человекоподобным роботом, а это уже другое дело. Дэниел мой первенец, так
сказать.
- И вы больше не конструируете человекоподобных роботов?
- Нет. Но пошли завтракать. Не думаю, что население Земли привыкло к
тому, что я назвал бы натуральной пищей. У нас салат из креветок с хлебом
и сыром, молоко, если желаете, или любой фруктовый сок. На десерт -
мороженное.
- Традиционные земные блюда, - сказал Бейли, - которые в своей
первоначальной форме существуют только в древней литературе Земли.
- Они не очень обычны и на Авроре, но я не думаю, что имеет смысл
заставлять вас принять версию нашего гурманского обеда - те же блюда, но с
различными аврорскими пряностями. К их вкусу надо привыкнуть. - Он встал.
- Прошу вас мистер Бейли. Мы будем только вдвоем и не станем
останавливаться на церемониях обеденного ритуала.
- Спасибо. Я принимаю это как дружеский жест. Во время путешествия я
от скуки довольно внимательно просматривал материал об Авроре, и знаю, что
настоящая вежливость требует стольких церемоний в еде, что я испугался.
- Не бойтесь.
- Не можем ли мы нарушить церемонию до такой степени, чтобы говорить
за едой о делах, д-р Фастальф? Мне нельзя терять время.
- Я согласен с этой точкой зрения. Мы в самом деле будем говорить о
делах и, надеюсь, вы никому не скажете о таком нарушении приличий: я не
хотел бы быть вычеркнутым из благовоспитанного общества. - Он хихикнул. -
Но я не смеюсь. Тут нет ничего смешного. Потеря времени - это не только
неудобство: она легко может стать фатальной.
16
Комната, в которую первоначально привели Бейли, была гостиной:
несколько стульев, комод, что-то вроде пианино, но с медными клапанами
вместо клавиш, несколько абстрактных картин на стенах. Пол был гладкий,
шахматного рисунка в несколько оттенков коричневого, возможно,
предназначенных напоминать дерево, и блестящий, как только что натертый
воском, но совсем не скользкий.
Столовая, хотя и на том же этаже, была совсем другой. Длинная,
прямоугольная, перегруженная украшениями. В ней стояло шесть больших
квадратных столов, которые можно было составить в разных сочетаниях. Вдоль
короткой стены располагался бар с яркими, разных цветов бутылками,
стоящими перед изогнутым зеркалом, которое, казалось, бесконечно
продолжало комнату в своем отражении. Вдоль второй короткой стены
находились четыре ниши, и в каждой ждал робот.
Обе длинные стены были мозаичные, с медленно изменяющимися красками.
Одна представляла планетную сцену, хотя Бейли не мог бы сказать, Аврора
это или другая планета, или вообще что-то воображаемое. На одном конце ее
было пшеничное поле, полное замысловатых сельскохозяйственных машин,
управляемых роботами. Когда глаз шел вдоль стены, он видел разбросанные
жилища, которые на другом конце стены превращались, как показалось Бейли,
в авторскую версию Города.
Другая длинная стена была астрономической. Голубовато-белая планета,
освещенная солнцем, отражала его свет таким образом, что казалось, что она
медленно поворачивается. Планету окружали звезды - одни тусклые, другие
яркие, они тоже, казалось, меняли рисунок, но если внимательно
приглядеться к одной какой-нибудь группе, то видно было, что звезды
неподвижны.
Бейли нашел все это путаным и отталкивающим.
- Это скорее работа искусства, мистер Бейли, - сказал Фастальф. -
Слишком экспансивно, чтобы быть ценным. Но Фании хотелось. Фания - мой
теперешний партнер.
- Она будет завтракать с нами?
- Нет. Как я говорил, мы будем вдвоем. Я просил ее остаться на
некоторое время в своей квартире. Я не хочу втягивать ее в нашу проблему.
Вы понимаете?
- Да, конечно.
- Садитесь, пожалуйста.
Один стол был заставлен тарелками, чашками и хитроумными приборами,
из которых далеко не все были знакомы Бейли. В центре стоял высокий
конусообразный цилиндр, напоминающий гигантскую шахматную пешку из серого
камня. Бейли, едва усевшись, не мог удержаться, чтобы не тронуть его
пальцем. Фастальф улыбнулся.
- Это прибор для специй. Он снабжен простым управлением, позволяющим
положить точное количество любой из десятка различных приправ на любую
порцию блюд. Чтобы правильно это сделать, сосуд подкидывают и выполняют
замысловатые движения, что само по себе бессмысленно, но светские аврорцы
весьма ценят это как символ изящества, с каким будет подана пища. Когда я
был молод, я мог тремя пальцами сделать тройной подкид и получить соль,
когда прибор стукнется о мою ладонь. Теперь, попробовав это, я рискую
разбить голову своему гостю. Я уверен, что вы не обидитесь, если я не
стану пытаться.
- Настаиваю, чтобы вы не пытались, д-р Фастальф.
Один робот поставил на стол салат, второй принес поднос с фруктовыми
соками, третий - хлеб и сыр, а четвертый - салфетки. Все четверо работали
согласованно, не сталкиваясь и без каких-либо затруднений. Бейли
ошеломленно следил за ними. Они одновременно подошли к столу с каждой
стороны, потом отступили в унисон, поклонились в унисон, повернулись
вместе и вернулись в свои ниши в дальнем конце комнаты. Бейли вдруг
осознал, что Дэниел и Жискар тоже здесь. Он не видел, как они вошли. Они
стояли в нишах. Дэниел был в ближней.
- Теперь, когда они ушли, - сказал Фастальф, сделал паузу и жалобно
покачал головой - если не считать, что они здесь. Обычно роботы уходят до
начала ленча. Роботы не едят, поэтому кто не ест - уходит. В конце концов,
это стало ритуалом. Но в данном случае...
- ...они не ушли, сказал Бейли.
- Нет. Я думал, что безопасность важнее этикета, и что вы, не будучи
аврорцем, не обидитесь.
Бейли ждал, пока Фастальф первым начнет есть. Фастальф взял вилку, то
же сделал и Бейли. Фастальф действовал медленно, позволяя Бейли точно
повторять движения.
Бейли осторожно куснул креветку и нашел ее восхитительной. Он узнал
вкус: он напоминал пасту из креветок, производимую на Земле, но был
неизмеримо нежнее и богаче. Он медленно жевал и, несмотря на желание
заняться делами, обнаружил, что все его внимание поглощено едой и
немыслимо думать о чем-то другом. Первый шаг сделал опять-таки Фастальф.
- Не начать ли нам разговор о проблеме, м-р Бейли?
Бейли почувствовал, что краснеет.
- Да, конечно. Прошу прощенья. Ваша аврорская пища так поразила меня,
что мне трудно было думать еще о чем-то. Проблема из-за вашего ремесла, не
так ли?
- Почему вы так говорите
- Как я слышал, кто-то совершил роботоубийство, требующее большой
опытности.
- Роботоубийство? Интересный термин. Конечно, я понимаю, что вы
имеете в виду. Вам сказали правду: это дело требовало огромной опытности.
- Как я слышал, только вы можете судить об этом.
- Это тоже правда.
- И вы допускаете - даже настаиваете, что только _в_ы_ могли довести
Джандера до умственного замерзания.
- Это и в самом дел так, мистер Бейли. Я не мог бы солгать, даже если
бы хотел. Известно, что я выдающийся теоретик роботехники во всех
Пятидесяти мирах.
- А не может быть второй по значению теоретик роботехники, третий или
даже четвертый, обладающий необходимыми способностями и знаниями для
совершения этого деяния? Разве обязательно быть самым лучшим?
- По-моему, - спокойно сказал Фастальф, - это дело требует самых
лучших способностей. И я уверен, что только я мог бы выполнить эту задачу.
Не забудьте, что лучшие головы в роботехнике - включая и мою - специально
занимались созданием такого позитронного мозга, который _н_е_л_ь_з_я
привести к умственному замораживанию.
- И вы уверены в этом?
- Полностью.
- И вы заявили это публично?
- Конечно. Здесь же было общественное расследование, мой дорогой
землянин. Мне задавали те же вопросы, что и вы, и я отвечал правду. Так
принято на Авроре.
- В данный момент я спрашиваю не о том, насколько искренне вы
отвечали. Но не управляла ли вами естественная гордыня? Может, это тоже
типично аврорское?
- Вы хотите сказать, что моя забота о том, чтобы считаться лучшим,
заставила меня добровольно оказаться в положении, когда все будут считать,
что именно я заморозил мозг Джандера?
- Я показываю вам, как вы спасаете свою научную репутацию, разрушая
свой политический и общественный статус.
- Понятно. У вас интересный ход мышления, м-р Бейли. Нет, мне это не
приходило в голову. Вы думаете, что в выборе между возможностью считаться
вторым или взять на себя вину в - как вы говорите - роботоубийстве, я
сознательно соглашусь на последнее?
- Нет, д-р Фастальф, я не хочу представить дело так просто. Не могло
ли быть так, что вы обманываетесь, считая себя крупнейшим роботехником, не
имеющим соперников, и цепляетесь за это, потому что бессознательно -
бессознательно, д-р Фастальф, понимаете, что вас переплюнул другой?
Фастальф рассмеялся с некоторой досадой.
- Нет, м-р Бейли. Совершенно неправильно.
- Спасибо. Вы уверены, что никто из ваших коллег не может сравниться
с вами?
- Очень немногие способны вообще иметь дело с человекоподобными
роботами. Конструкция Дэниела создала, в сущности, новую профессию, для
которой нет даже названия. Из теоретиков роботехники на Авроре никто,
кроме меня, не понимает работы позитронного мозга Дэниела. Понимал д-р
Сартон, но он умер, да и он не понимал этого так хорошо, как я. Базисная
теория _м_о_я.
- Вы это начали, но вы, разумеется, не можете надеяться остаться
единственным. Разве никто не изучает теорию?
Фастальф твердо покачал головой.
- Никто. Я никого не учил и не верю, чтобы кто-нибудь из ныне живущих
роботехников разработал бы собственную теорию.
Бейли сказал с легким раздражением:
- Может быть какой-нибудь молодой человек, только что из
университета, более сообразителен, чем другие...
- Нет. Такого молодого человека я бы знал. Он прошел бы через мои
лаборатории. Он работал бы со мной. В данный момент такого человека не
существует. Когда-нибудь будет, может, и не один, но сейчас - нет!
- Стало быть, если вы умрете, новая наука умрет с вами?
- Мне всего 165 лет - примерно 135 по земному времени; по аврорским
стандартам я еще совсем молод, и по медицинским показателям можно считать,
что я еще не перевалил за половину жизни. У нас нередко доживают до
четырехсот лет - местных, конечно. Так что у меня хватит времени учить
кого-то.
Они покончили с едой, но из-за стола не встали. И ни один робот не
подошел убрать посуду.
Бейли прищурился и сказал:
- Д-р Фастальф, два года назад я был на Солярии. Там у меня сложилось
впечатление, что солярианцы самые умелые роботехники из всех Внешних
миров.
- В целом, наверное, так.
- Никто из них не мог убить Джандера?
- Никто. Они специалисты по роботам, которые, в лучшем случае, не
сложнее моего доброго надежного Жискара. В конструировании
человекоподобных роботов солярианцы ничего не смыслят.
- Откуда вы знаете?
- Вы были на Солярии и хорошо знаете, что солярианцы с величайшей
неохотой приближаются друг к другу, что они общаются только по трехмерному
видео... исключая тех случаев, когда требуется обязательный сексуальный
контакт. Как вы думаете, захочет ли кто-нибудь создать робота, столь
похожего на человека, что он может вызвать у них невроз? Они будут
избегать его, поскольку он выглядит как человек, и, конечно, не сочтут
возможным пользоваться им.
