околоспутниковой орбите, менее чем в десяти тысячах миль от шара Ио,
заполняющего теперь собой все небо.
Скорость корабля падала с каждым кругом; похожие на крылья летучей
мыши аграв-стабилизаторы втянулись внутрь: при входе в атмосферу их могло
разнести в клочья.
Послышался пронзительный свист, порождаемый трением о верхние слои
атмосферы. Боковые реактивные двигатели развернули корабль хвостом к Ио, а
гиператомные - смягчили посадку. После недолгой вибрации "Адрастея"
неподвижно замерла на поверхности спутника.
На борту творилось что-то невообразимое! Даже Лакки с Бигменом
досталось несколько тумаков от людей, которые на протяжении всего полета
избегали их.
Часом позже в темноту Ио один за другим, ведомые Главой Проекта -
Донахью, ступили шестнадцать облаченных в скафандры людей. Или, по Лакки,
- пятнадцать. Пятнадцать человек и робот.
12. НЕБО И СНЕГ ИО
Все как один запрокинули головы и уставились на Юпитер. Гигант внушал
почтение и заставлял людей быть крайне сдержанными. Во всяком случае
болтовня смолкла - Юпитер был выше разговоров. Исполинский шар занимал как
минимум восьмую часть небосвода, и если бы не ночная тень, отнявшая у него
целую треть, - был бы эдак в две тысячи Лун.
Зоны и пояса, пересекающие планету, были видны удивительно отчетливо:
как будто разноцветные ленты - розовые, зеленые, фиолетовые, синие
разбросало по поверхности страшным ураганом. Разреженная атмосфера Ио не
скрадывала ни одной детали.
Снова появилось Большое Красное Пятно, похожее на лениво кружащуюся
лужу бензина.
Стояли они долго, и за все это время Юпитер не изменил своего
положения - он продолжал висеть огромным полукругом над горизонтом
западной части неба: Ио всегда была обращена к планете одной своей
стороной, на другой Юпитер никогда не всходил и не садился.
- Неплохое местечко для телескопа, - пробормотал Бигмен на частоте
Лакки.
- Скоро здесь будет и телескоп, и многое другое.
- Бедняга Норрич, - сокрушенно вздохнул Бигмен, - он ведь не видит
всего этого!
- Да-да. Смотри, и Матт с ним!
- Ага. Сдуреть можно, ну и хлопот у них с этим Норричем. Взять хотя
бы скафандр для пса - уже специальный заказ... Пока ты наблюдал за
посадкой, я смотрел, как его одевали. Целое дело! Нужно было еще
убедиться, слышит ли он в своем скафандре команды.... Но, как видишь, все
в порядке.
Лакки кивнул и, повинуясь внутреннему импульсу, направился к Норричу.
Он довольно уверенно чувствовал себя в здешних условиях, впрямь как на
Луне, и, сделав несколько широких шагов, достиг цели.
- Норрич! - Лакки переключился на частоту инженера.
- Кто это? - Слепые глаза Норрича беспомощно смотрели вокруг.
- Это я, Лакки Старр. - Стоя напротив, Лакки разглядывал возбужденное
лицо Норрича. - Вы, по-моему, счастливы находиться здесь?
- Счастлив? Можно сказать и так. Скажите, а как вам Юпитер? Очень
красив?
- Да. Хотите, я вам его опишу?
- Спасибо, в этом нет необходимости. Я видел его в телескоп, когда...
когда видел. Это до сих пор сохранилось в памяти, поверьте. Не знаю,
поймете ли вы то, что я сейчас скажу... Мы из тех немногих, которым выпало
счастье первыми ступить на еще нехоженую поверхность. Осознаете ли вы, что
мы как бы переходим в особую группу людей?
Его рука потянулась вниз, чтобы погладить Матта, но наткнулась на
жесткий шлем. Сквозь изогнутую лицевую пластину были видны высунутый язык
и беспокойные глаза пса, взволнованного, должно быть, непривычной
обстановкой и тем, что голос хозяина звучит совсем непривычно.
- Бедный мой Матт! Эта низкая гравитация совершенно сбивает тебя с
толку! Придется держать тебя на поводке. - Поговорив с собакой, Норрич
продолжал: - Вдумайтесь! Триллионы людей в Галактике, и лишь единицам
посчастливилось быть первыми! Мы почти всех их знаем! Яновски и Стерлинг -
Луна, Чинг - Марс, Лабелл и Смит - Венера... Прибавим к ним впервые
побывавших на астероидах и за пределами Солнечной системы. Все равно, их
очень, очень мало! И мы теперь среди них. И я, я - тоже! - Он так широко
раскинул руки, будто собирался обнять весь спутник. - И этим я обязан
Саммерсу. Когда он предложил новый способ изготовления контактного
наконечника - важнейшей детали наклонного ротора, что позволило сэкономить
два миллиона долларов и один год времени - его включили в состав экипажа.
Вы знаете, что он сказал на это? "Норрич, - сказал он им, - заслужил такую
награду в гораздо большей степени!" Они ответили: "Да-да! Но ведь он
слепой!". А Саммерс напомнил им, отчего я слепой, и сказал, что без меня
никуда не полетит. И нас взяли обоих. Я знаю, что вы недолюбливаете
Саммерса, но когда я думаю о нем, то сразу вспоминаю эту историю...
В шлемофонах вдруг раздался зычный голос Донахью:
- За работу, друзья! Юпитер никуда от вас не убежит. Еще налюбуетесь.
За несколько часов корабль был разгружен, оборудование установлено,
тенты натянуты, приготовлены временные герметические камеры с кислородом.
Даже занятые работой, люди то и дело поглядывали на незнакомое небо,
там уже красовались три спутника.
Ближе всех - Европа, небольшим полу месяцем зависшая над восточным
горизонтом. Половинка Ганимеда находилась почти в зените, а Каллисто
расположилась совсем рядом с Юпитером, так же, как он - без одной своей
трети. Но все три спутника не давали и четверти света полной Луны и
"совершенно терялись в присутствии патрона", как выразился Бигмен.
Лакки посмотрел на своего маленького друга.
- Ты думаешь, здесь нет ничего, что могло бы превзойти Юпитер?
- Исключено! - отрезал Бигмен.
- Что ж, тогда подождем...
И вот, без каких бы то ни было рассветных сумерек - что исключала
разреженная атмосфера Ио - над покрытой инеем грядой низких холмов
вспыхнуло, как алмаз, и, спустя несколько мгновений, увенчало горизонт -
Солнце. Этот кружочек блистал гораздо ярче громады Юпитера.
Установили телескопы, и все успели увидеть, как Каллисто прячется за
Юпитер; вскоре за ним последовали и два других спутника.
Ио обращалась вокруг Юпитера всего за 42 часа, и все звезды вместе с
Солнцем маршем проходили по ее небесам. Если же говорить об остальных
спутниках, то быстрая Ио легко догоняла их в беге вокруг Юпитера: Каллисто
вернулась на небо через два дня, Ганимед был настигнут через четыре, а
Европа - через семь дней. Все они летели с востока на запад, и время от
времени заслонялись Юпитером.
Затмение Каллисто случилось первым, и все здорово волновались, даже
Матт. Он уже несколько освоился в низкой гравитации, и Норрич все чаще
давал ему свободу. При этом Матт, неуклюже барахтаясь, пытался сквозь шлем
обнюхать все попадающиеся ему предметы. Но когда Каллисто коснулась,
наконец, сияющего Юпитера и люди притихли - Матт тоже уселся на задние
лапы и, высунув язык, стал внимательно смотреть вверх.
Но чего все ждали с нетерпением, так это Солнечного затмения...
Двигалось Солнце намного стремительней любого из спутников; на всем ходу
оно налетело на Европу, Европа тут же, истончившись, пропала на полминуты,
затем обратила свой серп в другую сторону. Ганимед нырнул за Юпитер, в то
время как Каллисто уже скрылась за горизонтом.
Маленькая жемчужина взбиралась все выше в небо, делая из Юпитера
вначале огромный полумесяц, а затем тающий на глазах серп.
Залитое солнечным светом небо стало темно-пурпурным, и лишь тусклые
звезды кое-где пятнами проступали на нем. На этом мрачном фоне пылал
гигантский полукруг, слегка выгнутый в сторону неумолимо надвигающегося
светила. Как будто Давидов булыжник, выпущенный из некоей космической
пращи, летел в лоб Голиафа.
Свет Юпитера мерк все больше и вот, когда виднелась одна только
желтоватая изогнутая нить, Солнце коснулось гиганта, и люди, убрав темные
стекла, разразились громкими приветственными возгласами.
Полностью свет, однако, не исчез: даже заслоненное Юпитером Солнце
продолжало, хоть и мрачно, светить. Сам Юпитер потух, и только его
водородно-гелиевая атмосфера дымилась, преломляя солнечный свет. Легкая
дымка растекалась по всей окружности, пока не сомкнулась внизу, два
бледных рога образовали кольцо.
А Солнце продолжало удаляться, и кольцо, совсем потускнев, исчезло.
На черном небе остались только звезды и совсем выцветший кусочек Европы.
- Потом, - сказал Лакки, - все повторится в обратной
последовательности.
- И это показывают каждые 42 часа? - недоверчиво спросил Бигмен.
- Если ты не возражаешь...
На следующий день к ним подошел Пэннер.
- Как поживаете? А мы, между прочим, уже почти управились со своими
делами. - Он показал на заполненную оборудованием долину. - Все это
хозяйство остается на Ио.
- Остается? - удивился Бигмен.
- Конечно! Ведь на спутнике нет ни погоды как таковой, ни признаков
жизни. Так что оборудование в полной безопасности. Все надежно укрыто от
аммиака и чудесно дождется следующей экспедиции. - Внезапно Пэннер понизил
голос. - Мистер Старр, кто-нибудь настроен на вашу частоту?
- Нет. Вроде нет.
- Не хотите прогуляться? - И, не дожидаясь ответа, Пэннер двинулся в
направлении холмов. Лакки с Бигменом последовали за ним.
- Я должен извиниться перед вами, - сказал Пэннер. - В последнее
время я был не слишком приветлив. Просто мне показалось, что так будет
лучше.
- Забудем об этом, - примирительно отозвался Лакки.
- Видите ли... я намеревался провести собственное расследование, без
вашего участия. И был уверен, что кто-то обязательно себя выдаст, совершив
нехарактерный для человека поступок. Но этого, увы, не произошло... - Они
взобрались на первый холм, и Пэннер оглянулся. - Посмотрите-ка на нашего
пса! - восхищенно воскликнул он. - Вот кто освоился в низкой гравитации!
Матт, в самом деле, многому научился за это время. Его тело грациозно
изгибалось и вновь выпрямлялось в двадцатифутовых прыжках, которые он
совершал с явным удовольствием.
Пэннер перестроился на частоту, предназначенную для их четвероногого
товарища, и крикнул:
- Эй, Матт! Ко мне, мальчик, ко мне!
Пес высоко подпрыгнул от неожиданности. Лакки, тоже переключившись,
услышал радостное рычание.
Пэннер помахал рукой, пес помчался к ним, но вдруг остановился и
посмотрел назад, сомневаясь в своем праве оставить хозяина. Приблизился он
совсем медленно.
- Сирианский робот, - вернулся Лакки к начатому разговору, -
созданный именно для того, чтобы обмануть человека, должен быть
совершенным. Во всяком случае, он никогда не клюнет на что-то
поверхностное...
- Мое расследование не было поверхностным! - горячо возразил Пэннер.
- Я все более склонен думать, что в нашем случае любое расследование,
проведенное не специалистом в роботехнике, может быть только
поверхностным. - В голосе Лакки было нечто большее, чем просто горечь.
Они шли если не по снегу, то, во всяком случае, по чему-то очень его
напоминающему. Вещество это, к большому удовольствию Бигмена, сверкало в
лучах Юпитера.
- Оно тает от одного взгляда! - возбужденно сообщил он; с его ладони
сбегала тонкая струйка воды.
- Потому что это не снег, Бигмен, а замерзший аммиак. Температура его
таяния на 80 градусов ниже, чем у льда.
Бигмен ринулся вперед, туда, где сугробы были глубже. Оставляя за
собой глубокие дыры, он, захлебываясь от восторга, кричал.
- Ух, здорово!
