зачем это надо?!Ведь мы же граничим с Америкой через полюс, ведь стоит только
руку протянуть - и вот Канада! А наша рука - это Софрон Исаевич Жукаускас,
гениальное существо, способное свернуть горы и обратить реки вспять в борьбе за
свою страну. Поэтому, я думаю, чудесно, что так получилось, что он оказался
сейчас у нас в процессе выполнения своей задачи, ну а уж мы должны его
благословить на удачнейшее ее завершение. И пусть дорогой Софрон Исаевич с
честью осуществит то, что я ему поручил, пусть он найдет последнего агента,
пусть наладит связь, пусть начнет великий якутский прорыв нашей планеты, пусть
соединит нашу любимую Землю сверху так же, как она объединена посредине
экватором и разными тропиками!.. Давайте ж похлопаем герою, а потом он пройдет
со мной в маленькую комнатку, и я ему все расскажу, когда и как ему
отправляться.
- Э?! - немедленно произнес Софрон, обескураженно посмотрев на Дробаху. - Это
чего еще?.. Как, отправляться?.. Куда еще отправляться?...
Дробаха слегка удивленно обернулся в его сторону, сердито сверкнув глазами, но
потом добродушно сказал:
- Ну как же, вы же не закончили свою славную миссию, свое основное дело! Надо
найти остальных агентов и узнать, почему же все-таки прервалась наша прекрасная
цепочка! Мы на сей раз дадим вам специальное удостоверение, подписанное лично
мною, подпись будет заверена, дадим командировочные, вещи теплые, если надо...
- Да... вы что?! - обомлев, спросил Софрон. - Я уж, по-моему, наездился, хватит.
Сколько можно! Пускай еще кто-нибудь теперь поедет - вон сколько наших членов
сидит... - он демонстративно указал на сидящих в зале людей, которые внимательно
смотрели на сцену. - Мне как бы и отдохнуть немного хочется, придти в себя, надо
перевести дух...
- Дух только закаляется, приятель мой, от испытаний и путешествий, - жестко
проговорил Дробаха, глядя Софрону в лицо. - Как же вы можете допустить, что вашу
задачу, которую вы, надо сказать, так замечательно выполняете, мы вот так
возьмем и перепоручим сейчас другому!.. А как же тайна, конспирация? Или вы
думаете, что если мы победили, то все уже замечательно, и нам ничего не надо
бояться?! Напрасно, говорю вам, напрасно... Сейчас трудное время, надо быть
бдительным; сопротивление свергнутых коммунистических гнид очень сильно; они
планируют восстания, мастерят втайне баррикады... Даже по вашим рассказам
получается, что вес неоднозначно, армия вообще способна выкинуть любой фортель!
А тут вы со своей несознательностью!.. Немедленно, пока мы еще сдерживаем напор
недобитых краснозадых, нужно наладить нашу связь и начать преобразования! Люди
ведь ждут от нас монорсльсовых экспрессов и запотелых хайболов в бассейне, а
если мы в ближайшее время это не устроим, то нам будет очень и очень стыдно. Так
что, не дурите, я уверен, вы пошутили, и завтра же с улыбкой на устах и с песней
в сердце отправитесь в путь.
- Как завтра?.. - вскричал потрясенный Жукаускас. - Да я только приехал, да я...
- Тьфу! - разозлснно плюнул Дробаха перед собой. Стояла накаленная тишина. - Вы
это бросьте, за такие вещи можно и угодить... и получить. Хватит проявлять свою
несознательность. А то... сами знаете, что. Военное время, приказ... Что с
вами?..
Дробаха медленно приблизился к перепуганному Софрону и укоризненно зацыкал.
Потом вдруг усмехнулся, повернулся к залу и с сожалением воскликнул:
- Вот существо!.. Не ожидал. Не этого я ждал от своего будущего заместителя... -
по залу прошел пораженный гул. - А я-то дурень, уже кабинет приготовил, табличку
<Жукаускас> прибил, секретаршу посадил... Ну, что ж поделаешь...
- Что? - резко выпалил Софрон, делая шаг к Дробахе. - Я... Вы не так поняли...
Я...
- Ну, что вы? - бесстрастно спросил Павел.
- Я... наоборот. Я, конечно же, поеду. Я... сразу хотел поехать, а как же, ведь
это мое дело, моя задача! - Софрон молодцевато топнул ногой. - Но... так
неожиданно... Я не знал, что надо, так быстро... Вы уж извините... За секретаршу
я готов все сделать, - прошептал он.
Дробаха подошел к нему, хлопнул его ладонями по плечам, хмыкнул и провозгласил:
- Вот так! Другое дело. Ну, приятели, я думаю, вы тут разберетесь, а мы с
Софроном Исаевичем тоже разберемся. Пойдемте, Софрон Исаевич.
- Постойте! - вдруг раздался визгливый голос из зала. - Можно вопрос?
Дробаха рассерженно посмотрел в зал, ища того, кто это сказал. Потом недоуменно
поморщился и кивнул. Вскочил длинный прыщавый человек.
- Я - член Мычаах. Я хочу спросить - так ли уж нужно нам посылать сейчас этого
клоуна к каким-то вряд ли сохранившимся агентам и давать ему деньги, в то время
как у нас ужасная ситуация с едой, с товарами и с жильем? И потом, мы ведь
официально завоеванная власть, значит, мы можем и просто так наладить с той же
Америкой и той же Канадой! Пусть Павел Самсонович, или какой-нибудь
представитель, полетит в Вашингтон или Оттаву, там установит контакт и предложит
идею этого планетарного сдвига. И поторгуется о наших минералах и золотишке. Или
пусть к нам пригласят президентов, мы их встретим, сводим на охоту, предложим
кумыс...
- Да заткнитесь вы! - раздраженно рявкнул Дробаха. - Вам не удастся сейчас
сорвать собрание, втянуть в дискуссию! Вы, Мычаах, неизвестно чем занимались во
время нашей победы, а сейчас лезете! Я уже объяснял, что мне, как два пальца...
извините, связаться с Бушем, или с Колем, и вообще с любым Колей, но у нас уже
есть четкая завязанная конспиративная связь! И одно не отрицает другого! Я не
думаю, что Бушу понравится идея нашего тепла и ихнего холода, а люди, с которыми
я тайно имел дело, брались это устроить за определенную плату. У них свои каналы
в Хьюстоне, может, они вообще могут ракету угнать, или какой-нибудь гигантский
земснаряд. Нам надо все попробовать, Родина-то не ждет! Вы бы помолчали; мы обо
всем думаем и все знаем. Будем выходить с официальной дипломатической
деятельностью и параллельно тайно играть полярную карту. Все ясно? Жукаускас,
пойдемте.
- На двух стульях-то не усидишь... - нагло заметил Мычаах, но тут на него все
зашикали, кто-то засвистел, а большой мускулистый человек встал со своего места,
подошел к нему, и резким движением посадил Мычааха обратно в кресло. Раздались
какие-то протестующие его трепыхания и гневные возгласы, прерываемые зажимающей
его рот сильной рукой, но скоро, после отчаянного взвизга, все смолкло. Дробаха
строго посмотрел в зал, слегка улыбнулся и воскликнул:
- Спасибо! Я думаю, тут уже всем ясно, говорено уже неоднократно, голосовать не
стоит, да и вообще. Благодарю всех вас, родные мои приятели, пожелайте Софрону
Исаевичу ни пуха, мы пошли!
Опять произошел взрыв всеобщего экстаза; старик Марга зарыдал, хлопая в ладоши,
какие-то женщины попытались запеть добрую песню, а некий юноша, издав высокий
вскрик, упал в обморок. Дробаха взял Софрона за руку, помахав другой рукой
членам своей партии, и они скрылись за массивной дубовой дверью.
Дробаха деловито подошел к столу, стоящему в центре комнаты, и решительно сел за
него. Жукаускас встал напротив.
- Извините меня... - промямлил он, слегка наклонившись вперед. - Вчера...
Сегодня... Я... Если б не вы...
- Будет, хуйня!.. - дружелюбно, по-свойски отозвался Дробаха, рассмеявшись. -
Ладно, перейдем к серьезным вещам. Вам Надя назвала агента?
- Нет еще, мы... не успели...
- Ладно, она мне назвала, мы же думали - вы мертвы!
Дробаха лукаво подмигнул Софрону и четко проговорил:
- Вы отправляетесь завтра утром в девять на теплоходе <Пятнадцатый Сибирский> из
Жатая, капитан Илья, пароль <заелдыз>. Да я думаю, вы это уже и так знаете.
Кстати, передайте Илье, что я переименовываю его корабль в <Абрам Головко>.
Понятно? Так что, на <Абраме Головко> поплывете!..
- Спасибо, - благодарно прошептал Софрон.
- Вот так-то. Доплывете до Тикси, точнее, до Быкова мыса, короче, где-то там
есть катер <Лысьва>, курсирует там... Агента зовут Август Петров, он работает на
этом катере, я уж не помню кем. Ну, вы найдете. Пароль: <заелдыз>. И у него
спросите о последнем агенте. А потом уж находите его... и действуйте по нашим
прежним инструкциям. Ясненько?
- Да! - крикнул Жукаускас.
- Ну и все.
- Все? - растроганно переспросил Софрон.
- Все.
- А, может, у него какой-то адрес есть, у этого агента, вдруг я не найду?
- Да ну, - отмахнулся Дробаха, - он вообще минчанин, нс знаю я, найдете, очень
ведь просто: <Лысьва>, Август Петров. Ясненько?
- Ясненько, - ответил Софрон.
- Так что же?... Идите, вперед!
- Ну... Скажите мне напутствие, раскройте секрет, дайте мне силу, произнесите
последнее слово!.. - трепетно воскликнул Жукаускас, вставая на одно колено. -
Дайте мне знак, образумьте...
- Вы получите все, что нужно у моего секретаря, - хмуро сказал Дробаха и
отвернулся.
Большая слеза протекла по щеке Жукаускаса, словно знак проникновенной горечи,
укора и надежды; он медленно поднялся, поправляя пиджак и печально улыбаясь, как
разочаровавшийся в истине мудрец, повернулся и ушел из комнаты, бросив последний
странно-восторженный взгляд, похожий на молчаливое признание в любви, или на
внезапное уверование в Бога. Он прошел через зал, в котором сидели члены ЛДРПЯ,
занимающиеся своим делом, вышел на улицу, где рос тальник и было небо.
распростертое над Якутией, и остановился, потря-сенно посмотрев на лежащий рядом
с ним камешек в грязи. Он восхищенно поднял руки вверх. Мир опять был перед ним,
готовый на все, словно проститутка, которой только что хорошо заплатили, или
верный друг. Приключения снова продолжались и начинались. И Софрон глупо
усмехнулся, представив свое величие и ощутив свою храбрость, и пошел вперед по
дороге, уверенно ступая по ней, будто хозяин этой страны; и огонь славы ждал его
вдали, освещая его душу, как свидетельство> о чуде, и безмерная прелесть мира
преобразила реальность в этот миг, как сотворение света, и Софрон Жукаускас
существовал в нем, словно ангел, или прекрасный святой.
Заелдыз третий
Путь начинается, когда существо, готовое к озарению, творит свой первый мир и
вступает в реку, впадающую в море, которое есть суть земли и дух.
Может быть, просто существует Бог, и все море с рекой и кораблем есть Он, или
проявление Его, а, может быть, это Якутия.
Природа была случайным явлением в абсолютной стране свободы и благости; путь вел
сквозь мгновения и развлечения, притаившиеся в каждом речном атоме
осуществленной возможности великого творчества; и так происходила битва за
высшую жизнь и любовь, и так продолжалась история.
Когда дерево растет на берегу, а раковина лежит на морском дне, день сияет
теплом и тайной, словно волшебный лес, а ночь трепещет огоньками загадочных гор,
как милость.
Орел, догадывающийся об истине, не расправляет крыльев, летя ввысь; человек, не
знающий своего высшего лика, свободен от него и властен над всем.
Река Лена заключала в себе льды, травы, мхи и коряги; море Лаптевых омывало
почвы, льды, растения и корпуса кораблей.
Народ незаметен для того, кто слит с водой, как прекрасный несуществующий царь;
сила людей находится в их нелюдимости, а правды нет.
Птицы летают над Леной и садятся на ее скалы; будущее разверзается над Якутией,
словно бредовое пророчество.
Горний эфир хранит тайны настоящего корабля, плывущего среди огромной глубокой
глади; и свет сфер озаряет две белых палубы чудесной баржи, устремленной к
началу миров; и если какое-то лицо возникает над лесом, полем, травой и горой,
то это, без сомнения, священный лик.
Тот, кто существует второй раз внутри описываемого момента нынешнего мира, имеет
имя, состоящее из звуков, и его имя звучит <Жукаускас>, и оно похоже на все.
Софрон Жукаускас снова, но без Головко, плыл на этом корабле по Лене на Север!..
Он опять пил <Анапу>, опять сидел в каюте, опять смотрел вдаль, опять видел
сны!.. Все происходило почти точно так же, только не было Абрама и того счастья,
что тогда, и Софрон плакал украдкой, и думал, что вид моря утешит его!.. Как
было грустно ходить здесь по палубе, узнавать те самые запахи и переходы и
вспоминать Кюсюр, блистательный Мирный, мерзкий Чульман, Нерюнгри, ужасную
