- Самолет, что ли? - спросил Крас, вглядываясь в нее.
- Гидро, - лаконично ответил Лэрри.
И тут доктор с изумлением увидел, как из-под воды буквально выпрыгнули
красные и белые буйки. Они так близко отстояли друг от друга, что с берега
казались красно-бело-синими лентами, качавшимися па волнах.
Гидросамолет приводнился на этот необычный аэродром и подрулил к причалу,
возле которого стояли два катера. Моторы резко сбросили обороты, и
наступила тишина.
Из кабины вышел человек в форме офицера военного флота. По красному
поплавку он перешел на настил пирса, где его уже ждал Редстоун. Они
обменялись рукопожатием и пошли к зданию, о чем-то разговаривая. Слов не
было слышно, да они и не интересовали Краса. Все его внимание было
приковано к белоснежному самолету, покачивавшемуся на краевых поплавках.
- Знаешь, Лэрри, - задуйчиво сказал доктор,- он больше похож не на
кондора, а на чайку.
- А мы о тобой - на обыкновенную салаку, - бесстрастно заметил механик.
- Почему? - удивился доктор.
- Да потому, что через час вместе с полковником и твоими вонючками
вылетаем на военно-морскую базу. В клюве у этой симпатичной птички.
Доктор был настолько изумлен этой новостью, что пропустил мимо ушей
обидное прозвище для своих одорофонов. Его разозлило то, что этот Лэрри все
знает, в то время когда от него тщательно скрывают даже мелочи.
"Ну, погоди, проклятый полковник! - с внезапным гневом подумал он. -
Придет и мой черед оставить табя с носом. Я тоже кое-что успел сделать без
твоего ведома".
После завтрака они погрузили одорофоны в гидросамолет.
Редстоун вышел в форме. Его сопровождали лейтенант Фланк, тоже по этому
случаю облачившийся в белую униформу, и тот самый моряк, который прилетел
утром.
Крас смотрел на офицеров и не без некоторого злорадства определил, что
форма на Чарли сидит не так ладно, как на Редстоуне и госте. Не так ладно -
еще мягко сказано. Нелепо, как на огородном чучеле!
"Эх ты, вояка", - подумал доктор с внезапным раздражением, хотя сам
никогда не служил в доблестных войсках Штатов.
Трудно сказать, во что бы вылилось его раздражение, если бы не поспешный
отлет. Но даже в самолете Крас ощущал резкое усиление тягостного чувства,
вызванного однообразием его жизни в тихой бухте. Он поймал себя однажды на
том, что уже несколько минут сидел, тупо уставившись в одну точку. Только
напряжением воли ему удалось снова сосредоточиться. Но работа уже не шла в
привычном темпе, а ведь он... Он приблизился к совершенно немыслимому
обоснованию о природе запаха: что, если он имеет волновое происхождение?!
Чем больше доктор читал специальную литературу, тем сильнее в нем крепло
это убеждение. Пример самцов ночных бабочек был далеко не единичен, и
притом он далеко не все мог объяснить. Как, например, найти подлинную
причину тому, что акулы за несколько миль чуют кровь? Видеть они не могут,
переговорных устройств эти гигантские хищницы не имеют, но стоит одной из
них растерзать жертву, как тут же к пиршественному столу сплываются другие
акулы.
Если же представить, что запах распространяется подобно радиоволнам, то и
целый ряд других явлений можно без труда объяснить.
Во время монтажа одорофона в кабинете Редстоуна доктор высказал
начальнику лаборатории свои предположения. Тот некоторое время раздумывал
над словами Краса, а потом спросил, какие приборы нужны ему, чтобы доказать
это на практике? Крас обещал подумать. Не далее как сегодня утром он отдал
Редстоуну список всего необходимого.
...Когда гидросамолет набрал высоту, Редстоун подошел к доктору и сказал,
что он будет делать небольшой доклад на заседании координационной группы и
там же поставит вопрос о заявленных приборах. Они стоят немалых денег...
11
В первый минуты после приводнения в Крестонбич атомные подводные лодки не
произвели на доктора того впечатления, на которое он рассчитывал, слушая
болтовню Ларри. Черные продолговатые корпуса субмарин сиротливо жались к
металлу пирсов и были совсем не страшны. На них изредка появлялись
маленькие фигурки моряков. Пробежавшись туда-сюда, подводники исчезали в
отверстии рубочной надстройки.
Возле ограждения, запирающего вход на пирс, Редстоун остановился. Матрос
охраны вытянулся перед ним, Редстоун ответил на приветствие и сказал Красу:
- Ну, доктор, выбирайте себе объект для эксперимента.
- А разве меня допустят иа лодки? - удивленно спросил Крас.
- А разве вам не интересно самому испытать на себе действие одорофона
прямо в море, так сказать, с высокой долей чистоты эксперимента? - вопросом
на вопрос ответил Редстоун.
- Я готов, - сказал доктор, испытывая восторг оттого, что ему доведется
ступить на палубу настоящего атомохода.
- Вот и хорошо. Сейчас мы поднимемся в штаб базы, я познакомлю вас с
адмиралом Гейтсом. Он уже ждет нас. Думаю, сразу - после обеда, вы с Лэрри
сможете приступать к монтажу. Недостатка в добровольных помощниках у вас не
будет.
Неожиданности начались с первых же шагов по субмарине. Крас сразу сделал
открытие: лодка - это стальной айсберг. Торчащая над водой рубка - только
малая ее часть. О том, сколько скрыто под водой, он догадался лишь тогда,
когда протискивался по узким люкам вниз, больно ударяясь коленками о
вертикально установленные трапы.
Как только они оказались в центральном посту атомохода, доктору тут же
стало немножко не по себе из-за того, что на нем не было военной формы. Он
выглядел жалким и растерянным в этом непривычном мире металла, пластика и
электроники. "Совсем как Чарли там, на причале", - подумал он и стал ждать
неизбежных в этом случае ухмылок.
Но команда была настроена к гостям очень дружелюбно. Второй лейтенант -
Смит, которого командир определил в провожатые, охотно объяснил все, о чем
его спрашивали доктор или Лэрри. Они обошли почти всю лодку, потом
спустились еще на один этаж, и Смит показал им люк, ведущий в реакторный
отсек.
- Это исчадие ада я хотел бы исключить из нашей экскурсии, - сказал он. -
Но если вы настаиваете...
- Нет-нет, - поспешно ответил Лэрри. - Знаете лейтенант, мне еще охота
поиграться с девочками, когда мы отсюда смотаемся.
- Лэрри, где ты найдешь девочек в бухте Фиалок? - спросил Крас.
- Разве я когда-нибудь говорил, что охочусь ними только на нашем пляже?
Возвратившись, они увидели группу моряков.
- Ребята, это доктор Бенджамин Крас и механик Лэрри Стикс, - представил
вошедших командир подлодки. - Вы будете во всем им помогать, и да поможет
нам Бог.
Доктор коротко рассказал о принципе работы одорофонов. Затем помощники
вместе с Лэрри ушли из центрального отсека, а Крас и молоденький лейтенант
занялись вводом программы в вычислительную машину.
Оборудование подлодки продвигалось на удивление быстро. Может быть, уже
сказался кое-какой опыт, а может, причиной тому была расторопность
подводников. В два дня система автоматического управления одорофонами была
смонтирована, и на утро третьего дня адмирал запланировал выход в море.
Уходили на рассвете. Доктору и Лэрри выдали меховые "аляски", шерстяные
шапочки, которые обычно надевают водолазы-глубоководники.
Как только было получено разрешение на выход из базы, громко взревели
дизельные установки, что немало смутило доктора. Он подошел к адмиралу и
спросил:
- Как, разве у атомоходов есть двигатели внутреннего сгорания?
- Это для движения в базе, для прибрежного маневрирования. Ну, и на
всякий случай, - с улыбкой ответил, тот. - Мы сейчас уйдем в район, там
реакторы будут выведены на рабочий режим.
Так и шла лодка по глади бухты, окутанная едким сизым дымом, который,
поднимаясь к рубке, вышибал слезы из глаз.
Доктор смотрел, как медленно отдаляются причалы с прильнувшими к ним
субмаринами, белое здание командования базы, приземистые склады. Вдруг он
заметил в одной из прибрежных скал овальное отверстие.
- А там что такое?
- Там ремонтируются наши лодки, доктор. Маленький заводик, - ответил ему
адмирал Гейтс. - Вы хотели бы там побывать?
- Да, если позволите.
- Что ж, по возвращении в базу я вам организую экскурсию.
Они шли несколько часов. В открытом море Красу порядком надоело торчать
на мостике, но он стеснялся сказать об этом, потому что не представлял
себе, чем будет заниматься внизу.
Но вот командир скомандовал:
- Лодку - к погружению!
И все тут же заторопились вииз.
Крас с завистью посмотрел, как ловко соскользнул по поручням трапа вниз
один офицер, другой, а он все не решался шагнуть в отверстие люка. На его
коленках до сих пор саднили синяки.
Командир лодки вместе о адмиралом Гейтсом додождали, пока все спустятся,
и пригласили Краса. Спускался он медленно, стараясь попасть на каждую
балясину трапа.
- Принять балласт, - отдал команду капитан.
Сидевший рядом с ним матрос нажал какие-то кнопки, и доктор услышал
странную музыку. У него возникло ощущение, что он сидит в огромной бочке,
по которой ударяют тугие струи воды: блямп, блямп!
Крас вопрошающе посмотрел на капитана, и тот пояснил:
- Когда мы принимаем балласт, воздух из камер легкого корпуса
выпускается, вот эти пузыри и стучат. Кстати, доктор, вы можете, если
хотите, идти в свою каюту. Смит, - распорядился капитан, - проводите
мистера Краса.
Второй лейтенант козырнул и пошел впереди доктора, указывая ему дорогу.
Каюта, которую отвели Красу, была совсем крохотной, но Смит объяснил, что
в таких условиях живет весь экипаж.
- Наши мариманы шутят, что у дядюшки Сэма первым правом на дополнительную
прописку имеют атомные сигары, а потом уже мы.
- Трудно бывает в походе? - участливо спросил доктор, которому
становилось искренне жаль этих парней, проводящих свои лучшие годы в этом
тесном в опасном - в этом он теперь на сомневался - жилище.
- Трудно бывает только первые два месяца, - с улыбкой ответил лейтенант.
- А сколько вы дней плаваете?
- "Автономки" - суток по шестьдесят..?
- Скажите, Смит, а о чем вы больше всего мечтайте, находясь в плаванье?
- Знаете, доктор, если бы это спросил кто-либо из команды, я не стал бы
отвечать. Но вам скажу...
Второй лейтенант на некоторое время задумался.
- Не поверите, но... - сказал он, наконец. - Но в походе чаще всего я
вспоминаю запах моих ребятишек. У меня два славных мальчугана, так вот
когда Дороти их...
- Дороти? - вздрогнул Крас, услышав имя жены. У них со Сьюзен был немой
уговор: никогда не произносить это имя вслух, не вспоминать о том, что было
в прошлом.
- Да, так зовут мою жену. Когда Дороти выкупает их, они пахнут воробьями.
Знаете, в детстве я лазил с друзьями в воробьиные гнезда за маленькими
яичками...
Крас задумался.
- Подождите меня адесь, я сейчас, - сказал он вдруг и поспешно вышел из
каюты.
"Номер сорок два", - машинально отметил он, гля-
нув на дверь своей каюты.
В центральном посту было все то же спокойно-деловое движение. Капитан
отдавал малопонятные доктору команды, а те, кому они были адресованы, тут
же что-то переключали и нажимали на огромном пульте или спешили в другие
отсеки.
- Вы мне позволите поработать на компьютере? - спросил доктору капитана.
- Уже начинаете эксперимент?
- Да, там в моей каюте Смит, я хотел бы начать с него...
Получив разрешение, доктор быстро отыскал по таблице нужную комбинацию,
набрал код сорок второй каюты и включил вмонтированный туда одорофон.
И тут же пошел назад.
Смита он застал в странном состоянии: он безумно вращал головой и жадно
хватал воздух открытым ртом, словно его душили.
- Боже мой, мои мальчики... Это запах их спальни... Но откуда он здесь?..
Только заметив доктора он, кажется, стал соображать, что было всему
причиной.
- Послушайте, так это был тот самый ваш эксперимент?
- Да.
- Поразительно! Просто поразительно! - Смит все еще не мог прийти в себя.
- Но если вам по силам такое, док, значит, можно пустить сюда и другие
запахи?
Крас кивнул.
- Момент, - произнес лейтенант и выскочил иа каюты.
Доктор, оставшись в одиночестве, стал принюхиваться. Никаких особенных
