Сияние тонкого полумесяца не затмевало свет звезд и они блестели как
кристаллы Пенджи на ровной площадке Бросающего песок.
Представив себя со стороны - угрюмого, нервного, брюзжащего - я
завернул жеребца прямо на конюшню и поставил его в одну из крошечных
отгороженных щелей под названием стойло. Дел мудро отвела кобылу в другой
конец захудалой конюшни Акбара и сняла с нее упряжь и сумки. Медные
украшения уздечки зазвенели и Дел тихо заговорила с кобылой на
Высокогорном.
Язык этот мне давался с трудом, хотя за время нашего путешествия я
сумел овладеть им достаточно, чтобы говорить и понимать сказанное. Я
слушал Дел и чувствовал, что сейчас в ее речи важны были не слова, а
интонации. Дел что-то беспокоило.
Пока она общалась с кобылой, я занялся жеребцом. Засыпал ему корм,
дал воды и встретился с ней у выхода. Оба мы несли сумки и фляги.
- Есть хочешь? - поинтересовался я, стремясь разрядить атмосферу.
Дел покачала головой.
- Значит пить.
Дел только дернула плечом.
- Может вымыться, утром?
Хитрый изгиб Северного рта, по которому ничего не поймешь.
У меня кончилось терпение.
- Тогда ЧТО ты хочешь?
В полумраке голубые глаза стали совсем светлыми.
- Освободить ЭТО.
Снова "это". Мой меч.
- Аиды, баска, ты слишком много о нем думаешь. Мне самому надоело
ждать и я с большим удовольствием покончил бы с ним здесь, чем тянуть до
Джулы, но выбора мне, кажется, никто не предлагает, - я прошел мимо нее и
вышел из конюшни. - Давай избавимся от этих шмоток. Мне нужна еда и чашка
акиви.
Дел вздохнула и пошла за мной.
- Что ж, по крайней мере в этом ты не изменился.
Мы быстро избавились от груза, купив себе постель, и вернулись в
общую комнату, полную клиентов. Дым хувы спиралями поднимался к потолку,
от разлитого вина пол был липким, отекавшие свечи разливали тошнотворный
свет. В комнате пахло молодым вином, кислой едой, стареющими шлюхами и
немытыми, потными телами.
Обычный набор запахов для кантины.
Заставляющий пожалеть, что у человека есть нос.
Дел что-то тихо пробормотала. Я показал на небольшой покосившийся
стол в углу комнаты, пробрался через человеческий стадный двор, зацепил
ногой табуретку и подтащил ее к себе.
- Акиви! - закричал я пухлой служанке, нагруженной чашками и
кувшинами. - И две миски тушеного мяса с сыром!
Дел застыла у стола, молча осматривая кантину. Она старалась ничем не
выдать своего отвращения, но я его сразу почувствовал.
- Садись, - бросил я. - Ты ожидала чего-то лучшего?
Дел обернулась. Она долго изучала меня, потом опустилась на
табуретку. Стол стоял в углу, в стороне от толпы; место, которое я оставил
Дел должно было защищать ее со спины и боков. Мне пришлось сделать над
собой усилие, чтобы самому не занять такую выгодную позицию, но Дел
предпочла не заметить это.
Служанка принесла все, что я заказал. Кувшин акиви, две чашки, две
миски, над которыми поднимался пар, и ложки. Я открыл рот, чтобы попросить
воды, заранее считая монеты, но Дел меня опередила.
- Я буду пить акиви.
Сам не знаю, как мне удалось справиться с собой и не застыть перед
ней с открытым ртом.
- Это крепкая штучка, баска.
- Совершенно с тобой согласна, - она потянулась за кувшином и
наполнила до краев обе чашки. Едкий аромат был таким густым, что я готов
был на пари разрезать его пополам мечом.
Я сунул служанке лишнюю монету и жестом отослал ее. Я никак не мог
понять, что происходит с Дел.
- Слушай, баска, я знаю, я неоднократно говорил тебе, что ты не
имеешь права упрекать меня за излишнюю любовь к неизвестному тебе напитку,
но...
- Ты прав, - спокойно согласилась она и поднесла чашку ко рту.
- Ты не обязана делать это, баска!
- Пей свое, - с прохладцей посоветовала она и сделала приличный
глоток.
В детстве я не получил утонченного воспитания; я расхохотался ей в
лицо.
- Боги, Дел... посмотрела бы ты на себя со стороны!
Она умудрилась проглотить все, что взяла в рот, сохранив достоинство.
Потом сделала другой глоток.
- Баска... хватит! Не надо мне ничего доказывать.
Голубые глаза смотрели на меня. Этот глоток дался ей лучше, лицо
почти не скривилось.
- Нельзя судить мужчину не испробовав на себе его пороки.
Я прищурился.
- А это ты от кого слышала?
- От моего ан-кайдина в Стаал-Уста.
Я ухмыльнулся.
- В этом все Северяне - сплошная напыщенность и пустые слова.
- А чему учил тебя твой шодо?
- Мой шодо учил меня семи уровням работы с мечом. Больше ни на что
времени не оставалось.
- А-а, - третий глоток. - В этом все Южане - сплошной пот и
благоухающие задницы.
Всегда на середине глотка... Я подавился, разбрызгал акиви, вытер
лицо.
- А ЭТО что должно означать?
Дел немного подумала.
- То, что ты делаешь во сне после того, как съешь слишком много сыра.
- После... а-а, - я нахмурился. - Слушай, тебе не кажется, что есть
темы поприятнее.
Дел сладко улыбнулась и выпила еще акиви.
- Поосторожнее, - забеспокоился я. - Я рассказывал тебе, что со мной
случилось. После первой чашки этой штуки меня унесли в кровать.
Она вытащила косу из-под бурнуса и томно перекинула ее через плечо.
- Кое-что у меня получается лучше, чем у тебя. Может и в этом я тебя
обгоню?
- В умении пить? Сомневаюсь. У меня многолетняя практика, и кроме
того, я мужчина.
- Так вот в чем дело, - Дел кивнула и сделала еще глоток. - Значит
пить больше чем другой заставляет мужчину его гордость.
Я вспомнил о привычных для кантин спорах кто больше выпьет. Женщины в
таких соревнованиях не участвовали, разве что в качестве награды
победителю.
Тепло разлилось у меня в животе, поднялось до шеи, щеки покраснели.
Дел, заметив это, улыбнулась. Мою реакцию можно было принять за ответ.
Что сделало меня более обидчивым.
- Мужчины во многом превосходят женщин. А некоторые мужчины в чем-то
превосходят других мужчин, и ничего страшного в этом нет. Никакого
отношения к гордости это не имеет. И нет ничего плохого в выяснении кто же
лучше.
- Упившись, мужчина может самоутвердиться.
- В некоторых случаях да, - признал я. Я помнил много таких случаев.
- Или показав, что он может дальше отлить?
- А это ты откуда знаешь?
- У меня было много братьев.
Я хмыкнул.
- Я не делаю из этого привычки. Но не отрицаю, что такое случается.
- А как насчет женщин?
- Что?
- Ты соревновался за женщин?
Я нахмурился.
- К чему все это? Ты из-за чего-то злишься на меня? Что ЕЩЕ я сделал?
Дел улыбнулась и сделала глоток.
- Я просто пытаюсь понять, что делает мужчину мужчиной.
Я выругался.
- Мужчина может не только отливать на дальность, пить и гоняться за
шлюхами.
Дел положила подбородок на ладонь.
- А женщина может не только печь хлеб и рожать детей.
- Аиды, разве я не понимаю? По-моему ты давно мне это объяснила, - я
плеснул в свою чашку акиви. - ТЫ хочешь еще?
Дел улыбнулась.
- Пожалуйста.
- Ешь мясо, - посоветовал я, копаясь в собственной миске.
- Сыр зеленый, - заметила она.
Мясо тоже, немного.
- Значит ешь вокруг. Лучшего ты здесь не найдешь.
Она поковыряла в своей миске.
- Не удивительно, что Кууми пришло в упадок. Единицы выживут после
такого ужина.
Я нашел кусок по цвету напоминавший мясо.
- В сумках есть кумфа.
Дел скривилась, а я усмехнулся.
- Ешь, - мягко повторил я. - Чтобы утром выворачивался не пустой
желудок.
25
Она выпила куда больше, чем я ожидал. И съела гораздо меньше, чем я
надеялся. Но за свою жизнь я успел кое-чему научиться, например одной
прописной истине: не стоит давать советы женщине, особенно пьяной Делиле.
Вот только я сомневался, что она была пьяна. Ну может совсем немного.
Слегка разогрелась, в голубых глазах появился блеск, на бледных щеках
расцвел румянец. И выглядела она счастливой.
Конечно, любой человек сказал бы, что быть счастливым совсем неплохо,
а видеть перед собой счастливую женщину это еще лучше, ну а счастливая Дел
это может быть самое замечательное зрелище - вот только я не знал, что с
ней делать.
Вернее, конечно знал. Но она была не в состоянии.
Или в состоянии?
Я долго мучился и в конце концов решил воздержаться. Утром она бы
заявила, что я воспользовался моментом и, думаю, наполовину была бы права.
И говоря "наполовину" я делаю ей большую уступку; мы давно делили постель,
а разве можно воспользоваться кем-то, кто и трезвый спит с тобой?
Да, я мог позволить ей напиться, а потом развлечься с ней в постели,
но на утро она ни о чем бы и не вспомнила, страдая от головной боли.
А мне нравится думать, что я оставляю женщине лучшие воспоминания чем
это.
Вернее оставлял. У меня не было другой женщины, кроме Дел, уже... и
не вспомню сколько.
И иногда меня это беспокоило.
А не пора ли вспомнить?
А хотел ли я этого?
Аиды, нет, не стоит. Я выпил еще акиви.
Дел увидела его раньше меня, и можно было этому не удивляться, потому
что она сидела спиной к стене, а я спиной к комнате. А значит Дел успела
заметить его еще по пути к нам и следила за ним внимательными, почти
жадными глазами.
На уровне моего лица я заметил свисающие по бокам руки. На пальцах
блестели кольца. Легкий шафрановый хитон, расшитый золотой нитью; сверху
бронзовый бурнус изысканного покроя из тонкой ткани; широкий кожаный пояс,
усыпанный агатами и нефритом.
- У меня есть деньги, - сказал он. - Сколько ты за нее просишь?
В первую секунду вопрос застал меня врасплох, а потом я вспомнил: мы
на Юге. Я слишком много времени провел на Севере и забыл некоторые обычаи,
такие, например, как купля и продажа людей, когда бы это ни пришло в
голову.
Я посмотрел на Дел, заметил обманчивую расслабленность, обычно
предварявшую внезапную атаку.
- Кого? Ее? - новый ноготь указал на объект разговора. - Она тебе не
нужна.
- Нужна. Сколько?
Я даже не посмотрел на него. И без этого было ясно, что деньги у него
есть - простые люди так не одеваются.
- Не продается, - отрезал я и снова занялся акиви.
- Назови свою цену, - настаивал он.
Мысленно я вздохнул.
- А ты уверен, что она будет стоить этих денег?
- Я покупаю отличия. Я сужу обо всем не так, как другие люди... Если
я чего-то захотел, значит оно стоит уплаченной суммы.
Я осторожно поставил чашку, слегка повернулся на табуретке и
наконец-то взглянул на незнакомца. Ничего похожего я не ожидал увидеть:
довольно красивый мужчина примерно моего возраста. Южанин, но с примесью
другой крови, отчего острые племенные черты были сгладились. Бледные как
акиви глаза были умными и очень, очень терпеливыми.
Это могло доставить нам серьезные неприятности.
- Нет, - повторил я.
- Чего ты хочешь? - не сдавался он. - Я могу дать тебе не просто
деньги...
- Нет, - я посмотрел на Дел, ожидая ее вмешательства. Она молча
ждала, вяло прислонившись к стене, из чего не следовало делать вывод, что
она не была готова дать отпор Южанину; если бы она не пила...
- Она мне не принадлежит.
- А-а, - от озарения почти бесцветные глаза заблестели и я понял, что
непреднамеренно понизил себя в должности. Теперь он думал, что я
телохранитель или наемник. - С кем мне поговорить относительно ее покупки?
- Со мной, - ответила Дел.
Темно-коричневые брови слегка выгнулись, выражая спокойное удивление.
