Все захлопали и стали вертеть головами туда-сюда. Дробаха внимательно поглядел в
зал, нашел, наконец, Софрона и торжественно объявил:
- Софрон Жукаускас! Ну, что же вы не встаете, не идете?..
- Я! - резко вскрикнул Софрон, вскакивая. Девушка, сидящая рядом с ним,
изумленно ойкнула.
- Идите, поведайте нам о своих странствиях,.. Дружок мой, вы написали мне отчет?
- Да!!! - рявкнул Жукаускас, поднимая над собой аккуратную зеленую папку.
- Чудно, чудненько...
- Я всю ночь писал!.. - воскликнул Софрон, задорно откидывая голову назад.
- Гениально! - проникновенно сказал Дробаха. - Вы заслужили мою личную похвалу.
Вы просто молодчина!
Зал опять захлопал; послышались одобрительные смешки.
- Я готов! - промолвил Софрон, принимая стойку <смирно>.
- Вот и хорошо, вот и хорошо, - деловым тоном сказал Дробаха. - Выходите на
трибуну и рассказывайте. А уж отчет дайте мне - секретно, все-таки...
Началось подобострастное хихиканье.
- Да, - ответил Софрон и пошел к сцене.
Он шел и цепенел от волнения; на него были направлены взоры всех; старик Марга
довольно кивал головой, а какая-то женщина, подстриженная под мальчика,
пристально глядела на Жукаускаса, словно желая пригласить его на танец, или
сказать ему комплимент. На лбу Софрона выступил пот, но он молодцевато взобрался
на сцену, отдал свою папку улыбающемуся Дробахе и зашел за трибуну, войдя затем
внутрь нее.
- Итак, послушаем!.. - объявил Дробаха, отступая назад. - А я уж посижу здесь на
стульчике... Я тоже еще ничего не знаю; интересно!
Дробаха уселся рядом с трибуной и вытянул ноги, обнажив белоснежные носки.
- Ну вот... - запинаясь, сказал Софрон, кладя свои руки на трибуну, как будто,
чтобы не упасть.
Зал молчал, стояла напряженная тишина.
- Вот... - повторил Софрон, достал грязный носовой платок и вытер лоб. Потом он
шумно вздохнул, засунул платок обратно, слегка щелкнул пальцами и начал свой
рассказ:
- Вот, значит, мы поехали, значит, с Абрамом покойным, беднягой, на корабле
<Восемнадцатый краснодарский> из Покровска, капитана звали Егор, он был большим
любителем женщин - наш человек, преданный партии - помню, много беседовали о
любви, о дружбе, первый агент был в городе Чернышевский, мы там вышли, увидели
много-много чумов разукрашенных и двух людей. Они говорили всякие странные вещи,
все время повторяли: <Шули-мули> и хлопали в ладоши. Мы спросили: <Где Ноябрь?>
- так звали первого агента, а они нам ответили, что его нет, он собирает
какие-то идиотские цветы в тундре и будет завтра, мы и заснули. На следующее
утро у них был праздник, все походило на какой-то дикарский культ, они взяли эти
цветы, которые, кажется, называются <цэ> и положили их в костер, а цветы-то были
ядовитые; я пять часов блевал, умирал, а Абрам вообще чуть нс свихнулся, и
потерял сознание. Вот какие гады - жители этого города Чернышевского! Я каким-то
образом пришел в себя, встретил Ноября, сказал ему: <кишки> - это пароль - он
обрадовался, и мы пошли приводить в чувство Абрама. Еле-еле его распихали, он
вообще ничего не соображал, пошли на поле, там прилетел вертолет. Оказывается.
Иоябрь"лродавал это <цэ> в Намцы, и следующий агент тоже находился в Намцах, и
вообще этот Ноябрь, оказался почти предателем, но все-таки выполняет свою
задачу. Где последний агент, он, естественно, нс знал. Прилетел вертолет, нас
туда усадили, мы полетели, поскольку Ноябрь договорился с пилотом. Там Головко
бредил, и рассказал мне целую речь про то, что на самом деле он не за Якутию, а
за Уганду, и он мечтает присоединить Якутию к Великой Уганде, которая завоюет
весь мир. Я это воспринял несерьезно, так и подумал, что это бред, и мы
прилетели. А там! Что-то несусветное. Огромные небоскребы, настоящие большие
пальмы, бананы, хот-доги, коктейли, автострады, и даже, кажется, киви! Мы
обалдели, Абрам тут же пришел в себя, мы пошли в ресторан. Кайф! Все было чисто,
прекрасно, деньги там другие - рублешиньки - нам их дал Ноябрь, и мы оттянулись,
просто ништяк, извините, ели диплодоков с текилой. Потом позвонили второму
агенту- его звали Иван Себастьян Бог - и он примчался на своей машине. Мы
встретились, я сказал: <кишки>, и все нормально. Кайф! Потом мы у него еще
поддали, в его личном бассейне купались, потом, на следующий день, ходили на
соревнование бабушек без-рук-без-ног (они играли в <балду>), и опять в бар!
Просто в шмат, извините! Там такое выражение. Пили, ели; мы спрашивали, откуда
здесь такая жизнь, Иван Себастьян говорил, что они продали все свои изумруды
(падлы), дали всем взятки и это построили. Так что все считают, что есть один
город Намцы, а на самом деле их два, и в этот второй никого не пускают. Ну, а уж
нам повезло! Абрам опять нажрался, мы его тащили, там какие-то бабы, сели в
самолет и полетели в Депутатский к третьему агенту. На самом деле, он живет не в
Депутатском, а в Куларе, но туда ничего не летает, потому что там комитет
<Сэргэ> взял власть и воюет за Якутию исключительно для одних юкагиров. Тем не
менее, нам обязательно надо было туда. Мы прилетели в Депутатский, там живут
чукчи, они выгнали всех русских, которые теперь рыщут по тайге, и там мы
встретили молодого скульптора по имени Андрей Дыра, он тоже хотел ехать в Кулар.
Мы все сели в автобус и отправились. В автобусе говорили про Якутию, шофер
повернулся и сказал: <А я - чукча, есть только Великая Чукотка, а ну вылезайте!>
Мы испугались, но тут вошли какие-то вооруженные люди в красных юбках и сказали,
что они - русские, сейчас они повезут нас к себе в лагерь и там будут
допрашивать и пытать. Мы стали говорить, что мы - тоже русские, особенно шофер,
но они не поверили, особенно ему. На вездеходе мы приехали в их лагерь. Там нас
подвели к их князю, которого звали Обшивуль. У него был охранник Килтырой, и он
начал нас пытать, жег огнем, загонял иголки под ногти, но мы молчали, правда,
скульптор все время говорил какую-то чушь. Князь решил нас казнить, и-когда нам
уже собирались рубить головы, на них напали прусские - то есть немцы из Намцев -
они всех перебили и стали нас допрашивать. Мы сказали, что мы за Якутию, они нас
связали, стали пытать, а потом повезли обратно к автобусу, который они
захватили. Приехали. Тут застрелили их князя, которого звали Обшивуль, и шофера,
который крикнул, что он русский. Оказывается, автобус у них уже отбили юкагиры.
В результате нас втроем забрали эти юкагиры .и повезли в Кулар. Я заснул, а эта
скотина скульптор задушил Абрама Головко. Он сказал, сука, что хотел сделать из
него скульптуру и объяснил, что это называется <концептуализм>. Сволочь! Мы
приехали в Кулар, нас привезли к герцогу юкагиров, которого звали Эрзя, он
распорядился сжечь на костре скульптора, а потом стал меня расспрашивать. Я
возьми, да и скажи: < кишки>. И оказалось, что он - третий агент, член нашей
партии, знает Павла Самсоновича, и не только его... - Софрон всхлипнул. - Тут
прибежали его люди, сказали, что какие-то кереки захватили цех по переработке
платины, и объявили его собственностью своей Керекии. Эрзя немедленно построил
войско, и мы отправились в путь. Мне он сказал, что с ЛДРПЯ завязал, занимается
устройством Юкагирии, и вообще плевать на все хотел. Говорить про следующего
агента он отказался. Мы пришли; кереки нас разбили, как каких-то салабо-нов, и
мы убежали. Да, пока мы шли, я видел горящего гада-скульптора, и очень
обрадовался. Мы вернулись в Кулар, а там уже новые войска, оказалось, что
победила другая группировка юкагиров - чуванцы, все перешли на их сторону, а мы
с Эрзя убежали. Мы добрались до аэродрома, засели в самолет, а тут какой-то
советско-депский генерал Тлепш объявил по радио, что в гробу и на своем члене
все это видал, и сейчас взорвет весь Кулар. Мы взлетели, пытались драться с
летчиком, потому что бомба была в нашем самолете, но он начал делать фигуры
высшего пилотажа, сбил нас с ног и сбросил бомбу. И весь Кулар взорвался, я сам
видел гриб. Ну уж а потом мы его начали автоматами - бац! а он ножичком - хрясь!
Эрзя оттуда, я отсюда, он на нас, мы на него... Я его ногой в почки, а он мне
рукой по яйцам, а я его головой в кадык, а он, гад, жилистый был, захватил и
начал меня душить, а я его каааак - круть! - и выкинул из самолета. Но он к
этому времени уже подстрелил беднягу Эрзя, так что я одел парашют, спрыгнул и
автостопом приехал в Якутск, Эрзя-то сказал мне перед смертью, что четвертый
агент - это его знакомая Елена Жукова, да я и сам ее немного знал. И вот я перед
вами, все, я кончил.
Софрон кашлянул и поклонился.
Была тишина; Дробаха натянуто улыбался, старик Марга изумленно крутил у себя в
ухе.
Вдруг из четвертого ряда встал молодой человек сердитого вида и громко сказал:
- Разрешите, уж я. Член партии Осипов. Послушайте, дорогой мой докладчик, вы
что, пьяны, или наглотались какого-то там <цэ>?
Софрон покраснел, удивленно развел руки в стороны и пробормотал:
- Я... Не понимаю... Что...
- Как же можно так долго говорить такую чушь! - воскликнул Осипов, хлопнув
ладонью о спинку кресла перед собой. - Извините меня, Павел Самсонович... Но это
ж невозможно! У меня все уши завяли. Он что - издевается?! Я уже не говорю о
цели вашего путешествия, дорогой мой, в реальность которого я, впрочем, вообще
не верю, но все остальное!.. Как это вы из Покровска на корабле лопали в
Чернышевский?.. А из Депутатского на автобусе в Кулар?.. И там какие-то юкагиры,
кереки, слава богу, что не японцы... Хоть врите, да не завирайтесь! А вся это
джеймсо-бондовская часть с пытками и доморощенным каратэ!.. Да вы в зеркало
вообще смотрелись? Вас же пятиклассник, извините, завалит. И эти <кишки>, цветы,
вертолеты, настоящие небоскребы в Намцах!.. Да у меня дядя в Намцах, он ни разу
сардельку не ел, не то что <хот-дог>, и ананасы у них нормальные, якутские. И
последнее. Извините, вы тут, кажется, говорили про атомный взрыв. В Куларе. Так
вот. Я сам - куларец, и я бы, наверное, знал бы что-нибудь об этом! И мы все бы
знали! В газетах было бы написано! Вон недавно в Алдане был выброс радиации -
так он уже в печенках у всех сидит! А Кулар? Не пудрите нам мозги. Или
протрезвитесь, или проспитесь, а такой ерундой больше не занимайтесь. Это просто
маразм! Стыдно!
Человек тихо выругался и сел на свое место.
Софрон издал какой-то звук, но тут поднялся улыбающийся Дробаха. Все захлопали,
но он сделал запретительный жест руками, и стало тихо. Он сказал:
- Не надо, дорогой мой Коля, так уж сплеча рубить нашего приятеля. Не надо. Я
понимаю тебя, ты высказался, все услышали, но тут не все так просто, как ты
сказал, и это яе маразм. Вот что бы ты мне ответил, если бы я тебе сказал, что
этот человек выполнял мое задание и не говорил вам правды из-за конспирации? А?
Иногда он даже давал ложную информацию - время-то непростое? Что - съел? Так
что, ие суди Коля, и тебе это зачтется.
Все весело захлопали; Осипов сжался в кресле и опустил голову вниз.
- Так-то вот, - продолжил Дробаха. - Я лично с удовольствием прослушал рассказ
Жукаускаса. Какие-то части мне больше нравились, какие-то меньше, иногда он
пробуксовывал, иногда ему ие хватало изобразительных средств, но в главном
рассказ получился. Ведь Софрон исследовал нашу власть на местах, видел
конкретных живых людей, разговаривал с ними, толкал идеи ЛДРПЯ, расхваливал
киви. Это все важные вещи, приятели! Ведь мы победили, а Америка-то осталась с
Канадой, и океан остался, и агент у океана!.. Все остается; и наши задачи, и
цели, и наш тайный смысл. Ведь мы должны сделать нашу ССУХ жаркой страной с
гамбургерами и коктейлями! Преувеличенный рассказ получился у Жукаускаса, но он
идет от жизни! Туннель-то нужен подо льдом! Земная ось еще не поколеблена! Так
что, я думаю, Софрон Исаевич должен найти последних двух агентов и восстановить
связь. Теперь он уже не подпольный революционер, а официальный наш
представитель, а терять старые контакты, несмотря на новые дипломатические
возможности, мне бы не хотелось. Могу я позвонить и Бушу и кому угодно - но
