из приятных. Казалось бы, толпиться там некому. На самом деле от
желающих нет отбоя. Одни хотят встретить там кого-нибудь из
умерших родственников, другие - плюнуть бывшему врагу в
призрачную морду. Десять лет назад было моровое поветрие,
распознали его не сразу - простуда, она и есть простуда - и
людей перемерло много, так туда лекарей понабежало столько -
впору подумать, что они один в живых остались. Хотелось бы
знать, зачем? Можно подумать, их кто-нибудь простит.
Ну, а если у паломника действительно важное дело, его ведут в
Зал Невидимого Света, и там он беседует с Повелителем Мертвых
лично. Но о сущности их вопросов никто ничего не знает, дело это
тайное, и даже имена их в храмовую книгу не заносятся.
Мне предстояло войти именно туда. А туда меня не пустят.
Приверженцы Новых Богов закрыли доступ в Дом Смерти почитателям
прежних. Нечего им с потусторонними силами советоваться. Вот и
выходит по всему, что пробиваться мне придется, как в осажденную
крепость. Хотя крепость сейчас взять, пожалуй, легче. Три дня
назад, в ночь, когда горел наш дом, регулярная армия после
недолгого штурма почти без сопротивления взяла последний оплот
Прежних Богов - крепость Орхтану.
Я шел сквозь деревню, как зачумленный. Люди шарахались от меня.
Не погладят их по головке Новые Боги за разговоры с наемником
Прежних. Я все еще оставался наемником. Мертвый воинский знак
по-прежнему висел на кожаном шнурке, но сегодня одежда не
скрывала его. Ветер слизывал пот с моей обнаженной груди,
отбрасывал со лба ничем не закрепленные волосы. Ни щита, ни
шлема, ни кольчуги, ни даже рубашки. Когда воин-маг должен
принимать бой с теми, кто слабее его, он не имеет права
прикрывать грудь и голову чем-бы то ни было. Это закон. Иначе
твое преимущество слишком велико, и победа твоя становится
бесчестьем, и любой воин-маг, и вообще любой плюнет в твою
сторону. Когда мы с Наставником улаживали деревенские разборки,
он неизменно был одет именно так, мне же приказывал надевать
кожаную куртку с нашитыми на нее кольцами. Послабление мне было
дано, как он выразился, "по малоумию и скудости мастерства; а
также оттого, что годами еще не вышел." Ученикам иногда
разрешались подобные поблажки. Но Учителя больше нет среди
живых. Я больше не ученик. И я не мог заставить себя одеть свою
ученическую куртку. Мне было противно защищаться от них. Их
много, и они мерзавцы, но они не воины. Слава Богам, мертвым и
живым, они хотя бы вооружены. Не то пришлось бы мне переть на
толпу жрецов с голыми руками. В подобной схватке, как гласит
кодекс, "да прикроет воина его мастерство, и да не будет ему
иного щита." Штаны, сапоги, пояс, оружие, за плечами - сумки со
всем, что может понадобиться, у пояса фляга с водой. Больше
ничего.
Я шел, и при моем приближении в домах опускались ставни. Люди
отводили глаза - одни от страха, другие от стыда. Впервые мне
преградили путь на длинной узкой аллее, ведущей к Дому Смерти.
Двое служек. Эти болваны даже не попытались заговорить со мной.
Они набросились сразу, без предупреждения, размахивая мечами
самого неподходящего для них размера и веса. Одного я пнул в
промежность, другого треснул рукоятью меча по переносице. Потом
пошел дальше.
Очевидно, за моим продвижением из Дома Смерти наблюдали, ибо
через миг-другой навстречу мне вышла целая толпа, и кое-кто в
этой толпе даже не умел управляться с оружием. Конечно, с любым
из них я бы живо разобрался, но их слишком много. И оттого, что
большинство из них - бараны безмозглые, легче не становиться.
От опытного воина хоть знаешь, чего ждать, а новичок опасен
своей непредсказуемостью. Одна надежда, что те, кто умеет махать
мечом, полезут в первые ряды - удаль показать.
Так оно и случилось. Я возликовал.
Поначалу я рубился сразу с шестерыми, а потом сделал вид, что им
удается меня потеснить. Отступил, совсем немного, потом еще,
потом побежал. Когда мои шестеро растянулись в линию, я
повернулся и прыгнул.
Я все еще не обнажал меча. Я наносил удары рукоятью по головам,
промеж глаз. Мне было по-прежнему противно убивать их; все
равно, что котят резать. Правда, котят уж очень много, и они
могут меня оцарапать, но все равно противно.
Когда я разобрался с шестерыми удальцами, остальные котята
приготовились меня окружать. Вот и славно. Через толпу мне бы не
прорубиться, а круг я прорву. Я дал им окружить себя, а затем
подкатился под ноги и выбрался из круга. Нападающие со звоном
сшиблись. Вышло не очень удачно. Чей-то меч слегка задел меня, и
из дырки на штанах засочилась кровь. Погладил бы я этих котят
против шерстки, да некогда. Я ринулся к дверям, пока никто не
успел преградить мне дорогу. За спиной я услышал пение стрелы.
Интересно, у кого ума хватило? Две стрелы вонзились в подошвы
моих сапог, третья в руку. Но я уже распахнул двери, вбежал и
захлопнул тяжелые створки за собой. Только тогда я позволил себе
отдышаться.
Не так уж плохо. Рана на бедре пустячная, скорее длинная
царапина. Вот рана в руке - это посерьезнее будет. Очень уж
неудобно торчит стрела; другой рукой мне ее не выдернуть, не
расширив рану. В конце концов я обломил стрелу, оставив в
предплечье наконечник с частью ее древка. Либо мне вскорости
вынут стрелу другие руки, либо эта рана не будет иметь значения.
У мертвых раны не болят.
Стрелы в сапогах мне мешали ужасно. Засели они крепко, отодрать
их можно только вместе с подметкой, так что их я тоже обломил.
Получилось что-то вроде шпор. Собирайся я сейчас сесть верхом,
они бы мне пригодились.
Все замечательно, но куда же мне теперь двигаться дальше?
Неужели все жрецы выскочили наружу для расправы со мной? Плохо
тогда мое дело. Если и не заблужусь в здешних лабиринтах, то
непременно наткнусь на что-нибудь смертоносное: Дом Смерти
как-никак, и оснащен он многими безобидными на первый взгляд
предметами. Возьму в руку что-нибудь неподходящее. Или съест
меня кто-нибудь. Почем я знаю.
Где-то неподалеку послышался звук шагов, и я пошел на этот звук,
очень стараясь ни к чему не прикасаться и ни обо что не
спотыкаться. Никакой надежды подобраться незаметно: проклятые
шпоры клацают очень, вовсю. Единственный расчет на скорость. Так
и есть: меня услышали. Шаги удаляются. Я прибавил ходу, и вскоре
увидел того, кто убегал от меня. Молоденький послушник в совсем
еще новых фиолетовых одеждах. Он тоже увидел меня и заметался,
пытаясь удрать, но я догнал его, схватил за горло и повалил. У
бедняги чуть глаза не вылезли на лоб - не оттого, что я его
сильно сдавил, просто от страха. Я уперся ему коленом в грудь,
продолжая левой рукой держать его за глотку. Правой рукой я
извлек нож и выразительно поднял его повыше, чтоб лезвие
поблестело как следует. Ни с одним человеком, хоть
сколько-нибудь понимающим, что такое драка, я бы в жизни не
сделал ничего подобного. Но этот худосочный заморыш никогда не
дрался. Запугать мне его удалось отлично.
- Ну как, поговорим?- осведомился я, поднося лезвие к самым
его глазам.
- Ч-что в-вам угодно?- просипел послушник.
- Мне нужен проводник в Зал Невидимого Света. И чтоб без
фокусов. Если что, прирезать я тебя успею.
Мы встали и пошли. Почти в обнимку. Нож я держал у его горла. Я
не боялся, что он вдруг взбрыкнет, но по дороге нам мог
встретиться еще кто-нибудь. Пусть думает, что я взял заложника,
и поостережется нападать.
За моей спиной послышался ритмичный грохот. Ломают дверь. Пусть
ломают. Сомневаюсь, что у них хоть что-то выйдет.
Без проводника я давно бы заблудился или помер. Странное место.
Не так я его себе представлял. Когда думаешь об обиталище
Смерти, поневоле приходит на ум что-то зловещее. А на самом деле
ничего подобного, все очень буднично, обыкновенно. Пыльные
коридоры, пустые закоулки, обманчиво безопасные переходы...
Никаких мрачных драпировок, леденящих кровь стенных росписей,
никакого торжественного убранства. Только гнетущая тишина.
- Дальше ты должен идти один,- просипел мой проводник.
Я нахмурился.
- Нет, правда,- настаивал он.- Здесь никто из нас не ходит.
Только паломники. Если мы ступим на эти плиты, мы умрем.
Передо мной простирался длинный коридор, вымощенный серым
гранитом. Зернистый и шершавый по краям, в середине коридора он
был гладким, как зеркало. Завершался коридор массивной каменной
дверью без единого выступа. Я еще раз внимательно посмотрел на
послушника. Не врет ли? Да нет, стах на его лице написан
неподдельный.
- Ладно, пойду один. И что дальше? Как мне открыть эту дверь?
- Никак. Прикоснись к ней, она сама откроется.
- Или не откроется?
Послушник опустил глаза.
- Ты не прошел положенные обряды. Может, и не откроется. Не
знаю,- в его голосе звучало отчаянье.
- Ладно,- я отпустил его и спрятал нож в ножны.- Не буду тебя
пугать. И так напугал уже. Иди.
Бедняга замер, не в силах пошевелиться. Похоже, он был уверен,
что в конце пути я его все-таки прирежу. Я ощутил легкие
угрызения совести, но у меня не было на них времени. Я ступил на
серый гранит, невольно ожидая, что он провалится подо мной. Но
нет, все в порядке. Еще несколько шагов. Ничего страшного. Я
выругал себя за нерешительность и зашагал к дубовой двери.
Она открылась от первого же касания моих пальцев, словно только
того и ждала. Я ступил за порог и оказался в Зале Невидимого
Света.
Никогда я не видел ничего подобного. Стены зала - да полно,
были ли у него стены? Если и были, увидеть их невозможно. Они
растворялись, уходили куда-то вдаль. Не во мрак, нет, просто в
ничто. Но ни на миг не возникло у меня ощущения, что я на
открытом пространстве.
Света вроде бы и не было. Ни свеч, ни факелов, ни звезд. Вокруг
стояла кромешная тьма. Но видеть в ней можно было, как в самый
солнечный день. И я понял, почему зал для встреч с Повелителем
Мертвых носит такое название.
Сначала я просто осматривал зал. Ну вот, я здесь. Что же дальше?
Я затравленно озирался по сторонам, словно пытаясь найти
подсказку, написанную на полу или посреди узкого высокого алтаря
в центре зала, или на ведущих к нему ступенях.
Бесполезно.
Зачем я здесь? Пришел и стою, как дурак. Призывать мне теперь
Повелителя мертвых? Умолять? Угрожать? Настаивать? Как известить
его, что я пришел?
В дальнем конце зала возникла фигура. Она медленно,
величественной поступью приближалась ко мне. Складки плаща
царственно стекали с широких плеч. Двуглавый жезл - дарующий и
отнимающий жизнь - вздымался вверх. Корона тяжко мерцала над
бледным лбом. Мне в глаза смотрел Повелитель Мертвых.
- Пожрать принес?- осведомился он.
- Да, Наставник,- ответил я и полез в сумку за бутербродами.
- Оголодал я, сил нет,- он сел прямо на ступеньки собственного
алтаря, раскрыл сверток и принялся со смаком уписывать его
содержимое.- Эти паршивцы воскуряют мне какие-то распроклятые
благовония. Представляешь?
Я кивнул, едва удерживаясь от смеха.
- Через неделю тебе принесут в жертву быка,- напомнил я.
От возмущения Гимар чуть не поперхнулся.
- По-твоему, я могу питаться вонью от горелой говядины?!
Я энергично замотал головой.
- Как назло, сюда ни одна собака не заходит,- пожаловался
Гимар.- Жрецы дурью маются, а я сижу голодный.
Он откупорил бутылочку с вином и жадно отхлебнул. Я смотрел на
него с благоговейным восхищением.
- Учитель, как тебе это удалось?
- Как, как,- проворчал Гимар, отрываясь от бутылки.-
Обыкновенно.
- Но ведь тебе противостоял Бог.
Гимар попытался досадливо скривиться полным ртом.
- Как Бог, он, может, чего-то и стоит,- махнул рукой
Наставник,- но боец из него никакой. Он совершенно не привык
встречать сопротивление. Тем более от человека. Гаденыш.
Старикам легко морды бить!
Под "стариками" возмущенны Гимар явно подразумевал Мертвых
Богов.
- Давай руку,- неожиданно сменил тему Гимар,- посмотрим, что
у тебя там.
Когда он коснулся раны жезлом, я закрыл глаза. Наконечник стрелы
полз наружу медленно, цепляясь всеми своими зазубринами, упорно
