человеческого надзора построят мир, годный для них, он не будет
прирученным и не подойдет более нежным и гибким мозгам и телам
человеческих существ.
- Да, этот мир будет приемлемым лишь в первом приближении.
- Конечно, мистер Бейли. Но среди нашего народа господствует мнение,
что приемлемость в первом приближении совершенно недостаточна. Это явный
признак распада аврорцев. С другой стороны, говорят они, группа
человекоподобных роботов, елико возможно близких телом и мозгом к
человеку, построят мир, подходящий для них и, значит, и для людей. Вы
понимаете?
- Конечно.
- И когда такой мир будет построен, и аврорцы, наконец, захотят
оставить свою планету, они шагнут с одной Авроры на другую. Они не оставят
свой дом, они просто получат новый, точно такой же, и будут продолжать
гнить. Это вы тоже понимаете?
- Я понимаю вашу точку зрения, но аврорцы, видимо, не понимают.
- Не могут. Я думаю, что мог бы эффективно доказать этот пункт, если
бы мои оппоненты не уничтожили меня политически этим делом с разрушением
Джандера. Теперь вам ясно, какой мотив мне приписывают? Якобы я решил
уничтожить человекоподобных роботов, чтобы ими не воспользовались для
освоения других миров.
Настала очередь Бейли остановиться. Он задумчиво посмотрел на
Фастальфа.
- Понимаете, д-р Фастальф, в интересах Земли, чтобы победила ваша
точка зрения.
- И в ваших личных интересах тоже.
- И в моих. Но главное - моей планете необходимо, чтобы нашему народу
помогли освоить Галактику; чтобы мы сохранили собственные пути, какие для
нас удобнее; чтобы мы не были осуждены на вечное заключение на Земле, где
мы можем только погибнуть.
- Кое-кто, наверное, будет настаивать, чтобы остаться в заключении.
- Конечно. Возможно, почти все. Но некоторые все же поедут, если им
разрешат. Таким образом, мой долг не только как представителя закона
значительной доли человечества, но как обычного простого землянина -
помочь вам обелить себя, независимо от того, виновны вы или нет. Однако
же, я могу целиком и полностью отдаться решению этой задачи лишь в том
случае, если буду знать, что обвинения против вас несправедливы.
- Да, я понимаю.
- Тогда, в свете того, что вы говорили насчет мотива, уверьте меня в
том, что вы не виноваты.
- М-р Бейли, я вполне понимаю, что в самом деле у вас нет выбора. Я
могу безнаказанно сказать вам, что я виновен, и вы все равно будете
вынуждены замаскировать этот факт ради нужд вашей планеты и ваших личных.
Поэтому, если я в самом деле виновен, я вынужден сказать вам об этом, что
бы вы, зная правду, работали бы более эффективно, чтобы спасти меня... Но
я не могу этого сделать, поскольку я невиновен. Хотя против меня как будто
говорит многое, я не разрушал Джандера. Такое мне никогда не приходило в
голову.
- Никогда?
Фастальф печально улыбнулся.
- Раз или два я подумал, что для Авроры было бы лучше, если бы я
никогда не разрабатывал идей, которые привели к созданию человекоподобного
позитронного мозга, или чтобы этот мозг оказался нестабильным и склонным к
умственному замораживанию. Но это были мимолетные мысли, и я даже ни на
долю секунды не подумал об уничтожении Джандера.
- Тогда мы уничтожим мотив, который вам приписывают.
- Как?
- Мы покажем, что это бесцельно. Что дает уничтожение Джандера? Таких
роботов можно сделать еще - хоть тысячу. Хоть миллион.
- Боюсь, что это не так. Никто их не сделает. Только я один знаю, как
их спроектировать, а если они будут предназначены для колонизации, я
отказываюсь от их изготовления. Джандера нет, остается один Дэниел.
- Другие раскроют тайну.
Фастальф вздернул подбородок.
- Хотел бы я посмотреть на такого роботехника. Мои недруги основали
Институт Роботехники специально для разработки методов конструирования
человекоподобных роботов, но успеха не добились и не добьются.
Бейли нахмурился.
- Если вы единственный, кто знает секрет таких роботов, и ваши враги
в отчаянии от этого, почему они не пытаются вырвать его у вас?
- Пытаются. Угрожают моей политической жизни, возможно, сумеют
добиться запрета моей работы в этой области, что положит конец моей
профессиональной жизни, и этим надеются уговорить меня сообщить им секрет.
Могут даже уговорить Совет приказать мне выдать тайну под страхом тюрьмы и
конфискации имущества - кто знает? Я готов подвергнуться чему угодно, лишь
бы мне не отдать им секрета. Но, конечно, мне не хотелось бы страдать.
- Они знают о вашем решении упорствовать?
- Надеюсь. Я говорил им достаточно ясно. Может, они думают, что я
блефую, но я говорил серьезно.
- Но если они поверили вам, то могут предпринять более серьезные
шаги.
- Что вы имеете в виду?
- Украсть ваши бумаги. Похитить вас. Пытать.
Фастальф громко захохотал. Бейли покраснел и сказал:
- Я терпеть не могу выражаться в стиле гиперволновой драмы, но как вы
все-таки смотрите на это?
- М-р Бейли, во-первых, мои роботы защитят меня. Нужно открыть
настоящую войну, чтобы захватить меня или мои записи; во-вторых, если бы
даже это удалось, никто из роботехников не рискнул бы украсть или силой
вырвать у меня секрет, потому что это полностью погубило бы его
профессиональную репутацию; в-третьих на Авроре это неслыханное дело. Один
намек на непрофессиональную атаку на меня тут же склонит Совет и
общественное мнение в мою пользу.
- Так ли? - пробормотал Бейли, проклиная про себя тот факт, что он
должен работать с культурой, деталей которой не понимает.
- Так. Даю слово. Они будут продолжать делать то, что, с их точки
зрения, лучше. Они уничтожат меня ложью.
- Какой?
- Мне приписывают не только уничтожение робота. Шепчутся - пока
только шепчутся - что я разрабатываю систему быстрого и эффективного
уничтожения человекоподобного мозга, и, когда мои враги сами создадут
таких роботов, я с членами своей партии уничтожу всех этих роботов, чтобы
Аврора не могла заселять новые планеты и Галактика осталась бы для моих
союзников - землян.
- Разве можно этому поверить?
- Конечно нет. Я сказал вам, что это ложь. Такой метод уничтожения
даже теоретически невозможен, а народ в Институте Роботехники не готов
создать своих человекоподобных роботов. Я не мог бы совершить массового
уничтожения, даже если бы хотел.
- Тогда вся эта выдумка рухнет под собственным весом?
- К несчастью, не сразу. Хоть это и бессмыслица, она продержится
настолько, чтобы восстановить против меня общественное мнение, и на
выборах меня провалят. Постепенно все узнают, что это вздор, но будет уже
поздно. И Земля в этом случае сыграет роль мальчика для битья. Обвинение,
что я стараюсь в пользу Земли, весьма мощное, и многие поверят во все,
вопреки здравому смыслу, потому лишь, что не любят Землю и землян.
- Значит, недовольство против Земли растет?
- Именно. С каждым днем положение становится хуже как для меня, так и
для Земли, и у нас очень мало времени.
- Но если бы вы действительно хотели произвести опыт по уничтожению
робота, зачем бы вам искать его в чужом доме? У вас под руками Дэниел. Вы
могли бы экспериментировать на нем.
- Нет, - сказал Фастальф, - в это никто не поверит. Дэниел - моя
первая удача, мой триумф; я ни при каких обстоятельствах не уничтожу его.
Я, естественно, обратился бы к Джандеру. Все сочтут меня дураком, если я
стану уверять, что мне разумнее было бы пожертвовать Дэниелом.
Бейли погрузился в молчание.
- Как вы себя чувствуете, мистер Бейли?
Бейли тихо ответил:
- Если вы спрашиваете, каково мне Снаружи, то я даже не думаю об
этом. Если же вы имеете в виду нашу дилемму, то меня словно вталкивают в
ультразвуковую, растворяющую мозг, камеру. Зачем вы послали за мной, д-р
Фастальф? Что я вам сделал, что вы так поступили со мной?
- По правде сказать, это была не моя идея, и меня оправдывает только
мое отчаяние.
- Чья же это идея?
- Хозяйки дома, куда мы сейчас идем. Она посоветовала мне это с
самого начала, а у меня не было лучшей идеи.
- Но как она могла советовать такое?
- О, разве я не объяснил вам, что она вас знает? Вот она, ждет нас.
Бейли растерянно поднял глаза.
- О, дьявол! - прошептал он.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ГЛЭДИС
23
Перед ними стояла, грустно улыбаясь, молодая женщина.
- Я знала, Илия, что это будет первое слово, когда я увижу вас снова.
Бейли уставился на нее. Она очень изменилась. Волосы стали короче,
лицо стало еще более расстроенное, чем два года назад, и вроде бы
постаревшее больше, чем на два года. Но все-таки это была Глэдис. То же
треугольное лицо с выступающими скулами и маленьким подбородком, такая же
маленькая, хрупкая как у подростка фигура.
Он часто видел ее во сне - хотя не в откровенно-эротическом плане -
после возвращения на Землю. Он никогда не мог подойти к ней. Она всегда
была далеко и не слышала, когда он ее звал.
Нетрудно понять, почему сны были такими; она была солярианкой и редко
находилась в присутствии других людей. Илия был запретным для нее, потому
что был человеком и, конечно, потому, что он с Земли. Хотя дело об
убийстве, которое он тогда расследовал, вынудило их встретиться, она была
полностью закрыта от настоящего контакта. Однако, при их последней встрече
она, вопреки здравому смыслу, коснулась его щеки обнаженной рукой. Она
знала, что может заразиться. И он дорожил этим прикосновением, потому что
все ее воспитание делало его немыслимым.
Со временем сны стерлись.
Бейли сказал несколько глупо:
- Значит, _в_ы_ были владелицей...
Он замолчал и Глэдис закончила его фразу:
- ...робота. А два года назад у меня был муж. Все, чего я касаюсь,
разрушается.
Бейли, не вполне понимая, что делает, прикоснулся к своей щеке.
Глэдис, казалось, не заметила этого жеста и продолжала:
- Вы приехали и спасли меня тогда. Простите меня, что я вызвала вас
снова. Входите, Илия. И вы, д-р Фастальф.
Фастальф отступил назад и пропустил Бейли, а потом вошел сам. За ним
вошли Дэниел и Жискар и тут же заняли свободные ниши в стенах. Казалось,
Глэдис должна бы отнестись с ним с безразличием, как люди обычно смотрят
на роботов. Однако, мельком взглянув на Дэниела, она чуть задохнулась и
сказала Фастальфу:
- Пожалуйста, скажите этому роботу, чтобы он ушел.
Фастальф посмотрел на Дэниела, и на лице его выразилась боль.
- Простите меня, моя дорогая, я не подумал. Дэниел, выйди в другую
комнату и оставайся там, пока мы здесь.
Дэниел молча вышел. Глэдис посмотрела на Жискара, как бы определяя,
не похож ли он на Джандера, и отвернулась, слегка пожав плечами.
- Не хотите ли освежающего? У меня отличный напиток из кокосового
ореха, свежий и холодный.
- Нет, Глэдис, - сказал Фастальф, - я ненадолго. Я только привел
мистера Бейли. - Нельзя ли мне стакан воды? - сказал Бейли, - если вас не
затруднит. Глэдис подняла руку. Без сомнения, за ней наблюдали, потому что
тут же неслышно подошел робот со стаканом воды на подносе и тарелочкой
чего-то вроде крекеров с розовым шариком на каждом. Бейли не мог
удержаться и взял один, хотя не был уверен, что это такое. Наверное,
что-то, имеющее земных предков, потому что вряд ли космониты стали бы есть
местную растительность или синтетическую. Впрочем, потомки земной пищи
могли со временем измениться от культивирования или под влиянием чужого
