жюльену. А Леопольд, конечно, этого не мог
знать.
Он знал, чего ему хочется. И, как порядочный человек, боролся с со-
бой. Но и порядочный человек - только человек, и ему не следует играть с
огнем.
В одно майское воскресенье они отправились вчетвером - Сильвия, Анне-
та, Леопольд и маленький Марк на прогулку в сторону Со. Походив не
дольше часа, Сильвия утомилась и, сев у подножия холма, сказала:
- Ну, вы, молодежь, карабкайтесь наверх, если есть охота. А мы подож-
дем вас здесь.
Она осталась внизу с мальчиком, а Леопольд и Аннета бодро пошли
дальше. Аннета была весела, оживленна, держала себя с Леопольдом, как
добрый товарищ... С этим простым человеком она отдыхала от душевного
напряжения, в котором ее держала любовь Жюльена и его разговоры о высо-
ких материях. Тропинка вилась вдоль длинного забора какой-то большой
усадьбы, а с другой стороны тянулся откос, поросший цветущим кустарни-
ком. Поднимаясь, они видели сквозь просветы в изгороди сбегающие по
склонам плодовые сады в белоснежном и розовом пуху цветов. Синева неба
была необычайного, нежно-зеленого оттенка, и по ней пробегали суетливые
облачка. Веселый ветер шаловливо кусался, как резвый щенок. Аннета шла
впереди, напевая, и рвала цветы. Леопольд шагал за ней по пятам. Он ви-
дел, как - она нагибалась и ее крепкая грудь натягивала легкую ткань,
видел ее голые руки, голую шею, порозовевшую от резкого ветра, и рако-
винку маленького уха в пене пушистых завитков. Кончик уха алел, как кап-
ля крови. Справа от них тянулся крутой откос, а дорога впереди была по-
хожа на узкий коридор, откуда вырывался сильный ветер и бил им прямо в
лицо. Аннета, не оборачиваясь, окликнула своего спутника. Леопольд не
отвечал. Она, наклонясь, продолжала собирать цветы и что-то шутливо го-
ворила ему. Но так как он молчал, Аннета вдруг в этом молчании почуяла
опасность. Бросив цветы, она быстро выпрямилась, но не успела обернуться
и вдруг чуть не упала: Леопольд сзади навалился на нее и грубо обнял.
Она почувствовала на затылке его учащенное дыхание, и жадные губы стали
целовать ее в шею, в щеки. Она вмиг вся напряглась, изогнулась и - отку-
да взялись силы! - яростно оттолкнула обнимавшего ее мужчину. Он не-
вольно разомкнул руки, и теперь они стояли лицом к лицу - она и ее обид-
чик. Глаза Аннеты сверкали гневом. Однако Леопольд не хотел выпустить из
рук добычу. И между ними завязалась ожесточенная борьба двух животных,
полных ненависти друг к другу, ожесточенная, но короткая. Аннета, кото-
рой инстинктивное возмущение придавало силы, так толкнула Леопольда, что
он едва удержался на ногах. Он стоял перед ней, вдвойне униженный, поба-
гровев и тяжело дыша. Они мерили друг друга сердитыми взглядами. Ни один
не говорил ни слова... Аннета быстро вскарабкалась по откосу, пролезла
через пролом в изгороди на другую сторону и побежала вниз. Леопольд,
сразу отрезвев, стал звать ее. Но она держалась от него в двадцати ша-
гах, не давая ему подойти ближе. Они спускались с холма, разделенные из-
городью, поглядывая друг на друга недоверчиво, враждебно и смущенно. Ле-
опольд не своим голосом умолял Аннету вернуться, простить его. Аннета
делала вид, что не слышит, но она слышала, и смятение, звучавшее в его
голосе, смягчило ее. Она пошла медленнее...
- Аннета! - умолял Леопольд. - Аннета! Не убегайте!.. Я вас не тро-
ну... Видите, я стою на месте, я не подойду ближе... Я вел себя как ско-
тина. Мне стыдно, ужасно стыдно... Ругайте меня сколько хотите, но не
убегайте! Ей-богу, я вас больше пальцем не трону!.. Я сам себе проти-
вен... Видите, я на коленях прошу у вас прощения!
И он неуклюже опустился на колени. Вид у него был жалкий и смешной.
Аннета, суровая, неподвижная, слушала, стоя к нему вполоборота и не
глядя на него. Но, невольно посмотрев в его сторону, она увидела, как
унижен этот человек, и была глубоко тронута. В ее горячем сердце чувства
других людей находили такой отклик, как будто это были ее собственные
чувства. Стыд, мучивший Леопольда, вызвал краску на ее щеках. Она повер-
нулась к нему лицом и сказала:
- Встаньте! Леопольд поднялся, Аннета инстинктивно отступила на нес-
колько шагов. Леопольд сказал:
- Вы все еще меня боитесь! Вы никогда мне этого не простите?
- Не будем больше говорить об этом, - сухо ответила Аннета.
Они сошли вниз, на дорогу. Аннета была нема и холодна. Но Леопольд не
мог молчать: он был очень расстроен и пытался оправдываться. Однако бед-
няга красноречием не отличался, не умел выражаться изящно. Он все только
повторял с досадой:
- Я - свинья! Аннета, все еще взбудораженная, подавляла усмешку.
Чувства ее с трудом приходили в равновесие. Ей было и противно и смешно
вспоминать эту сцену. Она не простила ее Леопольду, но вместе с тем не
могла не пожалеть этого человека, который, шагая рядом с ней, так уни-
женно каялся и все бормотал бессвязные извинения. Аннета слушала его с
раздражением, состраданием, иронией. Он всячески старался объяснить "это
гадкое безумие, которое охватывает тело..." Да, ей такое безумие тоже
было знакомо!.. Говорить это Леопольду, конечно, не следовало, но у него
был такой несчастный вид, что она невольно сказала:
- Знаю. С кем этого не бывает! Ну да ладно, забудем!
Они шли дальше молча, с тяжестью на душе, хмурые и смущенные. Когда
они уже подходили к месту, где оставили Сильвию, Аннета сделала движе-
ние, словно хотела протянуть Леопольду руку, но не протянула и только
сказала:
- Я все забыла.
У Леопольда стало легче на душе, однако он все еще беспокоился. Он
спросил, как нашаливший мальчишка:
- Вы ничего не расскажете? Аннета усмехнулась с легкой жалостью.
Нет, она ничего не сказала, но зоркие глаза Сильвии с первого взгляда
все прочли на их лицах. Она не задала ни одного вопроса. На обратном пу-
ти во время шумной болтовни, которой все трое старались прикрыть свое
смятение, Сильвия внимательно наблюдала за сестрой и мужем.
С этого дня Аннета и Леопольд не оставались больше наедине. Ревнивая
жена следила за ними. Да Аннета и сама теперь остерегалась Леопольда.
Она не умела скрыть своего недоверия, и обиженный Леопольд затаил молча-
ливую злобу.
У Аннеты открылись глаза. Нельзя было больше по-прежнему доверять лю-
дям, доверять самой себе. Нельзя было идти в жизни своей дорогой весело,
как бывало, не обращая внимания на то, что невольно будишь в других же-
лания, которых сама не разделяешь. В современном обществе, при современ-
ных нравах ее положение одинокой, молодой и свободной женщины не только
обрекало ее на приставания мужчин, но и оправдывало их в глазах всех.
Никто не допускал, что она, так смело порвав с условностями, хочет замк-
нуться в своем мнимом вдовстве, храня верность неизвестно кому. Сама
она, обманывая себя, видела цель своей жизни в материнстве. И материнс-
кое чувство, несомненно, горело ярким пламенем в ее душе. Но и другой
огонь по-прежнему горел в ней. Она старалась о нем забыть, потому что
боялась его. При этом она воображала, что никто другой его не увидит. Но
она ошибалась: огонь, помимо ее воли, вырывался наружу. И если не она
сама, так другие рисковали стать его жертвами. Случай с Леопольдом
только что доказал это. Это было противно, это возмущало! Не ослепленные
миражом глаза того, кто не любит, видят в акте любви нелепое и отврати-
тельное скотство. Именно таким было покушение Леопольда в глазах Аннеты.
Но совесть ее была неспокойна: ведь это она разожгла в нем похоть. Она
припоминала свое необдуманное кокетство, поддразнивания, всякие женские
уловки... Что ее толкало на это? Та подавленная сила желаний, тот внут-
ренний огонь, который надо либо питать, либо угашать в себе. Угашать его
мы не можем, не должны! Ведь он - солнце жизни, без него она была бы
погружена во мрак. Но пусть же это солнце не уподобляется колеснице
Аполлона, отданной в неумелые руки Фаэтона, пусть не губит того, что оно
должно живить! Пусть свершает в небе положенный ему путь!..
Значит, брак? Аннета долго отстраняла от себя этот вывод, но сознание
угрожавших ей опасностей привело ее к мысли, что брак, основанный на
любви и уважении, на спокойной дружбе, будет той плотиной, которая сдер-
жит демонов страсти и защитит ее от преследований мужчин. И чем больше
она убеждала себя в этом, тем слабее противилась мольбам Жюльена. Да и
все, словно сговорившись, склоняло ее к этому браку: перспектива матери-
альной обеспеченности и душевного покоя, потребность в семейном очаге,
влечение сердца. Ей хотелось уступить мольбам Жюльена, и она находила
все новые основания полюбить его. Впрочем, ей не нужны были никакие ос-
нования - она уже и так его любила. Уже шла в ней созидательная работа,
превращающая избранника сердца в дивное видение мечты. Жюльен ее в этом
опередил. Но у Аннеты и воображение было богаче, и душа страстнее, она
очень скоро зашла дальше, чем он.
Не сдерживая себя больше, она дала волю своей непосредственной и го-
рячей натуре. Она не прибегала к хитростям, которыми другие женщины, бо-
лее ловкие, прикрывают свое поражение, делая вид, что сердце их не поко-
рено. Аннета открыто принесла свое сердце в дар - она сказала о своей
любви Жюльену. И с этого дня Жюльен утратил покой.
Он мало знал женщин. Женщины его и влекли к себе и смущали. Не стара-
ясь их узнать, он позволял себе смело судить о них. Одних идеализировал,
других строго осуждал. А те, что не подходили ни под одну из этих кате-
горий, не возбуждали в нем никакого интереса. Люди очень молодые (Жюльен
оставался таким благодаря своей неопытности) всегда скоры на выводы. По-
глощенные собой и своими желаниями, они видят в других только то, что им
