и обычаи невмешательства. Да если подумать, вездесущие роботы-стражи были
надежнее всяких замков.
Жискар, идущий впереди, тихо поговорил с двумя роботами, похожими на
него, вернулся и сказал:
- Вас ждут, сэр. Сюда, пожалуйста.
Два домашних робота пошли вперед, за ними Бейли и Дэниел, а Жискар
замыкал шествие.
Два домашних робота остановились перед двойной дверью, створки
которой раздвинулись в стороны, видимо, автоматически. Комната была
погружена в тусклый зеленоватый свет - дневное освещение проходило сквозь
плотные шторы. Бейли не очень отчетливо увидел маленькую человеческую
фигуру, сидевшую у стола на высоком табурете. Когда они вошли, дверь
закрылась и в комнате стало еще темнее.
Женский голос резко сказал:
- Не подходите ближе! Стойте на месте!
И комната вдруг ярко осветилась.
38
Бейли заморгал и взглянул вверх. Потолок был стеклянный, через него
видно было солнце, только оно почему-то казалось тусклым, что, впрочем, не
влияло на качество света внутри. Он посмотрел на женщину, не изменившую
позы.
- Доктор Василия Фастальф?
- Доктор Василия Алиена, если хотите знать мое полное имя. Можете
называть меня д-р Василия. Так меня зовут все в Институте. - Ее резкий
голос вдруг смягчился. - Ну, как ты, мой старый друг Жискар?
Жискар ответил тоном, совсем отличным от обычного.
- Приветствую вас, Маленькая Мисс.
Василия улыбнулась.
- А это, я полагаю, человекоподобный робот Дэниел Оливо, о котором я
слышала?
- Да, д-р Василия, - быстро ответил Дэниел.
- И, наконец, землянин.
- Илия Бейли, доктор, - скованно ответил Бейли.
- Да, я знаю, что у землян есть имена, и что ваше - Илия Бейли, -
холодно сказала она. - Вы не выглядите таким взрывным, как тот актер, что
играл вас в гиперволновом шоу.
- Я знаю это, доктор.
- Тот, кто играл Дэниела, был очень похож. Но, я полагаю, мы здесь не
для того, чтобы обсуждать шоу.
- Нет.
- Мы здесь, землянин, чтобы поговорить насчет Сантирикса Гремиониса и
на этом покончить. Правильно?
- Не совсем. Это не главная причина моего прихода, хотя я думаю, что
мы коснемся и этого.
- Да? У вас впечатление, что мы проведем долгую и сложную беседу на
тему, которую выберете вы?
- Я думаю, доктор Василия, что вам разумнее было бы позволить мне
вести интервью по моему желанию.
- Это угроза?
- Отнюдь.
- Ну, я никогда не встречалась с землянами, и было бы интересно
посмотреть, насколько вы похожи на актера, игравшего вашу роль - не в
смысле внешности. Вы и в самом деле такая властная личность, каким были в
фильме?
- Фильм, - с явным отвращением сказал Бейли, - был
сверх-драматическим и преувеличил мою личность во всех направлениях. Я
предпочитаю, чтобы вы приняли меня таким, каков я есть, и судили бы обо
мне, каким я кажусь вам сейчас.
Василия засмеялась.
- Во всяком случае, я, кажется, не слишком напугала вас. Это очко в
вашу пользу. А может, вы думаете, что нечто известное вам о Гремионисе
дает вам право приказывать мне?
- Я здесь лишь для того, чтобы открыть правду о деле умершего
человекоподобного робота Джандера Пэнела.
- Умершего? А разве он когда-нибудь был живым?
- Я предпочитаю одно слово фразе: "приведенный в бездействующее
состояние". Вас смущает слово "умерший"?
- Вы здорово фехтуете. Дибрит, принеси землянину стул. Он устанет
стоять, если разговор будет долгим. А потом иди в свою нишу. Ты тоже
можешь выбрать себе нишу, Дэниел. А ты, Жискар, встань около меня.
Бейли сел.
- Спасибо, Дибрит. Д-р Василия, я не имею власти допрашивать вас; у
меня нет законных возможностей заставить вас отвечать на мои вопросы.
Однако, смерть Джандера Пэнела ставит вашего отца в положение несколько...
- Кого?
- Вашего отца.
- Землянин, я иногда могу назвать определенное лицо своим отцом, но
больше никто не может. Пожалуйста, пользуйтесь полным именем.
- Д-р Хэн Фастальф. Ведь он же ваш отец?
- Вы пользуетесь биологическим термином. Во мне его гены, что на
Земле рассматривается как отец - дочь. На Авроре это не имеет значения,
кроме как в медицинском и генетическом отношениях. Во всех других случаях
это родство вообще не упоминается в порядочном обществе Авроры. Я объясняю
вам это, поскольку вы землянин.
- Если я оскорбил обычаи, то только по неведению, и прошу извинить
меня. Могу я упомянуть имя вышеназванного джентльмена?
- Конечно.
- Итак, смерть Джандера Пэнела поставила д-ра Хэна Фастальфа в
несколько затруднительное положение, и я предполагаю, что вы захотите
помочь ему.
- Вы предполагаете? Почему?
- Он ваш... Он взял вас к себе. Он заботился о вас. Вы были очень
привязаны друг к другу. Он и сейчас питает к вам глубокое чувство.
- Это он вам сказал?
- Это было ясно из деталей нашего разговора - даже из того факта, что
он заинтересовался солярианкой Глэдис Дельмар из-за ее сходства с вами.
- Он сказал _э_т_о?
- Сказал, но если бы и не говорил, сходство бросается в глаза.
- Однако, землянин, я ничем не обязана д-ру Фастальфу. Ваши
предположения напрасны.
- Кроме любых личных чувств, которые вы имеете или не имеете, на
карту поставлено будущее Галактики. Д-р Фастальф желает, чтобы люди
исследовали и заселяли новые миры. Если политические последствия смерти
Джандера поведут к заселению новых миров роботами, д-р Фастальф уверен,
что это будет катастрофой для Авроры и для человечества. Вы, конечно, не
захотите участвовать в такой катастрофе.
Василия равнодушно ответила:
- Конечно, нет, если бы я была согласна с д-ром Фастальфом. Но я не
согласна. Не вижу вреда в том, чтобы работу сделали человекоподобные
роботы. Здесь, в Институте, я делаю для этого, что могу. Я глобалистка.
Поскольку, д-р Фастальф гуманист, мы с ним политические враги.
Ее ответы были резкими и прямыми. За ними каждый раз следовало
молчание, словно она с интересом ждала следующего вопроса. У Бейли было
впечатление, что он любопытен ей, забавляет ее.
- Давно вы член этого Института?
- Со дня его основания.
- Много в нем членов?
- Я бы сказала - примерно треть аврорских роботехников члены
Института, но лишь половина их в действительности живет и работает здесь.
- Другие члены Института разделяют вашу точку зрения на исследование
других планет роботами? Все возражают против мнения д-ра Фастальфа?
- Думаю, что большинство - глобалисты, но точно не знаю. Спросите их.
- Д-р Фастальф член Института?
- Нет.
- Не странно ли? Я бы считал, что уж кто-кто, а он должен быть
членом.
- Так уж вышло, что мы не хотели. Вероятно, менее важно, что и он не
хотел.
- Это еще более удивительно.
- Не думаю. - Затем, как бы подстегиваемая внутренним раздражением,
побуждавшим ее сказать что-то еще, продолжала: - Он живет в городе Эос.
Полагаю, вы знаете, что означает это название?
Бейли кивнул.
- Эос - древнегреческая богиня утренней зари, как Аврора -
древнеримская.
- Точно. Д-р Фастальф живет на планете Утренней Зари, но сам в зарю
не верит. Он не понимает нужного метода экспансии через Галактику,
превращения Зари Космонитов в обширный Галактический День. Исследование
Галактики роботами - единственный практический путь для выполнения этой
задачи, а он не принимает его... и нас.
- Почему единственный метод? - медленно сказал Бейли. - Аврора и
другие Внешние миры исследовались и заселялись людьми, а не роботами.
- Поправка: землянами. Напрасная и неэффективная процедура, и мы не
позволим землянам стать следующими поселенцами. Мы стали космонитами,
долгоживущими и здоровыми, и наши роботы бесконечно более разносторонние и
гибкие, чем те, что были у первых поселенцев нашего мира. Теперь другое
время, и сегодня только роботы могут вести исследования.
- Предположим, вы правы, а д-р Фастальф ошибается; но и в этом случае
его точка зрения логична. Почему он и Институт не принимают друг друга?
Только потому, что не согласны в одном этом пункте?
- Нет, несогласие - это, в общем-то, мелочь. Есть более основательный
конфликт.
Бейли подождал, но она ничего не добавила к своему замечанию.
Показать раздражение он счел небезопасным и поэтому спросил осторожно и
спокойно:
- Что за более основательный конфликт?
Василия явно развеселилась. Линии ее лица как-то смягчились и на миг
она стала еще более похожа на Глэдис.
- Вы не догадаетесь, пока я вам не объясню.
- Поэтому я и спрашиваю, доктор Василия.
- Так вот, землянин, я слышала, что земляне короткоживущие. Это
верно?
Бейли пожал плечами.
- Некоторые доживают до ста лет по земному времени - примерно до ста
тридцати по метрическому аврорскому.
- А сколько вам?
- Сорок пять земных, шестьдесят метрических.
- А мне шестьдесят шесть метрических, и я надеюсь прожить еще триста
- если буду осторожна.
Бейли развел руками.
- Поздравляю вас.
- Тут есть свои невыгодные стороны.
- Сегодня утром я слышал, что за три или четыре столетия
накапливается много, очень много потерь.
- Боюсь, что да. Но зато накапливается много, очень много получений.
В итоге - баланс.
- Каковы же тогда невыгодные стороны?
- Вы, наверное, не ученый.
- Я - следователь, инспектор, полицейский, если хотите.
- Но вы знаете ученых своего мира.
- Встречал кое-кого, - осторожно ответил Бейли.
- Вы знаете как они работают? Мне говорили, что на Земле они
кооперируются по необходимости. При их короткой жизни у них самое большее
- полстолетия активной работы. Меньше семидесяти метрических. За это время
мало что можно сделать.
- Некоторые наши ученые полностью выполняют свое дело в значительно
меньший срок.
- Потому что они пользуются данными, найденными до них, а так же
теми, что нашли их современники, другие ученые. Это так?
- Конечно. Все вносят вклад в общую науку, все, через пространство и
время.
- Именно. Иначе не получится. Каждый ученый, зная, что не сможет
выполнить все сам, вынужден кооперироваться. Таким образом достигается
прогресс.
- А на Авроре и других Внешних мирах не так?
- Теоретически так, но практически нет. Давление в долгоживущем
обществе слабее. Ученые отдают своим проблемам три - три с половиной
столетия, и возникает мысль, что прогресс может быть достигнут за то же
время одним работником. Появляется чувство интеллектуальной жадности -
желание сделать что-то самому, иметь право на какую-то грань прогресса.
Пусть лучше общее продвижение замедлится, лишь бы не отказаться от того,
что человек считает своим. И в результате общее продвижение на Внешних
мирах замедлилось до такой степени, что трудно обогнать работу,
проделанную на Земле, несмотря на все наши преимущества.
- Полагаю, вы не сказали бы мне этого, если бы подобным образом не
вел себя д-р Фастальф.
- Именно так он себя и ведет. Его теоретический анализ позитронного
мозга сделал возможным создание человекоподобного робота. Он использовал
его, когда конструировал - с помощью покойного д-ра Сартона - вашего друга
робота Дэниела, но не опубликовал важные детали своей теории и никому
другому не предоставил ее. В этом смысле он, и только он держит за горло
производство человекоподобных роботов.
- А Институт Роботехники поощряет сотрудничество среди ученых?
- Конечно. Институт собрал более сотни роботехников высших степеней
