его рассказ вместе со своим отцом и сразу же вспомнил свой сон. В тот
же самый вечер я попросил у отца разрешения поехать к этому Учителю.
Через два дня, ушедших на сборы, я отправился в путь вместе с отцом,
и когда мы подъехали к деревне, где жил Учитель, я заметил, что это
место в точности похоже на то, которое я видел во сне. Мастер
приветствовал нас как старых знакомых. Он был очень простым человеком,
деревенским врачом, и жил в окружении небольшой общины учеников,
дружно работавших и практиковавших вместе. От жителей деревни я узнал,
что, когда мастер впервые прибыл сюда, он сказал, что ему 70 лет, и с
тех пор он год за годом сообщает один и тот же свой возраст. Подсчитав
количество лет, прошедших с его приезда в эту деревню, можно было
сделать вывод, что ко времени нашего визита ему было 130 лет.
Я прожил у этого Учителя несколько месяцев. В первые дни у меня
были некоторые трудности, пока я не освоился с обстановкой, потому
что я привык к важным мастерам, которые давали учения и посвящения в
формальном традиционном стиле. А Чжангчуб Дордже, казалось, вовсе не
давал мне никаких учений, хотя на самом деле в это время он учил меня
выбираться из той клетки, которую я сам создал для себя. Потом я стал
осознавать, что, проучившись столько лет, я все же не понял настоящего
смысла учений. Но тем не менее я не чувствовал себя удовлетворенным,
потому что этот мастер не дал никакого посвящения. Когда же я попросил
Чжангчуб Дордже дать мне посвящение, он ответил: "Тебе не нужен ритуал
посвящения, ты получил их уже много от многих других Учителей".
Но я отвечал, что хочу получить посвящение от него, и наконец, после
долгого упрашивания с моей стороны, он согласился. Он решил дать мне
посвящение ста спокойных и гневных божеств, и поскольку он не был
знатоком совершения ритуалов, у него был ученик, который помогал ему
в таких вещах. На это посвящение, которое обычно не занимает много
времени, у него ушел весь день. Чжангчуб Дордже не знал, как поступать
в отдельных местах ритуала и, по правде говоря, не умел даже как
следует читать. В таких ритуалах есть одно место, когда, чтобы
передать правомочность посредством мантр, тот, кто дает посвящение,
должен одновременно производить звук колокольчиком и дамару*41.
Но Чжангчуб Дордже сначала использовал колокольчик, а потом дамару,
а потом уже прочитал мантру. Я очень удивился, потому что очень
хорошо знал, как делаются такие ритуалы. Вечером в конце посвящения
Чжангчуб Дордже разговаривал со мной и разъяснил мне истинный смысл
посвящения. Обычно в конце посвящения Учитель показывает ученику
текст, содержащий ритуал, и описывает последовательность мастеров,
передавших его. Но Чжангчуб Дордже не показывал мне книги. Вместо
этого в течение трех часов без перерыва он говорил мне о реальном
смысле учений Дзогчена. Казалось, будто он читает тантру Дзогчена*42,
так совершенны и глубоки были его слова. В заключение он сказал:
"Это полная передача всех трех разделов учений Дзогчен: раздела Природы
Ума, раздела Изначального Пространства и раздела Тайных Наставлений".
Этим он действительно перевернул вверх дном все мои представления,
и все рамки моего интеллектуального знания рухнули. Чжангчуб Дордже
отворил дверь, и благодаря ему я понял, что учение живет в каждом
человеке.
Он не получил формального образования и никогда не учился. Его знание
было плодом внутреннего пробуждения, переменившего его жизнь. Он был
также открывателем терма, или тертоном (gter-ston), и я сам иногда под
его диктовку записывал некоторые из его откровений. Обычно он проводил
день, сидя перед своим домом у открытого окна и ведя прием пациентов.
Я обычно сидел в доме у этого окна, и в перерывах между пациентами он,
бывало, диктовал мне что-нибудь, а я записывал. Когда к нему приходил
следующий пациент, он прерывал свою речь. Но когда он снова начинал
диктовать после ухода очередного пациента, он продолжал предложение
именно с того места, где он прервал его, и ни разу даже не спросил
меня, на каком месте мы остановились*43.
Одним из главных учителей Чжангчуб Дорже был Пема Дундул (Pad-ma
bdud-'dul)*44, который тоже держался очень просто, а знаменит стал
после своей смерти, реализовав Тело Света. Обычно тот, кто осуществляет
такую реализацию, когда решает умереть, просит, чтобы его оставили
запертым в комнате или закрытым в палатке на семь дней. На восьмой
день находят только его волосы и ногти, считающиеся нечистыми частями
тела.
Рассказывают, что Пема Дундул примерно за двадцать дней до смерти
созвал своих главных учеников и дал им все учения и передачи, которые
раньше не давал. Мой учитель Чжангчуб Дордже был одним из его учеников
и тоже был там. Затем они в течение многих дней вместе делали
ганапуджу*45, пока на одиннадцатый день лунного месяца, в день,
считающийся особенно связанным с Падмасамбхавой, Пема Дундул не
попросил их всех сопроводить его на гору до того места, которое он
выбрал, чтобы там умереть. Когда они пришли туда и установили
маленькую палатку, Учитель попросил их зашить ее вход и прийти обратно
через неделю. Говорят, что в течение этих семи дней шел сильный дождь
и было много радуг. На восьмой день, когда его ученики открыли
палатку, они нашли только его одежду, остававшуюся в том же положении,
в каком сидел мастер. Его матерчатый пояс, которым он завязывал на
талии свою традиционную тибетскую одежду, все еще продолжал охватывать
ее, как будто она была надета на человека. Пема Дундул вел жизнь
простого практикующего; у него не было постоянного жилища, и всю свою
жизнь он странствовал, практикуя чод (gcod)*46. Он был учителем Аю
Кхадро (Ayu-mkha'-'gro)*47, которая была одним из моих Учителей.
Более пятидесяти лет своей жизни она провела в темном ритрите.
В 1949 году был еще один случай реализации человеком Тела Света. Один
монах из сакяпинского монастыря, в котором правила были весьма строги,
вступил в связь с девушкой. Когда это обнаружилось, люди, руководившие
монастырем, побили его и выгнали. Печальный и бездомный, этот монах
отправился на северо-запад Тибета, где ему посчастливилось встретиться
с Цангпа Друбченом (gtsang-pa grub-chen)*48, мастером Дзогчена,
имевшим двенадцать детей, и все они были практикующими. Они жили как
кочевники и разводили скот. Монах жил у них почти два года, работая с
ними и получая много учений. Затем он решил вернуться в свои места,
но ему не разрешили жить в своем собственном доме, находившемся на
территории монастыря. Поэтому он построил себе маленький домик на
таком месте, где он мог по крайней мере видеть монастырь. Та женщина,
с которой у него была связь, пришла жить к нему, помогала ему в его
ритритах и смотрела за скотом. Так они прожили вместе несколько лет,
пока однажды бывший монах не объявил, что через семь дней он умрет.
Он пошел к монастырскому начальству и договорился с ним, что по крайней
мере половину его имущества отдадут его спутнице после его смерти. В
Тибете, когда монах умирал, все его мирское добро по закону обычно
отдавалось монастырю. Так что после решения этого вопроса в его пользу
он попросил, чтобы его оставили в его доме и не беспокоили неделю. На
заре восьмого дня многие монахи и чиновники монастыря собрались, чтобы
принять участие в этом событии, хотя они всегда его ругали и плохо
относились к нему при жизни. Когда они открыли комнату, там были
только его волосы и ногти, для хранения которых в монастыре была
построена золотая гробница.
В еще более недавнее время, в 1952 году, мой дядя*49 стал очевидцем
другого такого случая. Недалеко от того места, где мы жили в Тибете,
обитал старик, зарабатывавший себе на жизнь высеканием мантр на
скалах. В молодости он был сначала портным, затем конюхом у известного
мастера по имени Додрубчен (rDo drub-chen)*50, от которого он,
вероятно, получил какие-то учения. Перед смертью он оставил все свое
имущество монастырю, где его сын был монахом, и объявил, что через
неделю умрет.
Все были удивлены, потому что никто не считал его практикующим.
Но когда он дал указания, чтобы его закрыли в палатке на семь дней,
то поняли, что он реализовал Тело Света. На восьмой день многие люди
бросились принять участие в том, что должно было произойти, в их
числе были несколько китайцев Д представителей власти, которые были
убеждены, что им представится случай показать раз и навсегда, какие
глупые суеверия у тибетцев. Но и в этом случае, когда открыли палатку,
внутри нашли только волосы и ногти практиковавшего. Я помню, как мой
дядя, который присутствовал при открывании палатки, вернулся в слезах
и говорил: "Я знал его много лет и даже не понимал, что он такой
великий практикующий!" Но такими же простыми людьми кажутся многие
практикующие Дзогчен, которые обладают реальным знанием, хотя и не
проявляют внешних признаков этого. Тело Света Д это высшая реализация
Дзогчена. Его назначение отличается от назначения проявления
Самбхогакайи, потому что существо в Теле Света может поддерживать
связи с другими живыми существами и активно помогать им. Физическое
тело как бы продолжает жить в виде совокупности элементов в их тонком
аспекте, когда его материальная субстанция растворилась в своей
светоносной сущности. Проявления же Самбхогакайи пассивны, потому что
их опора Д существа, обладающие способностью видеть эти проявления.
Реализация Д это вовсе не то, что может быть кем-то создано, она не
зависит от чьих-то действий и усилий. Стать реализовавшим по существу
означает, что преодолены временные препятствия, и в этом направлении
передача от вашего Учителя приносит огромную помощь. В Дзогчене путь к
преодолению препятствий может быть очень быстрым, потому что благодаря
передаче вы можете легко получить состояние созерцания. Обладая нашей
ограниченной точкой зрения, мы можем прийти в уныние, думая, что
потребуется много жизней, чтобы очистить нашу карму. Если бы могли
реально увидеть накопленную нами карму в материальном виде, то благая
карма показалась бы небольшим утесом по сравнению с огромной горой
отрицательной кармы. Сколько же времени понадобилось бы, чтобы
очистить все это? Казалось бы, даже сотни очистительных практик
уменьшают гору нашей отрицательной кармы не более чем на один палец.
Но в действительности карма Д это не материальное накопление и зависит
не от внешнего: власть кармы над нами опирается на препятствия,
мешающие нашему знанию. Если мы сравним нашу карму и создающее ее
неведение с темной комнатой, то знание изначального состояния будет
подобно лампе. Если ее зажечь в комнате, то она, осветив все вокруг,
сразу заставит тьму исчезнуть. Точно так же, если у вас есть
присутствие изначального состояния, вы можете преодолеть все
препятствия в одно мгновение.
Практикующий, только начавший пытаться найти состояние присутствия
среди путаницы всех своих мыслей, подобен слепому, пытающемуся вдеть
нитку в иголку. Учителя можно сравнить со зрячим, который помогает
этому человеку держать руки ближе к тому месту, где им надо быть.
Когда слепому удастся вдеть нитку в иголку, то к нему как бы
возвращается зрение. Таков момент, когда вы узнаете изначальное
состояние и входите в него благодаря передаче.
Чтобы объяснить состояние человека, приводятся примеры с небом,
солнцем и облаками. Небо не поддается определению, оно не имеет ни
формы, ни цвета, и никто не может сказать, где оно начинается и где
кончается. Это нечто универсальное, как и изначальное состояние
личности, шуньята. Основа на уровне индивида подобна пространству
внутри глиняного сосуда, которое, будучи временно ограничено формой
сосуда, неотличимо от пространства вне его. Это шуньевое состояние,
подобное пустому пространству, называется Сущностью, оно запредельно
всем понятиям. Но в нем находится беспрепятственная "ясность",
проявляющаяся в мыслях человека и в различных аспектах Энергии; эта
"ясность" есть состояние присутствия, подобное солнцу, восходящему
в небе.
Свет солнца Д это проявление ясности неба, а небо Д это главное
