Детектив - Прасол А.

Вариант "Серая Гончая"

Александр Прасол

                          Вариант "Серая Гончая"


  Колокольчик над дверью подпрыгнул и тихо звякпул. Стив перешагнул
невысокий порожек.
  Майкл Портер торчал за стойкой и полировал массивный латунный прилавок,
который блестел так, словно был из чистого золота.
  Услышав звон колокольчика, бармен поднял голову. Он сразу узнал
вошедшего. На его лицо выползла улыбка, а тряпка так усердно заелозила по
поверхности прилавка, будто бармен крутил мельничные жернова.
  - Хэлло, Майкл!
  - Доброе утро, мистер Корнейв.
  - Что новенького в мире, Майкл? - спросил Стив, усаживаясь на высокий
вертящийся стульчик.
  - Было много работы, сэр, и я еще не успел развернуть "Кроникл".

  Три года, с тех самых пор, как Стив перешел на работу в "Литлвуд дейли
кроникл", они играют в одну и ту же игру: по утрам репортер всегда
спрашивает Майкла о последних новостях, и что бы тот ни ответил, оба
остаются довольны. Стива больше всего забавляло то, что чистюля бармен
умудряется обслуживать клиентов, не оставляя своего постоянного занятия -
полировки.
  - У тебя отличная микромоторика. - Стив посмотрел на руку бармена,
сжимавшего мягкую сухую тряпку.
  - Как обычно, мистер Корнейв? - словно и не услышал обращенного к нему
комплимента Майкл. Впрочем, мог бы и не спрашивать, потому что Стив в этот
час заказывал только чашечку кофе и крохотную булочку с изюмом.
  - Сильно устали, сэр? - участливо спросил бармен, и в голосе его
появилось нечто такое, что Стива слегка насторожило.
  - Ты мне хочешь что-то предложить? - перешел он на такой же заговорщицкий
шепот.
  - Обернитесь...
  Стив слегка отодвинул от себя чашку, наклонился так, будто собирался
полезть в задний карман брюк за сигаретами и повернулся на стульчике.
  Зал ресторанчика "Золотой порог" был пуст, в чем репортер убеждался
всякий раз, заходя сюда перекусить, - утро делового города. Только за
последним, стоящим у окна столиком сидел мужчина.
  - "Этот?" - движением бровей спросил Стив.
  - Да, - все тем же таинственным шепотом ответил Майкл.
  - Что же в нем необычного? - разочарованно спросил Стив, переходя на
нормальный тон.
  - Он пришел ко мне надраться.
  - Бог мой, Майкл, что я слышу? Ты боишься клиента, который хочет оставить
у тебя пару десятков долларов?
  - Посмотрите на часы, мистер Корнейв, - обиженно засопел бармен. - Кто
приходит к Майклу надраться с утра? Только псих. Или человек, у которого
большое горе...
  - Или тот, кому просто захотелось надраться в это утро, - насмешливо
ввернул Стив, однако бармен словно его и но слышал и гнул свое.
  - У него точно что-нибудь произошло. Поверьте моему опыту, сэр. Сидит уже
три четверти часа, выпил подряд два стакана виски и не спросил даже
сигарету на закуску. Если бы у этого парня было все о'кей, он бы не стал
здесь торчать, а занялся бы своими делами...
  - Или уселся бы перед стойкой и восхищался твоим золотым прилавком! -
рассмеялся Стив.
  На какое-то мгновение по лицу Майкла скользнула самодовольная ухмылка,
потому что репортер вновь тронул самую сладкоголосую струну его души -
полированный прилавок которым бармен гордился, пожалуй больше, чем самим
питейным заведением.
  - Если бы он пришел ко мне вечером и сказал: "Майкл, я сегодня чертовски
устал на работе и у меня неприятности дома, поэтому помоги мне надраться",
- в такой просьбе для меня не прозвучало бы ни одной фальшивой ноты. А
так... Я думаю, вы не пожалеете, сэр, если подсядете к нему.
  - Майкл, ты занялся не своим делом, - задумчиво произнес Стив, еще раз
пристально вглядевшись в незнакомца. - В тебе умирает прирожденный
психоаналитик. Мне кажется, что старикашка Фрейд, будь он жив, дорого
заплатил бы Америке, чтобы заполучить тебя в свои ассистенты.
  - Я не знаю, что это за штуковина - психоаналитик, но по крайней мере еще
ни разу не слышал, чтобы этим словом ругались у меня в "Золотом пороге"! -
обиделся бармен. - А если так, то большое спасибо вам, мистер Корнейв, за
то, что вы так любезны...
  - Плесни-ка мне лучше виски в стаканчик, - перебил Стив. Слова бармена
его слегка подзадорили, он уже более внимательно посматривал на
ссутулившегося за столиком мужчину. Внутреннее чутье подсказывало ему: к
совету Майкла стоит прислушаться.
  В отличие от своего приятеля Харрисопа Стив Корнейв не торопился по утрам
снимать с телетайпа длинные простыни лент, чтобы тут же настрочить свой
комментарий. Он выискивал материалы по всему Литтлвуду и потом в
каком-нибудь укромном месте без суеты обрабатывал свою жертву.
  Стив встал со стульчика и уже было направился к незнакомцу, как Майкл
снова шепнул:
  - Он не из Литтлвуда, сэр. Учтите это...
  Стив рассмеялся:
  - Браво, Майкл! Я всегда верил в твои исключительные способности, но до
сих пор не знал, что ты помнишь в лицо все шестьсот тысяч жителей
Литтлвуда.
  - Вы далеко не всегда справедливы, мистер Корнейв.
  - Ладно, старина, не обижайся. - И репортер пошел к столику незнакомца, а
бармен буквально распластался над стойкой, словно хотел превратиться в одно
большое ухо, но правая рука его по-прежнему механически рисовала на
полированной поверхности почти правильные круги.
  "Пожалуй, Майкл прав, - подумал Стив, пересекая пустой зал. - Что-то в
нем... провинциальное, что ли?" Он еще не мог осознать, что же натолкнуло
его на ту же мысль - и костюм на мужчине, и рубашка, и галстук были точно
такими же, какие можно было свободно купить в универмаге "Бразерс энд
Сонз".
  - Можно присесть, дружище? - как можно бесцеремоннее спросил репортер,
садясь напротив мужчины.
  Тот поднял голову и посмотрел на Стива так, как смотрят люди, унесшиеся
мыслями далеко-далеко и внезапно возвращенные на грешную землю. Лицо его не
было лишено приятности, светло-серые глаза полны тихой печали.
  Ни слова не сказав в ответ, мужчина допил свой стакан, но не опустил его
на стол, а так же молча поднялся со своего места и пошел к стойке бара.
Стив проводил его недоуменным взглядом, ему не хотелось, чтобы поклевка на
этом и закончилась. Он уже пришел в то возбужденное состояние, когда мозги
напрягаются для жадного впитывания новой информации. А уж вытянуть ее Стив
умеет...

  Незнакомец протянул свой стакан Майклу проследил, как тот его наполняет,
затем вернулся за свой стол. Будто только сейчас он увидел Стива, удивленно
обвел взглядом пустой зал и отхлебнул из стакана. Стив тоже отпил глоток и
представился:
  - Стивен Корнейв.
  - Бенджамин Крас, - ответил мужчина и снова сделал глоток виски.
  - Хорошо здесь, не правда ли? - махнул рукой Стив.
  - Дерьмо, - мрачно заметил мужчина. - Все дерьмо... Он смотрел на меня,
будто я весь с головы до ног был облеплеп коровьим навозом, - без всякой
видимой связи и с вызовом сказал Крас.
  "О-ла-ла", - Стив был удивлен таким поворотом, но ни единым движением не
выдал охватившей его радости. Жертва зреет, теперь надо незаметно
подтолкнуть ее к западне, из которой один выход - говорить, говорить,
говорить... А Стив нанижет любые сбивчивые фразы, как крохотные жемчужинки,
в одному ему известном порядке, и назавтра все читатели "Кроникл" рты
раскроют от изумления.
  Мужчина явно порывался о чем-то рассказать. Его лицо напряглось, на щеках
заходили желваки, словно это невыговоренные слова бугрили кожу, ища выход.
Наконец губы Краса разлепились, и полились новые ругательства в чей-то
адрес:
  - Серая бесцветная мышь! Хомяк с отвисшими щеками...
  Стив запасся терпением до той поры, пока сумбур в одурманенной виски
голове Краса не уляжется и его исповедь но войдет в более-менее спокойное
русло.
  - Я пропил последние деньги, - вдруг четко произнес Бенджамин Крас с тем
хладнокровным спокойствием, которое обретают лица, подведшие черту под
собственной жизнью.
  "Эге, приятель, ты наверняка уже приглядел себе местечко на Сенди-бридж,
- подумал Стив. - Давай-ка мы тебя растормошим".
  - Бен, я думаю, тебе не стоит так переживать,- сказал он первое, что
пришло в голову. Собственно, и придумывать ничего не стоило. Пьяным никогда
не надо говорить здравые вещи - они все равно от них отмахнутся.
  - Ты и вправду так думаешь... Стив? - чуть помедлив, словно припоминая,
как его зовут, спросил Крас у репортера.
  - Конечно, иначе никогда бы тебе так не ответил, - уверенно произнес
Стив, чувствуя, что попал в точку. Правда, как дальше повернуть разговор,
он пока не знал. - Я тоже знаком с одним здесь, в Литтлвуде, так большего
дерьма в мире не встречал.
  Крас молча кивнул, но по тому, как постепенно расслабилось его лицо,
репортер понял, что его собеседник "дозревает" и спустя несколько минут
выложит ему все. Надо только быть осторожнее, чтобы его не спугнуть, не
переторопить.
  - Ты откуда приехал, Бен?
  - Мы, кажется, на "ты" еще не переходили, - удивленно вскинул на него
глаза Крас. - Но так и быть, я тебе сегодня прощаю. Ты ведь не думай, я
ведь пе какой-нибудь там... - Он неопределенно покрутил в воздухе рукой. -
Я - доктор Бенджамин Крас, работаю преподавателем в Моллесворской
сельскохозяйственной школе... Уже двадцать три года, - добавил он и со
значением посмотрел на Стива.
  - Так ты, значит, приехал из Моллесворса? - как можно добродушнее спросил
Стив, пропуская мимо ушей замечание относительно знакомства.
  - Ну да. Я проделал сто семьдесят миль на утреннем поезде только затем,
чтобы эта крыса выставила меня за дверь с брезгливым видом. Будто я нищий
попрошайка из романов Диккенса или Теккерея...
  - На кой черт ты обратился именно к нему? - осторожно стал выпытывать
Стив. В мире нет ничего надежнее винчестера с кривым дулом, так считал он,
а потому задавал людям только косвенные вопросы. И те начинали говорить о
самом сокровенном, о чем наверняка промолчали бы, поинтересуйся он
напрямик.
  - Я ведь написал письмо в адрес правления, меня и пригласили. Занял денег
у Сьюзен!.. Впрочем,- спохватился Крас, - это к делу не относится. Ровно в
девять я был в банке, Я волновался, потому что мне нельзя терять ни дня, а
он... Стоило мне только сказать, что я преподаю в сельскохозяйственной
щколе, как он наморщил нос, будто я провонял навозом весь оффис. Если бы он
захотел выслушать меня, у него в кабинете через секунду благоухала бы целая
клумба роз. Или ландышей, или мяты, какая мне разница...
  Стив был озадачен. Его собеседник оказался не так прост, как это могло
показаться с первого взгляда, и репортер решил тут же поменять тактику.
  - Слушай, Бен, ты мне совсем заморочил голову, - сказал он таким тоном,
будто доктор толковал ему о своем деле битых два часа. - Если можешь,
расскажи яснее и с самого начала. Ты написал письмо в банк...
  - Ну если уж начинать сначала, тогда нужно вернуться назад лет эдак на
пяток, иначе ты ничего не поймешь.
  - Тогда погоди минутку, старина, - улыбнулся дружески Стив и,
обернувшись, негромко позвал: - Майкл, я чертовски проголодался, доктор
такой интересный собеседник, так что принеси-ка нам чего-нибудь
подкрепиться.
  Боковым зрением Стив заметил, как доктор вдруг напрягся, но не промолвил
ни слова. Молчал он и тогда, когда бармен с бесстрастным лицом поставил
перед ними яичницу с ветчиной, гренки с зеленью и ломтиками лимона и
высокие стаканы с соком манго.
  Стив начал есть. Он видел, что Крас очень голоден, но почему-то не
притрагивается к еде.
  - Бен, не могу же я есть один, - сказал он с упреком. - И потом, ты гость
моего города, поэтому я должен угостить тебя, А когда приедешь в другой
раз, то расквитаешься. Идет?
  - Мне незачем приезжать сюда снова, - угрюмо ответил Крас. - Но сейчас я
поем, - с вызовом сказал он. - Домой мне так быстро не добраться,
  Оба съели все, что принес бармен, не проронив ни слова. Хмель из головы
доктора Краса помаленьку выветривался, а он, судя по всему, начинал
конфузиться от того, что в кармане у него пусто,
  Допив сок и вытерев салфеткой губы, доктор спросил:
  - А стоит ли тебе рассказывать об этом, Стив? Мне эта история ни к чему.
Я ведь не собираюсь перемахнуть туда, - он красноречиво кивнул на потолок,
- а ты не духовник. Все мои надежды похоронены, это верно, но ведь я-то
жив. Ладно, на годик прервусь, надо поднакопить деньжат. Обидно только, что
еще на целый год отодвинется то время, когда люди, не только ты, но и, к
примеру, этот малый... - Он повернулся к бармену. - Ты только глянь, как он
занятно трет... Да, так вот, и этот малый, и, понимаешь, все-все скажут
мне; "Доктор, вы сделали нас счастливыми". Целый год, - задумчиво протянул
он. - Так что мне с того, расскажу. я тебе или нет?
  - Скажи мне, Бен, у тебя есть друзья?
  - Это мое личное дело, Стив, а в Америке частная собственность
неприкасаема. Я же тебя не спрашиваю об этом.
  - Но неужели тебе не хочется, чтобы у тебя появился надежный и искренний
друг?
  - За кусок яичницы с ветчиной? - насмешливо спросил доктор. - Не дорого
же ты ценишь дружбу, Стив...
  - Послушай, старина, а ты мне нравишься. В самом деле. Если бы у меня был
такой друг, как ты, я был бы счастливым человеком.
  - А кто же тебе мешает найти такого?
  - Литтлвуд! - отрезал Стив, совершенно сбитый с толку.
  Против своей воли они неожиданно поменялись ролями, и теперь из него
самого тянули признания. Но такой поворот событий лишь подогрел его
профессиональное любопытство, и Стив испытывал нетерпение горчей, которая
мчится по следу с раздувающимися ноздрями и повизгивает от нетерпения.
  - Ладно, - вдруг согласился доктор. - Но одно условие: если ты меня хоть
раз перебьешь, услышишь то же самое, что и этот паршивый клерк из "Литтлвуд
сити бэнка".

                                     2

  Пять лет назад Бенджамин Крас со своей женой Дороти поехал в Египет. Ни
пирамиды, ни Сфинкс, как ни странно, совершенно не произвели на доктора и
его супругу того впечатления, на которое они рассчитывали. И усыпальницы
фараонов чета Красов покидала с таким чувством, словно их обмишурили,
подсунув вместо подлинного сокровища жалкую подделку.
  В Мекку Дороти ехать отказалась, и их пути разошлись. Она вылетела из
Каира в Рим, а доктор отправился на юг. И вот тут с ним приключилось то,
что впоследствии лишило его сна и покоя, заставило месяцами просиживать в
библиотеках.

  ...Маленький человечек говорил почтительно и негромко. Однако в каждом
его слове так и выпирало фанатичное преклонение перед мусульманскими
святынями. Крас в числе других американских туристов слушал гида вполуха.
Его мало занимали похождения земного бога, он просто рассматривал
затейливую арабскую вязь на стенах и потолке.
  Они ходили из мечети в мечеть, и под конец доктору совершенно осточертело
все: и эти росписи, и толпы распластанных на маленьких ковриках молящихся
мусульман, съехавшихся сюда, по словам гида, со всего земного шара. Он уже
жалел о том, что не улетел вместе с Дороти, цивилизованный мир был ему куда
ближе.
  Заметно поредевшая группа туристов направилась к очередному храму, и
доктор, очутившийся рядом с гидом, с удивлением отметил, что тот, не говоря
ни слова, вдруг со значением уставился на него. Выражение его лица стало
каким-то торжественным и одухотворенным, и доктор стал ощущать, что с ним
что-то происходит. Прохлада и сумрак мечети вызвали в душе нечто такое,
чему он пока не мог дать объяснения.
  "Уж не обращаюсь ли я в мусульманскую веру?- внезапно пришло на ум, и
Крас беспокойно оглянулся на своих спутников, которые тоже в недоумении
вертели головами. - Может быть, нам тайком подсунули какой-нибудь
наркотик?" - с растущей тревогой подумал он, но тут же отбросил эту мысль,
как совершенно невероятную,
  Гид, внимательно наблюдавший за растерянными туристами, торжественно
улыбнулся и, понизив голос, сказал:
  - Запах... Божественный запах.
  И все с каким-то облегчением стали шумно втягивать в себя воздух, и
доктор тоже последовал их примеру. Да, причиной тому был запах - едва
уловимый, пряный, пьянящий и одновременно освежающий.
  - В стены этой мечети древние строители замуровали несколько крохотных
пузырьков с амброй и мускусом. Вот уже семь веков их сладостный аромат
доносит до каждого мусульманина истину: нет в мире прекраснее веры, чем
вера в Аллаха...

  В самолете, летевшем в Каир, доктор снова и снова вспоминал странную
благоухающую мечеть. Ничтожные граммы мускуса не теряли силу целых семь
столетий! Такое не пригрезится Диору даже в самых смелых мечтах...
  По возвращении в Моллесворс доктор "заболел" одорологией. Ему доставляло
удовольствие копаться в трудах, изучающих феноменальную способность живых
организмов различать запахи и даже использовать их для ориентации в
пространстве. Он безоглядно, хотя и вполне осознанно, бросился в новую
науку, как в Древнем Риме рабы-неофиты бросались в христианство. Он стал
новообращенным.
  Однако по мере того, как Бенджамин Крас приобретал знания, он терял
Дороти. В первое время он не замечал этого, слишком много времени уходило
на целиком захватившую его страсть. Наспех подготовившись к очередной
лекции в сельскохозяйственной школе, он с наслаждением погружался в
старинные рукописи и фолианты.
  С Дороти они расстались...
  Это должно было рано или поздно чем-нибудь закончиться: полным
разочарованием или гениальным изобретением. И вот спустя три года Крас
изобрел одорофон - устройство для синтезации запаха. А толкнули его на эту
идею древние греки.
  У одного из античных философов Крас натолкнулся на мысль о том, что в
природе существует пять видов запахов: камфарный, ментоловый, мускусный,
чесночный и гнилостный. Им соответствуют отверстия определенной формы в
человеческом носу. Из-за того, что каждая молекула может попасть только в
свое отверстие, человек и различает тот или иной запах.
  Доктор решил провести эксперимент. Он взял пять тонких пробирок и
поместил в каждую по капельке ароматичного вещества и кристаллики ментола.
И - о чудо! - смесь давала тонкий и сложный аромат, который менялся, стоило
лишь отвести в сторону ту или иную пробирку. И тогда в ход пошло все, на
что падал взгляд, - иголки хвои, кусочки поджаренного маисового хлеба,
вяленая рыба, тонкие лепестки чайной розы... После лекций Крас закрывался в
лаборатории и среди чучел птиц и животных, муляжей и их внутренностей
пускался в захватывающее путешествие по таинственной реке запахов...
  Вскоре он зашел в тупик. Любые, даже самые невероятные комбинации начинки
давали в чем-то похожие результаты. И тогда он понял, как правы были греки,
- основных запахов только пять. Лишь их сочетание в той или иной
последовательности дает столь богатую палитру оттенков. А еще он догадался
помещать ароматические вещества не в пробирки, а в тонкие трубочки и
прогонять сквозь них воздух. Одорофон был найден, и он работал!
  Открытие доктора обещало сделать человечество счастливым, поскольку
известно, что запахи не только влияют на психические состояния, но и в
большей степени являются носителями памяти. Крас испытал все это на себе и
был поражен, какой свежей остается после бессонной ночи голова под
воздействием, скажем, скромной мяты. Перед ним открывались все новые и
новые горизонты, и доктор словно воспарил над миром, которому нес легкость,
свежесть и красоту...
  Но вот однажды его вызвал к себе директор школы и объявил, что с
сегодняшнего числа доктору отказывают в выплате жалованья. Это было так
неожиданно, что Крас в первые минуты даже не нашелся, что ответить. Он
смутился, так как совершенно не представлял себя без работы, а о том, что
можно работать и без денег, он тогда не подумал.
  Извиняющимся тоном доктор попросил отсрочку на неделю, мотивируя это
плохим самочувствием, и, получив ее, пришел к своей давней приятельнице
Сьюзен и стал вместе с ней лихорадочно искать выход.
  Сьюзен предложила ему деньги и благодаря им были оплачены все счета,
которые просрочил Крас, но выкупить из мастерских Сэма Хантера шесть
одорофонов, которые он заказал, они уже не смогли. От огорчения с доктором
приключилась скверная штука - он хлопнулся о землю с такой силой, что ни
рукой, ни ногой пошевелить не было ни желаний, ни возможности.
  И в то памятное утро Крас ни за что не хотел вставать, и Сьюзен, присев к
нему на краешек постели, прочла вслух заметку, напечатанную в "Литтлвуд
дейли кроникл". В ней говорилось о каком-то чудаке, который изобрел новый
двигатель, расходующий ничтожно малое количество бензина, о том, что
городской банк принял решение финансировать дальнейшие разработки и на
первое время выплатил изобретателю крупную премию. И Сьюзен уговорила
доктора написать письмо в правление "Литтлвуд сити бэвка"...

  - Э-э... - Серый невыразительный человечек заглянул краем глаза в листок,
лежащий перед ним на столе. - Мистер... э-э... Крас. У вас ровно пять
минут. Прошу вас, изложите вашу просьбу.
  - Видите ли, сэр, - начал доктор, торопливо подыскивай слова, хотя по
дороге в Литтлвуд, казалось, продумал все аргументы, тщательно взвешивая их
и выстраивая в логическую цепочку. Но равнодушные глаза клерка, брезгливое
выражение его тонкогубого рта, затвердевшего в ту самую минуту, когда Крас
сказал, что он из сельскохозяйственной школы, напрочь убило в нем желание
говорить о мечетях, бабочках и мудрых греческих старцах. Клерк, уже не
скрывая раздражения, демонстративно поглядывал на часы. И Крас тоже следил
за скачками секундной стрелки, отчетливо понимая, что все его планы и
надежды летят в тартарары, подталкиваемые вот этой малюсенькой золоченой
иглой. Счастье грядущих поколений осталось в том невозвратном мире, который
отдалялся от него по мере того, как неутомимая лошадка, повинуясь незримому
бичу коногона, скакала через черточки на циферблате - круг за кругом, круг
за кругом...
  - Ваше время истекло, - сухо сказал клерк, поднимаясь. Он уже придвинул к
себе какую-то пухлую папку, и его лицо, вмиг утратившее брезгливость,
приняло выражение страшной занятости. - Очень жаль, но мы ничем не можем
вам помочь.
  - Погодите еще одну секундочку, я вам сейчас покажу...
  Доктор стал лихорадочно вытаскивать из кармана портативный одорофон, но
клерк испуганно взвизгнул:
  - Клемент!
  Дверь мгновенно распахнулась, и на пороге появился рослый негр. Он
прислонился к косяку, под напрягшейся материей его твидового пиджака
явственно взбугрились могучие бицепсы.
  У доктора задергалась верхняя губа, что случалось с ним довольно редко,
лишь в минуты сильного гнева, но он сдержался, повернулся и, ни слова не
говоря, вышел из кабинета.
  Он брел вдоль улицы, не обращая внимания на снующие машины, прохожих,
живой рекой обтекающих его с двух сторон. В голове было совершенно пусто,
хотя мысли гудели и скакали так, что, казалось, даже волосы изредка
шевелились. Но, странное дело, мысли жили сами по себе, а доктор сам по
себе: он не ощущал, не удавливал и не пытался осознать их. Он сворачивал с
одной улицы па другую, пока не очутился перед дверью "Золотого порога", И
тогда он понял, что безумно хочет напиться, до чертиков, до полного провала
в сознании. Вытащил из кармана все деньги, сколько было, пересчитал их и
толкнул дверь...

                                    3.

  Стив облизнул пересохшие губы. Если то, что наговорил ему доктор, правда,
пусть даже наполовину, он завтра, нет, сегодня принесет шефу такую статью,
что...
  - Послушай, Бен, значит, ты из банка прямо сюда?
  - Ну да.
  - И эта твоя штука...
  - Одорофон?
  - Одорофон. Он при тебе?
  Вместо ответа Крас полез в карман и вытащил никелированную штуковину,
удивительно похожую на малярную кисть, от ручки которой змеился тонкий
провод.
  - Хочешь проверить? - спросил доктор.
  - Да.
  Доктор выдернул из розетки вилку настольной лампы, стоявшей на столике, и
подключил прибор. В нем едва слышно загудел маленький моторчик, и вдруг
репортер почувствовал запах свежей розы. Он удивленно поднял брови, а
доктор, лукаво подмигнув ему, чуть сдвинул в сторону металлическую обойму,
и вокруг разнеслось прохладное благоухание ландышей. Еще одно движение, и
оно сменилось нежным ароматом мяты...
  Репортер был ошеломлен. "Теперь сделать несколько снимков, и все о'кей".
Его голова бесстрастно анализировала все то, что ему наговорил Крас,
отбрасывая лишние детали и факты и выстраивая композицию будущей статьи.
  - Одну секунду, док! - сказал он и проворно выскочил из ресторана. В
машине он достал камеру, проверил, есть ли в ней пленка.
  Вернувшись, быстро защелкал фотоаппаратом, ослепляя доктора блицами.
  - Бен, как ты посмотришь на то, если я дам се-
рию статей в "Кроникл"?
  - Так ты, значит, из этой газетенки, - недовольно буркнул Крас. - И вся
твоя пляска вокруг меня...
  - Ну что ты, Бен, - примирительно сказал репортер, пропуская мимо ушей
слова доктора, - ты мне глубоко симпатичен, и я хочу тебе помочь.
Совершенно искренно.
  - И абсолютно бескорыстно? - язвительно спросил Крас. - А впрочем, -
сказал он после некоторого раздумья, - я соглашусь с тобой, У меня сейчас
ни цента за душой, а за информацию положено платить, не правда ли?
  - Ты совершенно прав, док. Мы сейчас поедем к тебе домой и по дороге обо
всем договоримся. Только поторопись.
  Они поднялись из-за столика и пошли к двери. Стив на ходу обернулся к
бармену и негромко сказал:
  - Вечером я за все расплачусь. И запомни, дружище, ты прирожденный
психоаналитик. Можешь за мой счет пропустить стаканчик.
  Польщенный бармен кивнул, продолжая все так же, кругами, полировать
стойку.
  Дорога в Моллесворс ничем не отличалась от других дорог, разбежавшихся в
разные стороны от Литтлвуда. За окнами автомобиля проплывали выгоревшие под
солнцем поля, изредка темнели на склонах холмов виноградники, и блеклое
однообразие пейзажа оживляли только яркие рекламные щиты. Они назойливо
советовали всем проезжающим покупать, потреблять и ориентироваться на все
самое-самое...
  Всю дорогу доктор Крас молчал. Только когда впереди показались крытые
красной черепицей коттеджи, он заерзал на сиденье и, ткнув пальцем в
ветровое стекло, сказал:
  - Вот мы и приехали.
  Стив машинально бросил взгляд на часы, светящиеся на приборной доске.
Путь в городок занял чуть больше часа. А если верить спидометру, то они
отмахали почти восемьдесят миль. "Совсем неплохо для меня", - подумал он,
мысленно благодаря подержанный "ситроен" за надежную работу.
  Дом доктора был типичным жильем провинциала средней руки: двухэтажный
особняк с гаражом, солярием и небольшим бассейном во дворе. Даже не ступив
еще за калитку, Стив Корнейв понял, что доктор уже длительное время живет
один. Газоны были запущены, а несвежие занавески на окнах раздвинуты
коекак. Дом Краса был наполовину мертв, и Стиву вдруг расхотелось писать
свою статью в том сенсационноприподнятом ключе, который так нравился шефу.
"А ты, дружок, пытался сделать счастливым все человечество", - подумалось
ему беззлобно и с сочувствием. Перед ним раскрывалась во всей своей
горестной наготе большая человеческая драма.
  И в доме не было и намека на порядок. Повсюду валялись обрезки проводов,
металлических трубок, на письменном столе горой были свалены пыльные книги,
некоторые из них были заложены самыми разнообразными предметами. Увидев
торчащий в одной из них галстук в красно-синюю полоску, Стив невольно
улыбнулся.
  Доктора, похоже, беспорядок нимало не смущал. Он убрал с кресла журналы,
предложив гостю сесть. Вдруг спросил:
  - Скажи-ка, Стив, какое у тебя самое трогательное воспоминание детства?
  Стив удивленно откинулся на спинку. Помедлил с ответом, соображая: а
какое, в самом деле? Конечно же поездка в Бэконсфилд за грибами! Он прикрыл
глаза от света, и память мигом воспроизвела небольшую полянку, залитую
осенним солнцем. Светлые косые полосы вспарывали белесые космы тумана,
укутавшего коричневые стволы сосен. На изумрудной траве собирались
крохотные капельки росы, стекали на острые кончики стебельков и
покачивались на них, подобно жемчужинам. Вспомнились и отец, добрый,
чудаковатый человек, и мама, стройная и такая молодая. Как давно это было,
а как будто было вчера...
  Стив приоткрыл глаза. Доктор смотрел на него в ожидании.
  - Грибной лес, - внезапно севшим голосом сказал репортер.
  Крас молча кивнул и подкрутил несколько винтиков на одном из приборов.
Комната наполнилась хвойным и грибным запахом, но Стив сразу понял: нет, не
то. Совсем не то... Он досадливо поморщился: "Глупо все это" и приподнялся
в кресле.
  - Подожди минутку, - умоляюще попросил его доктор, и Стив вдруг вспомнил
рассказ Краса о нетерпеливом клерке, который давеча выдворил его из банка.
Ему стало стыдно. Он сел на место и почти без малейшего энтузиазма стал
отвечать на быстрые вопросы доктора. Он назвал и местность, и тот ранний
утренний час, и даже упомянул о росе, не представляя, зачем все это
понадобилось Красу.
  Стив не видел пальцев склонившегося над компьютером доктора, который
после каждой новой фразы набирал что-то на клавиатуре, кивая головой. И как
только Стив умолк, спросил его:
  - Теперь все?
  - Вроде, - пожал плечами Стив, которому уже надоела эта затея.
  И вдруг он вздрогнул, руки непроизвольно сжали подлокотники. В лицо
пахнуло той незабываемой сыростью, которую они ощутили, едва войдя в лес. И
даже полосы солнечного света тоже пахли по-особому, ни с чем не сравнимо.
Стиву почудилось, что вот-вот его плечо заденет ветка боярышника, а на лицо
брызнет холодная роса и он от неожиданности вскрикнет, а мама будет весело
хохотать, прижимая его к себе.
  - Довольно, Бен, - слабым голосом попросил Стив. - Я больше не смогу
этого выдержать. Ты знаешь, они ведь погибли оба, когда их яхта попала в
шторм... Говорили, что отец привязал себя к маме, которая плохо плавала...
  Они сидели притихшие, не замечая ни времени, ни того, что их окружало.
Каждый думал о своем, но это свое каким-то непонятным образом так близко
соприкасалось, что становилось общим воспоминанием.
  - Ты волшебник, Бен, - взволнованно промолвил репортер, понемногу приходя
в себя.
  Доктор лишь пожал плечами:
  - Какое же это волшебство? Это просто результат синтеза ароматических
веществ. Кстати, я тебе не показал мой главный прибор. Посмотри, компьютер
через микропроцессор управляет золотниковыми механизмами, а они строго
дозируют воздух, который я прогоняю через капилляры с веществами. В
портативном одорофоне я использовал лишь пять основных компонентов, а
здесь, - Крас указал на прибор, похожий на микроволновую электродную печь -
их сто десять. Можно было бы и больше, но это безумно сложно, да и не
нужно. Твое обоняние все равно не сможет различать такую массу оттенков...
И вот, представь себе, ты находишься в замкнутом пространстве...
  - В федеральной тюрьме? - улыбнулся Стив.
  - Зачем же в тюрьме? - с обидой произнес доктор. - Впрочем, к этому мы
еще вернемся... Ты, к примеру, находишься в космосе, в тесном бочонке
орбитальной лаборатории. И на душе у тебя уже давно скребут кошки. И тут
тебе показывают по телику твою Мери или Жаклин, и вся станция наполняется
ароматом ее любимых духов, которые ты подарил ей накануне полета, или ты
явственно ощущаешь запах детской спальни, куда ты заглянул, уходя из
дома... И ты уже ощущаешь себя рядом с сопящими и причмокивающими
детишками. Тесный мир в мгновение раздвинул свои стальные переборки, ты
снова чувствуешь себя в родном доме...
  - Я все понял, док. Можно от вас позвонить в редакцию?
  - Ого! - усмехнулся Крас. - Мне помнится, минуту назад мы были на "ты". И
потом, я бы разрешил тебе позвонить хоть на другой конец Штатов, но у меня
отключили эту штуку, едва я просрочил уплату.
  Стив понимающе кивнул, достал фотоаппарат, повертелся вокруг большого
одорофопа, выискивая самый выгодный ракурс, и сделал несколько снимков.
После этого они еще немного поговорили, но беседа явно не клеилась. И того,
и другого ждали дела. Стиву позарез нужно было в редакцию, чтобы
зарезервировать пару колонок на развороте - самого престижного места в
"Кроникл", а для этого предстояло еще уломать шефа. "Доеду до ближайшего
телефона и позвоню", - подумал он, торопливо собираясь. Доктору, похоже,
тоже хотелось, чтобы его гость поскорее ушел. Красу не терпелось повидать
Сьюзен, чтобы рассказать ей о сегодняшнем дне. Черт с ним, что не удалось
выбить денег, разве в них дело? Главное, теперь о нем узнают все, и он
найдет, кому подарить свое изобретение...
  Всю обратную дорогу Стив гнал машину как одержимый. Однообразие пейзажа
вовсе не действовало на него удручающе, напротив, он был рад и неназойливой
серости за окном, и бездюдности шоссе. Ничто не отвлекало от мыслей. В
голове четко сформировался план статьи, после чего Стив стал тщательно
дозировать факты и впечатления, чтобы их хватило на целую серию. Он даже
нашел чудесное название для будущей сенсационной (Стив в этом не
сомневался) публикации.
  Репортер откинул крышку крохотного ящичка на панельной доске и вытащил
оттуда диктофон. Проверив кассету, стал неторопливо надиктовывать текст. И
пока колеса проглатывали серые метры асфальта, мча его к Литтлвуду, он
говорил, говорил, говорил... Через полтора часа Элли перепечатает статью, и
он тут же понесет ее шефу. Больше самих денег в газете ценится время...

                                    4.

  Эндрю Смайлз, главный редактор "Литтлвуд дейли кроникл", отодвинул
принесенный Стивом материал.
  "Черт подери, - подумал он с удивлением, - а этот парень, кажется,
неплохая находка для газеты! Если то, о чем он тут написал, правда и мы
организуем газетную кампанию в поддержку этого доктора, я смогу поднять
тираж до воскресного. А Харрисону надо поручить подготовить парочку отзывов
в пользу иэобретателя. Так сказать, общественное мнение..." Он нажал кнопку
селектора:
  - Стив, старина, зайди ко мне. - И, переключившись на метранпажа,
скомандовал: - Фред, забери у меня срочный материал на разворот!
  Едва Стив вошел в кабинет главного и уселся в кресло, как Смайлз, глядя
ему прямо в глаза, спросил:
  - Послушай, Стив, а ты уверен, что этот ловкий парень тебя не провел?
  - Эндрю, я сейчас жалею, что не захватил у доктора один из его
приборчиков. Но я хочу со свежим оттиском "Кроникл" поехать к нему опять,
поговорить о его жизни подробнее, порасспросить как следует соседей. Думаю,
мне удастся наскрести еще на несколько разворотов. Представляешь, люди
живут рядом с гением, который должен осчастливить человечество подобно
мессии. Они проходят каждый день мимо его дома, не ведая об этом. А также о
том, что доктор глубоко одинок, распадается его семья, что его жене ни к
чему отсроченное счастье. Она обыкновенная женщина, и счастье ей необходимо
сию минуту. И в этом человеческая трагедия гения... Ты дашь мне место?
  - О'кэй, Стив. Я уже сдал твой материал в набор. Думаю, через три
четверти часа ты сможешь отправиться к доктору с оттиском полосы.
  - Спасибо, Эндрю. Я пока заскочу в "Золотой порог", у меня там должок
имеется. Кстати, не считаешь ли ты возможным выплатить некую сумму доктору?
Право же, мы отработаем это стократно...
  - Ладно. Вернешься - я подготовлю чек. Осчастливишь доктора. Но помни
одно: наша газета должна получить исключительное право владеть всей
информацией о нем и его изобретении.
  - Конечно, шеф.

  - Что новенького в мире, Майкл?
  - Судя по вашему лицу, мистер Корнейв, у вас на крючке повисла крупная
рыбешка, - улыбнулся бармен своей странной, словно выползающей из-за уха,
улыбкой-улиткой.
  - Еще бы, психоаналитик. Ты за один кивок головой заработал полсотни
долларов. Если ты приплюсуешь сюда и все то, что мы утром выпили и съели,
думаю, что тебе тоже моя рыбешка маленькой не покажется.
  - Я горжусь вами, Стив, - от упоминания о деньгах Майкл тут же приходил в
превосходное расположение духа. С еще большим жаром он принялся за
полировку. Репортер молча следил, как рука бармена описывала на
полированной поверхности почти идеальные круги. Ему почудилось, что в
локтевой сустав Майкла вделан циркуль...
  - Как всегда, мистер Корнейв?
  - Как всегда, Майкл, но только в двойном размере. Мне еще предстоит одна
поездка.

                                    5.

  Капитан первого ранга Оливер Редстоун, начальник военно-морской
лаборатории, начинал свой рабочий день в восемь утра. Хотя официально
установленным распорядком для всех сотрудников предписывалось приступать к
работам часом позже.
  Без четверти восемь Редстоун позвонил лейтенанту Чарльзу Фланку и
попросил срочно зайти к нему.
  Лейтенант вошел, слегка недоумевая, что могло служить причиной столь
раннего звонка. Он даже позавтракать не успел, не говоря уже о том, чтобы
высушить волосы после утреннего купания.
  - Вы читали вечернюю "Кропикл", Чарльз?
  - Нет, кэптен. Я подписываюсь на единственное издание, которое
заслуживает внимания, - "Технологический вестник".
  - Напрасно, Даже в нашей провинциальной старушке иногда попадаются
любопытные вещи. Вот, просмотрите. - И Редстоун протянул лейтенанту газету,
отчеркнув синим карандашом заинтересовавшую его статью.
  - "Мессия придет из Моллесворса", - прочел тот вслух заголовок, не
скрывая сарказма. Фланк испытывал к начальнику странное чувство. Он высоко
ценил в нем уникальную способность пускать в дело даже самые, казалось бы,
пустяковые изобретения, и в то же время терпеть не мог поучительного тона,
о которым Редстоун всякий раз обращал его внимание на эти самые пустяки. А
ведь он, Чарльз Фланк, - выпускник знаменитого Массачусетского
технологического института, в стенах которого создавалось практически все -
от орбитальиых станций до боевых лазеров...
  Лейтенант брезгливо отодвинул от себя газету, и та, шурша, полетела на
пол.
  Редстоун спокойно поднял ее и еще раз протянул Чарльзу:
  - Напрасно, мой друг, вы так пренебрегаете трудом ребят из "Кроникл".
Возьмите и прочитайте внимательно. Берите, берите, краска уже давно
подсохла и не пачкает пальцы. Я для вас специально отчеркнул одно место -
вон там, в самом конце статьи. Прочтите-ка его вслух.
  - "Одорология делает первые, пока еще робкие шаги по дороге иэ
Моллесворса к Литтлвуду, - сделав над собой усилие, прочитал Фланк. - А
оттуда, мы уверены, она разойдется по всему свету. Ведь принципы, открытые
доктором Бенджамином У. Красом, можно положить не только в основу
синтезирования новых и привычных всем нам запахов, о чем говорилось выше,
но и для идентификации того или иного источника запаха. Как делает это
самец "ночной красавицы", способный распознать свою самку по следу ее
полета на расстоянии двадцати миль". Честно говоря, сэр, я не вполне
понимаю, какое отношение имеют ночные бабочки к тому, чем занимается наша
лаборатория?
  - Молодость не всегда означает преимущество, Чарльз. Не обижайтесь на
старика. - Фланк невольно окинул взглядом по-юношески стройную фигуру
капитана первого ранга, легко и быстро передвигавшегося по кабинету. - Но
мне хотелось бы видеть вас в моем кресле после того, как уйду в отставку, а
поэтому я считаю себя вправе давать вам отеческие советы. Доктор Крас, если
репортер сумел правильно передать суть изобретения, придумал идентификатор.
А если это так, то отныне ни один объект на земле или под водой не
останется неопознанным...
  - Мве это ни о чем пока не говорит, - с досадой ответил Чарльз. И потом,
этим ведь занимается лаборатория в Крестоп-бич...
  - А теперь займемся мы, Чарльз! Мы разработаем наши идентификаторы по
всей матушке-земле, как сделали это парни из погранохраны, утыкавшие
границу чувствительными датчиками, которым под силу зафиксировать даже рост
травы...
  Лейтенант Фланк задумчиво взял газету, снова перечитал отчеркнутый текст,
затем принялся за всю статью с самого начала, внимательно поглядывая на
снимки.
  Наконец он поднял голову.
  - Но это будет безумно дорого, шеф.
  - Посмотрите на карту, Чарльз, - пригласил его Редстоун, довольный тем,
что лейтенант уже включился в работу. Он нажал на одну из кнопок пульта,
установленного на рабочем столе, и стенная панель мягко заскользила в
сторону, открывая огромную карту Мирового океана. Тонкими ниточками на ней
были обозначены важнейшие коммуникации, линии прокладки межконтинентальных
телефонных кабелей и подводных трубопроводов, а также районы, патрулируемые
атомными субмаринами.
  - Мы оставим сушу другим, а вот океан... - Редстоун подошел к карте
вплотную. - Океан будет под нашим контролем. Весь, до последнего дюйма1
  - Но ведь он в десятки раз обширнее суши! - воскликнул изумленный
лейтенант.
  - Присмотритесь внимательнее, Фланк. Видите, густота линий различная.
Здесь их много, а тутводная пустыня. Как вы думаете, станем ли мы
забрасывать идентификаторы туда, где вероятность появления корабля или
подлодки ничтожно мала?
  И Чарлья вдруг осознал всю гениальность замысла Редстоуна.
  - Вы хотите установить эти штуки на выходах из портов и военно-морских
баз, а потом пеленговать прохождение уже опознанных объектов?
  - Вы молодчина, Чарльз. Технологический институт не обманул меня. Но как
вы думаете, удастся ли нам взять этого доктора со всеми потрохами?
  - Думаю, что да, сэр. Если вы позволите...
  - Да, я хочу, чтобы именно вы поехали к нему, вникли в суть изобретения и
сделали выводы. Вы, надеюсь, понимаете, почему я не хочу посылать Хенкоу
или Бишопа? К тому же вы теперь знаете, что именно мне нужно от доктора.
Если у него действительно вся та каша, о которой написал репортер, то вы
сумеете тактично распроститься с ним прежде, чем он поймет, кто им
заинтересовался и с какой целью. Но если дело стоит того, чтобы мы вложили
в него деньги, - возвращайтесь вместе. Звонить мне необязательно. Не
исключено, что его телефон прослушивается. Но если только вы поедете
вдвоем, скажите мне любую глупую фразу. Я пойму.
  - Моя "серая гончая" иногда обгоняет ветер, сэр, - улыбнулся лейтенант.
  - Я видел вас за рулем "мустанга", но спешите все-таки не торопясь... Да,
кстати, скажите Роллингу, пусть подберет для вас подходящую визитную
карточку. Мало ли что...

  Через десять минут лейтенант Фланк спустился в гараж, сел за руль серого
"форда-мустанга" - приземистой спортивной машины, достал из нагрудного
кармана маленький черный свисток и сильно дунул в него. В ту же секунду над
массивной металлической дверью загорелась красная лампочка, и дверь
бесшумно заскользила влево. Лейтенант повернул ключ зажигания, затем
вырулил на бетонную дорожку и посмотрел на часы. Было ровно девять утра. Он
откинулся на спинку сиденья, крепче сжал руль и медленно утопил педаль
акселератора. Машина вздрогнула и, резко набирая скорость, понеслась мимо
низко подстриженных кустов живой изгороди. Одни за другими распахнулись еще
двое ворот, и сзади остался тихий мирок лаборатории. Дальше только шоссе
змеилось под колесами.
  Фланк мчался по дороге, не замечая ничего, кроме прерывистой линии осевой
разметка: до Моллесворса было чуть больше двухсот миль...

  Было ровно девять, когда на пульте у Сондерса загорелась лампочка
селекторной связи. Он нажал клавишу и почтительно произнес:
  - Доброе утро, шеф.
  Вместо обычного приветствия из динамика донеслось нечто невразумительное,
и Сондерс понял: банкир сегодня не в духе.
  - Зайдите ко мне.
  - Да, сэр, - упавшим голосом отйетил клерк.
  Захватив с собой папку с последними телеграммами, он поспешил к директору
банка.
  Гарольд Канарски, полноватый меланхоличный мужчина, против обыкновения
расхаживал по своему кабинету. В любое другое время, когда бы Сондерс ни
был вызван к директору, Канарски неизменно сидел в глубоком низком кресле
перед экраном дисплея, внимательно следя за сменяющимися графиками,
столбцами цифр, и даже разговаривал со своим помощником, продолжая
манипулировать клавишами.
  Уже одно это озадачило Совдерса, он терялся в догадках, не представляя,
что же могло послужить причиной беспокойства, но ничего дельного придумать
не мог. Положение "Литтлвуд сити банка" в мире финансовых операций было так
далеко от плачевного, что Сондерс тут же отмел всякую мысль о банкротстве.
Все сделки контролировались опытными экспертами, и тут не могло быть
никаких неожиданностей. А любые другие причины попросту не в состоянии
вывести директора из равновесия.
  - У вас мозги ящерицы, Сондерс! - без всяких предисловий зло сказал
Канарски. - Вы никогда не сядете не то что в мое кресло, но даже на стул
директора правления самого захудалого банка. Несмотря на все ваше старание
выпрыгнуть из кожи вон.
  - Но позвольте... - слабо запротестовал Сондерс, все еще не в силах
понять, откуда дует ветер. - Я не понимаю...
  - Вы, именно вы втравили меня в сомнительную аферу с этим двигателем!
Ничего, кроме чистых убытков и насмешек, мы не приобрели. Теперь скажите,
не вы ли вчера принимали этого изобретателя?
  - Какого? - от страха голова Сондерса соображала туго. Он напрочь забыл
об утреннем посещении доктора из сельскохозяйственной школы.
  - Вот этого! - Директор правления швырнул клерку вечернюю "Кроникл". - Я
не знаю, за чей счет вы это сделаете, но этот человек уже сегодня к вечеру
должен быть в банке. Кстати, потрудитесь заказать ему номер в отеле. Завтра
утром, ровно в девять, вы должны стоять с ним передо мною. И пусть захватит
свои одорофоны. Для него у нас найдется десятка два заводов, готовых
заполнить рынок этими игрушками.
  - А если он откажется? - несмело спросил Совдерс, припоминая подробности
того злополучного визита. "Гроза, кажется, проносится мимо, - мелькнуло у
него. - Если дело только за поездкой и гостиничным номером, то я очень
дешево отделался".
  - Не откажется, Сондерс. Человек, который вас вчера проклинал, огорченный
отказом, сегодня о восторгом назовет вас благодетелем, если вы ему выдадите
сумму, которую он просил. Кстати, сколько он запрашивал?
  Сондерс промычал что-то невразумительное.
  - Ладно, идите, я вас уже простил. Но помните: служащие моего банка
должны быть дальновидными людьми.
  Сондерс слегка поклонился и бесшумной мышкой выскользнул из кабинета
директора. За дверями его вид преобразился. Теперь он размашисто шагал по
коридору, небрежно кивая проходившим мимо сотрудникам, и даже не думал о
том, что слова об униженной благодарности относятся и к нему тоже.
  "А ведь он и в самом деле похож на ящерицу", - с неприязнью подумал
Канарски, едва только дверь за Сондерсом закрылась. Он явственно представил
себе бесцветное лицо клерка, его тонкие пальцы и сухие бескровные губы.
  Директор ругнулся и, чтобы как-то отвлечься, потянулся за газетой.
  - "Мессия придет из Моллесворса", - медленно прочел он вслух название
статьи. - Если только мы запустим в производство все те штучки, о которых
здесь понарассказано...
  Канарски поудобнее уселся в кресле и на минуту прикрыл веками глаза.
Монопольное владение патентами запаховой индустрии сулило столь же
стремительный расцвет Литтлвуда, как и Селиконовой Долины - родины
отечественной радиоэлектроники. А это значит, что его банк сможет резко
повысить масштаб операций, финансируя производство одорофонов.
  Директор посмотрел на карту округа. Небольшим бурым квадратиком на ней
был изображен Моллесворс. Он висел на тонкой паутинке шоссе, как паучок.
Такими же ниточками были связаны с Литтлвудом другие городки, население
которых прибывало в счастливом неведении о далеко идущих планах банкира.
  Канарски изучал карту несколько минут, словно хотел запомнить ее
иавсепда, а потом подошел к окну.
  Сондерс как раз выходил из оффиса. За ним по ступенькам тянулась
изломанная длинная тень.
  "Ну что же, серая ящерица, дерзай, - подумал банкир. - Но в директорское
кресло ты никогда ие сядешь".

                                     6

  Стив остановил машину перед домом доктора и с удивлением заметил
сидевшего на ступеньках крыльца мужчину в сером костюме.
  "Бен, наверное, пошел к Сью, - подумал он. - А этому что здесь нужно?"
  - Эй, приятель, - окликнул он мужчину, давно поджидаете доктора?
  Незнакомец торопливо поднялся и пошел навстречу Стиву.
  - Вы не могли бы мне подсказать, где я могу увидеть доктора Бенджамина
Краса? - спросил он у репортера.
  Стив смотрел на него с любопытством. "Ага, забегали! Теперь вам всем
вдруг понадобился Бен. Постой, постой, а не тот ли это клерк из банка,
которого доктор так поносил?"
  Стив смотрел на малосимпатичное лицо подошедшего, и сомнения оставляли
его. Репортер живо представил, какой неприятный разговор произошел у этого
клерка с его шефом, как торопливо он купил билет на вокзале, как в поезде
внимательно читал газету, которая теперь торчала у него из бокового
кармана. Взгляд Стива скользнул по заголовку. Так и есть, его родная
"Кроникл"!
  - Вы из "Литтлвуд сити банка"? - спросил Стив, игнорируя вопрос
незнакомца.
  - Откуда вы узнали? - изумился тот и тут же спохватился: - Ага, в статье
о посещении банка было написано... А вы, вероятно, газетчик?
  - Вы угадали, мистер. Я - Стивен Корнейв, ведущий репортер "Литтлвуд
дейли кроникл", - не без тени превосходства представился Стив.
  - Ральф Сондерс, - в свою очередь назвался мужчина, но сообщать о своей
должности у него не хватило решимости.
  - Так значит, Литтлвудокий городской банк решил облагородить свой оффис
новыми ароматами? - не без доли иронии спросил Стив. - А как же
классическое выражение "деньги не пахнут"?
  Насмешливый тон подействовал на Сондерса самым лучшим образом. Он вновь
обрел решимость.
  Тем более, он не сомневался, что репортер знает, куда мог уйти доктор и
когда вернется обратно.
  - Деньги и в самом деле не пахнут, мистер Кориейв, а вот некоторые наши
клиенты... - И клерк выразительно посмотрел на репортера.
  Стив расхохотался:
  - Так вот почему вы воротили нос, когда у вас сидел Бен? А что же теперь?
Вы полюбили запах коровьего эскулапа?
  - Я не собираюсь состязаться с вами в остроумии, мистер Корнейв. К тому
же у меня к доктору Красу очень серьезное дело. Не затруднит ли вас
объяснить мне, где я могу найти доктора?
  - Не затруднит, тем более что он мне самому нужен позарез. Наша газета
приобрела у него монопольное право на все, связанное о одорологией...
  Стив внимательно смотрел, какой эффект его слова произвели на Сондерса.
Клерк поджал губы. "Кабинетная крыса, - подумал Стив, представляя, как
отреагирует Крас, встретив его вновь. - Да он, пожалуй, сейчас же пошлет
тебя к чертовой бабушке!"
  - Ладно, пойдемте к машине. У доктора есть подружка. Он наверняка у нее.
  Они сели в машину Стива, и "ситроен" быстро покатил по тихим улочкам
Моллесворса.
  Дверь им открыла черноволосая симпатичная женщина, и Стив сразу же оценил
выбор Краса.
  - Но его не было у меня со вчерашнего вечера,- с некоторой растерянностью
ответила Сьюзен на вопрос репортера. - Он приходил с газетой, но не захотел
остаться у меня. Сказал, что хочет сегодня ночью поработать, что в голову к
нему пришла одна стоящая идея. Он и раньше нередко так поступал, я уже
привыкла к этому.
  - Извините, миссис. Мы тогда подождем доктора у него дома.
  - А если он будет звонить, что ему сказать?
  - Скажите, что приезжал Стив из "Кропикл", он поймет.
  - А, так это вы писали о Бенджамине?
  - Да. А что, там что-нибудь не так? - спросил Стив, прекрадио зная, что
статья понравилась Сью. Иначе доктор не стал бы приносить ее женщине. Но
репортеру ужасно захотелось, чтобы она похвалила его в присутствии этого
неприятного Сондерса.
  - Нет, что вы, мне она очень понравилась. Может быть, только излишне
смело вы сравнили его с мессией...
  - Что вы, если только Бенджамин сможет воплотить все в жизнь, его будут
благодарить миллионы.
  - Мы могли бы помочь доктору, - влез в разговор и Сондерс, которому
страшно не понравилось, что репортер распоряжается доктором, как будто
своей собственностью.
  - О, извините, Сьюзен, я забыл вам представить мистера Сондерса из
городского банка.
  Соидерс хотел было слегка поклониться, но репортер тут же добавил:
  - Он тоже упомянут в статье.
  Сондерс бросил негодующий взгляд на Стива, но тот смотрел на Сьюзен. Она
мило улыбнулась и примирительно сказала;
  - Заходите ко мне, выпьем по чашечке кофе.
  Доктор никуда не денется. Он скорее всего зашел в школу. Директор снова
разрешил ему пользоваться лабораторией.

  В доме Стив с интересом рассматривал обстановку. Она была довольно
скромная, но со вкусом подобранная мебель, шторы на окнах и светильники в
разных углах комнаты создавали ощущение уюта и благополучия.
  - Хотите, я включу одорофоп? - спросила хозяйка.
  - О да, если можно, - сразу же откликнулся Стив, и подумал о том, что
доктор, в сущности, одинокий добряк, по-своему привязанный к этому дому.
Надо же, сделал ей подарок, лучше которого и придумать нельзя. А если бы
ему пришлось дарить что-нибудь любимой женщине, что бы он ей принес? свежий
отгиск газеты? Запись какого-нибудь интервью?..
  Запахло востоком, будто зажгли сандаловую веточку. Стив расслабленно
сидел в кресле и старался представить, что делает в такие минуты Крас.
Сондерс нетерпеливо ерзал на стуле. Ему было все равно, чем бы ни пахло.
Перед глазами стояла одна и та же неприятная картина - расхаживающий по
кабинету шеф. Дело стояло на месте, а время подходило к обеду. Сондерса
сверлила одна мысль; где этот проклятый доктор?
  Хозяйка вкатила поднос с чашечками, кофейником и сахаром.
  - Боже, я совсем забыла, - сказала она и торопливо включила магнитофои.
  Теперь звук нежной мелодии смешивался с тонким ароматом, источаемым
одорофоном, и запахом хорошо поджаренных кофейных зерен.
  - Сью, я завидую вам белой завистью. У вас такой славный приятель, -
галантно сказал Стив. - Честно говоря, я жалею, что не выпросил у него один
из таких аппаратов.
  - Это нетрудно сделать, - ответила женщина.- Бенджамин одержим идеей
сделать счастливым весь мир, вот мы и попросим его начать с вас.
  Так, болтая непринужденно и легко, они выпили кофе, не замечая нетерпения
Сондерса. Но первым из-за стола поднялся Стив. Клерк с облегчением вскочил
вслед за ним и долго, с притворной любезностью благодарил Сьюзен за
угощение. Но когда Стив сказал ей, что они скоро вернутся вместе с
доктором, Сондерс помрачнел. "Ну уж нет, репортеришка. Ничего у тебя не
выйдет на этот раз. Дай мне только поговорить с доктором", - подумал он,
решив держаться за Стива до той поры, пока они не найдут изобретателя.
  В лаборатории доктора тоже не оказалось, и Стив решил снова отправиться к
нему домой. Когда они подъезжали к особняку Краса, Стив увидел стоявшую у
ворот соседнего дома старуху. Он притормозил и спросил:
  - Мэм, вы не могли бы подсказать, где доктор Крас?
  - Доктор Крас, доктор Крас, - пробурчала та.- Все сегодня с ума посходили
из-за этого доктора. Стоило одному дураку написать о нем в газете...
  При этих словах Сондерс злорадно ухмыльнулся и искоса посмотрел на Стива:
съел, приятель?
  - А что, им уже интересовался кто-нибудь? - спросил Стив, не обращая
внимания на неприязненный тон старухи.
  - А вам-то какое дело, приходили к нему или нет? - в свою очередь
спросила старуха. - Вы что, из полиции или из налогой инспекции?
  - Нет, мы просто приятели Вена, - как можно небрежно ответил Стив.
  - Уж больно ты молод дружить с ним, - с недоверием сказала старуха.
  Стив решил не спорить. Все равно, что она говорит, лишь бы ответила, где
доктор. Видно было, что она что-то знает, но зависть мешает сразу сказать
об этом. Это же надо, о беспутном докторе, от которого даже жена сбежала,
написано в газете!
  Наконец старуха решила сжалиться:
  - Был у него утром один мужчина. Они пробыли в доме с полчаса, а потом
сели в машину и уехали.
  - Куда? - в один голос спросили Стив и Сондерс.
  - Почем мне знать? Я не страдаю от излишнего любопытства. Не то что
некоторые... - съязвила старуха.
  "Как бы не так, - подумал Стив, - сама небось все глаза проглядела,
старая ведьма". А вслух сказал:
  - Не припомните ли, мэм, какая у того мужчины машина была? Может быть, вы
и номер случайно запомнили?
  - Зачем мне он нужен, номер. Да и не разгля-
деть было. Я только помню, что машина была серая.
  - А марка какая? - оживился Стив, рассчитывая, что наводящими вопросами
заставит старуху вспомнить и все остальное.
  - Но разбираюсь я в этом. Она была низкая такая, и нос у нее длинный,
острый, как у гончей.
  - Не густо, - сказал Стив, закусывая нижнюю губу. Он старался придумать
что-то, но ничего путного в голову не приходило. И тут его осенило, Он
вернулся к машине, взял диктофон и снова пошел к старухе.
  - Не могли бы вы рассказать что-нибудь о докторе? - вежливо попросил он.
- Как вы его воспринимали? Было ли в нем что-нибудь необычное?
  Увидев диктофон, старуха утратила к Стиву всякий интерес. Она молча
повернулась и ушла.
  Стив немного растерянно посмотрел ей вслед и вернулся к машине:
  На Сондерса было жалко смотреть, до того несчастным было лицо клерка.
  - Вы что намерены делать? - спросил он у Стива.
  - Ничего, ехать домой, - ответил репортер. - У меня, знаете, работа...
  - Да-да, - закивал головой Сондерс, - я вас понимаю. А что же делать мне?
- жалобно спросил он.
  - Это ваше личное дело, - сердито ответил Стив, которого клерк уже начал
раздражать. - Единственное, что я могу для вас сделать, - это подбросить к
вокзалу. И упомянуть в следующей статье, что вы решили загладить свою вину
перед доктором. Надеюсь, вы за этим приезжали?
  Сопдерс смутился. Стоит только рассказать об этом репортеру - назавтра
весь округ будет знать, что банк собрался финансировать изобретателя. Но и
соврать Сондерс не мог: не поверит. Поэтому он только кивнул головой.

  - Очень рад познакомиться с вами, доктор. - Редстоун шагнул навстречу
вошедшим. - Я начальник здешней лаборатории. Надеюсь, что после небольшой
экскурсии вам не захочется никуда от нас уезжать. Лучшие условия для работы
трудно представить. Впрочем, что же вы стоите, присаживайтесь. Что выпьете
с дороги? Не правда ли, лейтенант Фланк - отчаянный гонщик?
  Доктор стоял перед Редстоуном, слегка ошеломленный таким бурпым натиском.
Двухчасовая гонка в сером "форде" утомила его. И в то же время разговор с
Фланком взбудоражил доктора. Пока они ехали, Крас успел вкратце изложить
теорию происхождения запахов. Быстро уловив ее суть, лейтенант поразился
логичности и стройности выводов доктора. Газетчик написал о том же самом
куда сумбурнее.
  Доктор согласился доехать с Фланком только затем, чтобы посмотреть,
каковы будут условия работы в лаборатории. Ни высокое денежное
вознаграждение, ни иные блага, о которых упомянул лейтенант, его не
волновали. Если только военные смогут наладить дело, тогда у него будут и
деньги, и слава, и возможность полностью отдаться одорологии.
  - Вы знаете... - доктор слегка замялся. - Простите, мистер Редстоун, но я
не знаю, как мне вас называть. Вы военный...
  - О, это совершенно неважно. Называйте, как вам больше нравится. За
исключением лейтенанта Фланка, у нас в лаборатории больше нет
военнослужащих. Поэтому мое звание весьма символично в этих стенах.
  - Я понял вас, мастер Редстоун. Извините, но мне бы сначала хотелось
осмотреть лабораторию.
  - Нет ничего проще, - откликнулся тот. - Я вас буду сопровождать и отвечу
на любые вопросы.
  Лаборатория изумила доктора. Больше всего впечатляли порядок и чистота во
всех помещениях, куда они заходили. Дома Крас мог легко мириться с книжными
завалами на письменном столе, с обломками трубок и прочим мусором, которым
был усеян пол, по здесь, где, возможно, будут рождаться его новые приборы,
ему хотелось видеть идеальную чистоту и порядок.
  Когда он сказал об этом Редстоуну, тот с улыбкой ответил:
  - Есть еще и четкий распорядок дня. Вот две вещи, которые мы
неукоснительно требуем от персонала. Все остальное, включая даже ваши
прихоти, мы оцениваем как должное, если вы хорошо работаете. Но, как я
понял из статьи в "Кроникл", больше всего, доктор, вы мечтаете о свободном
и вдохновенном труде. Поверьте мне, здесь вы найдете и то, и другое.
  Капитан первого ранга был вправе гордиться своим детищем. Мало того, что
военно-морская научная лаборатория была оснащена самым современным
оборудованием, небольшие цеха ее производственного сектора позволяли в
кратчайшие сроки выполнить в металле или любом синтетическом материале
самый сложный проект. Доктор внимательно осматривал станки-роботы. "Да,
старине Сэму такие даже не снились, - подумал он. - Похоже, что здесь я и в
самом деле смогу сделать все то, о чем даже мечтать не мог всего лишь день
назад".
  - Мистер Редстоун, - обратился Крас к кэптену, - я не буду больше ничего
осматривать. Я все понял. Здесь мне будет радостно работать. Но... - Он
замялся, на зная, как сказать о том, что его беспокоило.
  Редстоун терпеливо ждал, не торопя доктора.
  - Я не знаю, в какой мере я могу афишировать свою работу в стенах вашей
лаборатории. Она наверняка засекречена...
  - Дорогой доктор, - улыбнулся Редстоун, - вас, видимо, смущает
принадлежность лаборатории к военному ведомству? Смею вас заверить, в этом
нет ничего предосудительного. Скажите, ваше изобретение может быть обращено
во вред человеку?
  - Нет, - решительно ответил Крас. - Конечно, можно синтезировать
неприятные запахи, но они не приводят к каким-либо изменениям в организме.
А тем более к болезням.
  - Вот видите! Стало быть, занимаясь созданием своих приборов, вы будете
приносить только пользу. К тому же любое ваше изобретение здесь будет
защищено патентом. Вы один будете распоряжаться приборами. Мы лишь
посредники.
  Крас с недоверием посмотрел на Редстоуна. Он хотел что-то сказать, но тут
дверь в цех бесшумно открылась, и в помещение вошел темноволосый человек
невысокого роста. Заметив его, кэптен обрадованно сказал:
  - А вот и Лэрри, наши золотые руки!
  - Я просто придаток к вашей золотой голове, полковник, - ответил тот,
бесцеремонно рассматривая доктора. - А это тот самый человек, о котором
писала "Кроникл"?
  Красу не понравился ни сам Лэрри, ли его тон, он едва сдержался, чтобы не
ответить ему что-нибудь резкое. Однако Лэрри без всякого стеснения подошел
к нему, протянул руку и сказал:
  - Лэррп Стикс, хозяин всего этого. - Он обвел широким жестом помещение. -
Я думаю, доктор, что вы будете довольны моей работой. Только у меня будет
один уговор; давайте сразу говорить друг другу "ты". Здесь можно
церемониться лишь с двумя людьми, - добавил Лэрри, - с полковником и
лейтенантом. Они - больше боссы.
  Крас с изумлением слушал разглагольствования Стима, удивляясь, как это
Редстоун не поставит его на место. Но по всему выходило, что Лэрри
действительно был работником незаменимым, если мог себе позволить подобные
вольности.
  Доктор посмотрел на Редстоуна. Тот спокойно слушал Стикса, нимало,
казалось, не заботясь о собственном авторитете.
  - Ну, тат как? - нетерпеливо спросил Лэрри. Надеюсь, мы станем друзьями?
  - Думаю, что да, - ответил вместо доктора Редстоун.
  - А почему мистер Стикс называет вас полковником? - не удержался Крас.
  - Ему так проще, - сказал Редстоун.
  - "Кэптен" - это слишком смахивает на пароходного папашу, а говорить
"капитан первого ранга" слишком долго. На ненужном я привык экономить, -
охотно объяснил Лэрри. - Ты можешь меня звать даже Лу или Лэ, как
захочется. Послушай, Бон, - оживился он, -а ты в моей комнате можешь
установить приборчик?
  - Какой? - не понял Крас.
  - Ну тот, про который в газете расписано. Я хочу быть первым, кого ты
осчастливишь.
  - Ты не станешь первым, Лэрри. Первый, вернее, первая, уже есть, - сказал
доктор и только сейчас вспомнил о том, что, уезжая, забыл предупредить
Сьюзен, как следует пользоваться одорофоном. - Мистер Редстоун, могу я
позвонить отсюда в Моллесворс?
  - "Мистер" тоже неплохо звучит, не правда ли, полковник? - вставил Лэрри
прежде, чем Редстоун ответил Красу.
  - Если у вас остались близкие в Моллесворсе, вы можете пригласить их
сюда, - сказал Редстоун таким тоном, словно они стояли в холле
какого-нибудь пансионата.
  - А вы разве не боитесь?.. - начал было Крас, но Редстоун громко
рассмеялся:
  - Дорогой доктор, мне кажется, вы своей излишвей мнительностью только
изводите себя. Ничего, через пару дней вы освоитесь в здешних стенах и
поймете, насколько необосноваины ваши предположения. Не так ли, Лэрри?
  - Вы, как всегда, правы, полковник. Он будет жить рядом со мной?
  - Этот вопрос не ко мне. Как доктор захочет, так и будет.
  - Он захочет, я уверен, - нагловато усмехнулся Стикс.
  Когда Редстоун показал ему комнату, в которой он будет жить, Крас не
удержался и спросил, что за человек Лэрри Стикс.
  - Лэрри - славный малый. И я ничуть не преувеличил, оценивая его руки.
Мне иногда кажется, что ему по силам сделать механического человека и
вдохнуть в него жизнь. Ваши одорофоны, простите,- детские поделки по
сравнению с тем, на что способен Лэрри. Завтра же вы сами в этом убедитесь.
Кстати, с ним дружат все конструкторы, которые работают в лабаоратории.
Лэрри внимателен к каждому, и вашими идеями заболевает так, словно они им
самим выношены и выстраданы.
  "Редстоун, похоже, привык в людях видеть только хорошее или старается не
замечать изъяны, - подумал Крас, даже не подозревая, насколько близок к
истине. - Ну что ж, поживем - увидим".
  - Скажите, мистер Редстоун, - спросил он, - как много здесь людей? Уже
сколько ходим, а видели только одного.
  - Все работают. Я ведь вам сказал, что у нас твердо выполняется
распорядок дня. Сейчас послеобеденные часы. А всего у нас четыре
конструктора, два инженера-технолога, один механик - Лэрри, ну и повар,
экономка... Плюс два шофера и один человек охраны.
  - Только один? - удивился Крас.
  - Сюда практически невозможно попасть постороннему человеку, - ответил
Редстоун.

                                     8

  Некогда бухта Фиалок была пустынным берегом. В годы знаменитой
калифорнийской "золотой лихорадки" сюда заходили корабли с севера. Эта с
виду уютная и тихая бухта была ужасной западней. Под ее голубыми
безмятежными водами притаились острые рифы, о которые пропороло свое брюхо
не одно судно. И поскольку золота здесь не нашли, а в скором времени до
Литтлвуда, тогда еще старательского поселка, протянули железнодорожную
ветку, на бухту Фиалок как на возможный удобный порт махнули рукой. Иногда
по воскресным дням сюда приезжали горожане на пикник, в остальное же время
здесь было тихо и пустынно.
  Здание военно-морской лаборатории, построенное у самой кромки моря,
издали походило на корпус пансионата. Та же белизна стен, те же крытые
солярии, цветущие, клумбы и аккуратно подстриженные кустарники. С низко
летящего вертолета ее запросто можно было принять за скромный отель.
  Крас с любопытством разглядывал окружающий лабораторию пейзаж. Лучи
клонившегося к закату солнца постепенно меняли окраску моря, ярко
голубевшего под чистым и высоким небом, подобно лепесткам фиалок. "Может
быть, от этого и пошло название бухты?" - подумал он и, наклонившись к
воде, потрогал ее рукой. Приятная прохлада щекотала влажную от пота ладонь.
  - Ну что ж, - произнес он вслух, - мне здесь нравится.
  - Ну, как вам здесь? - сказал кто-то за спиной, словно подслушав его
слова.
  Доктор резко выпрямился и с неприязнью посмотрел на подошедшего. Это был
Лэрри. Он стоял, слегка жмурясь от солнца и, склонив голову набок. Красу
вдруг захотелось ударить его по этой кривой оголенной шее. Он сделал
глубокий вдох и с вызовом спросил:
  - А вас что, следить за мной приставили?
  Лэрри, похоже, нисколько не обиделся.
  - Бен, во-первых, мы с тобой уже перешли на "ты", а во-вторых, запомни -
Лэрри Стикс никогда в жизни не был стукачом. Ну и напоследок еще одно:
здесь никто ни за кем не следит. Полковник платит нам слишком большие
деньги, чтобы опасаться каверзы от кого бы то ни было.
  Красу стало стыдно, и он примирительно сказал:
  - Извини. Просто ты подошел так тихо, что я подумал...
  Лэрри рассмеялся;
  - Каждый из нас, впервые попадая в бухту Фиалок, поначалу сходят с ума от
этой красоты, а потом привыкает к ней и пользуется, как пожелает. Хочешь
искупаться?
  - Можно. Только нужно сходить за плавками и полотенцем.
  - Валяй, я подожду тебя здесь.
  Но купание в тот день так и не состоялось. Едва Бенджамин вошел в здание
лаборатории, как услышал из висевшего на стене динамика: "Доктора Краса
просит зайти начальник лаборатории".
  В кабинете Редстоуна сидел лейтенант Флани. До появления доктора они,
видимо, что-то обсуждали, но едва он переступил порог, как разговор тут же
прервался.
  - Мистер Крас, - поднялся ему навстречу Редстоун. - Мне бы хотелось
поговорить о вами более предметно, так как суть вашего изобретения известна
нам в самых общих чертах. Прошу вас присаживаться.
  Крас понимал, что на него стали тратить деньги уже в ту минуту, когда
послали к нему Фланка. Предстояло отработать кредит, и он стал сжато
формулировать суть одорологии как науки.
  Редстоун внимательно слушал, и доктор против желания стал углубляться в
детали, приводить отвлеченные примеры и, странное дело, ни разу не был
остановлен. Только однажды Редстоун позволил себе бросить реплику:
  - Ведь это же переворот во многих отраслях!..
  После чего Краса буквально понесло. Он напрочь забыл, где и в чьем
обществе находится, идеи сыпались из него с такой быстротой, будто доктор
галлюцинировал в удивительном наркотическом опьянении.
  - ...Я не могу пока поручиться за достоверность, у меня нет столь тонких
приборов, но мне кажется, что природа запаха имеет не молекулярную, а
скорее волновую основу. И если это так... - от волнения доктор даже
захлебнулся воздухом. - Вы и представить себе не можете, до чего же
расширится практическое применение одорологии. Представьте себе: запаховое
телевидение, отпугивание животных и насекомых - в одних случаях и,
напротив, привлечение их - в других, повышение комфортности среды обитания
человека... Голова кругом идет от перспектив!
  Доктор некоторое время молчал. Видно было, что панегирик одорологии
слегка утомил его.
  - Я думаю уже завтра, - продолжал он после паузы, - проверить наличие
оборудования в вашей лаборатории и вплотную заняться всем этим.
  Его слушатели удивленно переглянулись. Крас заметил это и сделал свой
вывод;
  - Вы, вероятно, считаете меня безумным?
  - О нет, доктор, - поспешно вымолвил Редстоун. - Напротив, я еще ни разу
не встречал столь стройно и страстно изложенной научной теории. Завтра
лейтенант Фланк сможет предоставить вам все, чем мы располагаем, а в случае
каких-либо пробелов тут же свяжемся с нашей головной базой, и оттуда
пришлют все необходимое для ваших экспериментов. В нашей библиотеке вы
найдете микрофильмированные каталоги рекламных проспектов фирм,
специализирующихся на электронике. Любой прибор будет в вашем распоряжении.
Для нас нет ничего невозможного. Главный наш принцип: конечный пункт. И
поверьте, наша лаборатория ни разу не посрамила своего имени, - не без
самодовольства закончил Редстоун.

  Ночь была беспокойной. То ли крепкий кофе был тому виной, то ли смена
привычной обстановки, но Крас долго ворочался в кровати, мысли хаотично
носились в его голове, отгоняя сон. Несколько раз он вставал, подходил к
окну и смотрел на море.
  Оно изредка вспыхивало искорками бликов и было таким спокойным, что и у
него на душе тоже немного прояснялось. Большой рогатый месяц вынырнул
откуда-то из-за горизонта, медленно стал карабкаться вверх, и море под его
слабым светом стало преображаться. Посеребренная дорожка перебежала через
бухту и пропала вдали, там, где слились темное море и темное небо. И
доктору вдруг стало невыразимо хорошо; ничто не тревожило его, ничто не
отвлекало от мыслей, которые теперь побежали спокойнее и плавнее.
  "Они назвали меня мессией, - думал он. - Что же, это не так уж далеко от
истины. Если Христос посетил наш мир сначала как Учитель, а затем придет
как Судия, то почему бы и мне не придти к людям Избавителем от многих
напастей? Право же, они достойны быть счастливыми, и мне предстоит подарить
им частичку этого счастливого существования. Пусть другие сделают что-то
иное, а я поставлю на службу человеку одорологию".
  Крас смотрел аа беспредельность моря и неба и чувствовал, что и мысли его
тоже становились беспредельными.
  Забылся он только перед рассветом, и сон его был неглубок и зыбок, как
легкий туман, укрывший бухту...
  Разбудил его стук в дверь.
  - Войдите!
  В дверном проеме показалась голова Лэрри
  - Хэлло, Бен! - весело приветствовал он. - Как спалось на новом месте?
  - Нормально, - ответил доктор. - Привыкаю, хотя, по правде говоря, это
далеко не Моллесворс.
  - Это уж точно, - хохотнул Лэрри. - Я решил добровольно взять над тобой
шефство. Знаешь, так легче привыкнуть. Пойдем искупаемся?
  Красу хотелось еще поваляться в постели, но он понимал - если позволить
себе подобные поблажки, то осуществление мечты сможет отодвинуться бог
знает на какой срок. И он разом поднялся.
  Странное дело, однако сегодня весельчак Лэрри уже не вызывал в нем
раздражения своей назойливостью. Даже наоборот, Бенджамину было приятно,
что за ним хоть кто-то присматривает, беспокоится, словом, скрашивает его
одиночество.
  Пока доктор одевался, Лэрри успел осмотреть его комнату и, подойдя к
окну, сказал:
  - А знаешь, Бен, я бы тому парню, который строил наш приют, выкатил пару
бочонков старого доброго эля. Ты обратил внимание, что все жилые комнаты
тут выходят окнами на море?
  В словах Лэрри не было ничего необычного, но Крас вдруг насторожился: с
каких это пор механик посещает жилье сотрудников лаборатории? А может быть,
он и впрямь приставлен следить за ним? Мгновенно обдумав это предположение,
доктор решил быть поосторожнее в разговорах.
  Но механик словно прочел мысли Краса:
  - Полковник поручил мне установить всюду селекторную связь, так что
поневоле я оказался гостем у всех, кто здесь работает. Кстати, Бен, не
хочешь ли ты нас сделать своими подопытными кроликами?
  - Как это?
  - Я бы на твоем месте установил в каждом номере этого пансионата по
одному приборчику для запаха. И пусть бы мне делали заказы на особую,
индивидуальную атмосферу. А то у всех жизнь разная, а дышим одним и тем же
воздухом. А?
  - Вообще-то это идея, - ответил Крас. - Но разве Редстоун разрешит такое?
  - Ты просто не знаешь еще старика полковника, - фамильярно отозвался
Лэрри о своем начальнике. - Он страшно любит все эти новинки и
приветствует, когда они вначале внедряются у нас, в лаборатории. Он тогда в
любую секунду может воочию убедиться, как они работают. Так сказать,
домашний полигон. Ну да ладно, чего ты застыл на месте? Поторапливайся.
  Крас и в самом деле перестал собираться. Странное дело, только сейчас он
вспомнил о Сью. А ведь она была первой, у кого он установил одорофон. В
часы, когда он оставался с ней наедине, доктор менял режимы работы прибора,
и они пускались в самые удивителньые путешествия, навеянные замысловатыми
комбинациями запахов".
  "Сью, девочка моя, - подумал он, - как же я мог о тебе позабыть? Сегодня
же позвоню..."
  Он огляделся и обнаружил, что в комнате нет телефона. Все правильно;
секретное заведение есть секретное заведение.
  Когда Бенджамин и Лэрри спустились вниз и пришли на пляж, почти все
обитатели пансионата уже собрались на берегу. Крас испытывал легкое
смущение оттого, что все смотрели на него с любопытством, но успел заметить
при этом, что лейтенант Фланк азартно играет в теннис с высоким худощавым
блондином, а Редстоун как раз выходит из воды.
  - Доброе утро, доктор Крас? - громко поздоровался он. - Мне очень жаль,
что пришлось вас побеспокоить в такую рань. Признайтесь, вы ведь скверно
спали?
  Доктор кивнул.
  - Но лучше сразу привыкнуть к нашему распорядку дня. Это единственное
ограничение воли всех, кто здесь находится. После завтрака прошу вас зайти
ко мне. - И Редстоун стал энергично растирать полотенцем свое загорелое
мускулистое тело.
  Прохладная утренняя вода сразу же сняла устадость. Она прекрасно держала,
и доктор резкими гребками проплыл сотню ярдов, а затем перевернулся на
спину и отдохнул, глядя^ в прозрачную синеву веба. Затем не спеша поплыл к
берегу...
  Когда он вошел к Редстоуну, тот внимательно просматривал газету и
казался чем-то обеспокоенным.
  - Вот, полюбуйтесь, - сказал он, едва Крас сел в кресло, и протянул ему
свежий номер "Кроникл".
  Газета поместила статью под броским заголовком
"Кому мешал доктор Крас?". Прежде чем приступить к чтению, Крас посмотрел
иа подпись. Он так и знал, это был материал Стива. В центре полосы было
помещено большое фото - Сью у себя дома, она печально смотрит на подаренный
доктором одорофон. Крас нахмурился и вернул газету Редстоуну.
  - Это мой друг написал. Я ведь никого не предупредил.
  - Какой номер телефона у вашей знакомой? - деловито осведомился Редстоун.
- Пожалуйста, 6-3-40 7-200 в Моллесворсе, - попросил он кого-то в трубке и
протянул ее доктору.
  Тот взял ее, прижал к уху и с удовлетворением стал слушать, как на том
конце провода возникли длинные гудки вызова. Что-то щелкнуло, он услышал
чуть хрипловатый, заспанный голос Сьюзен.
  - Сью! Сью! - взволнованно крикнул доктор.- Это я!
  - Бен, милый, где ты? Тебя похитили? Что они тебе сделали?!
  Крас молчал.
  - Они запрещают тебе говорить? - волновалась она. - Бен!
  - Нет-нет, что ты, - словно очнулся доктор.- Я нахожусь... - Он скосил
глаза на Редстоуна. Тот разрешающе кивнул. - Я в бухте Фиалок. Слышишь?
  - Зачем ты туда поехал, Бен? Почему ты мне ни слова ие сказал об этом?
  - Понимаешь, - начал было оправдываться доктор, - так случилось ...
  - Тебя домой не отпустят?
  - Нет. То есть да... То есть... - совсем растерялся Крас. - Я еще не
зваю. Я работаю здесь...
  Ему было немного не по себе оттого, что Редстоун сидит напротив и ловит
каждое его слово. А он боялся - вдруг скажет что-нибудь такое, за что потом
придется дорого заплатить. И умолк, не зная, о чем говорить дальше.
  Редстоун жестом попросил у него телефонную трубку, и доктор охотно ему ее
протянул.
  - Дорогая миссис, - мягко сказал Редстоун, - Доктор Крас согласился
поработать над своими приборами в нашей научной лаборатории. Здесь у него
отличные условия, он вам об этом сам сможет рассказать. Я думаю, где-то
через недельку вы сможете приехать сюда, чтобы самой убедиться в его добром
здравии. А пока я прошу вас об одном: сообщите репортеру, который был у
вас, что с доктором все в полном порядке. Думаю, что у него тоже будет
возможность посетить бухту Фиалок. До свидания, миссис Сью.
  И он снова передал трубку Красу.
  - Сью, ты приедешь ко мне? - обрадованно спросил тот.
  - Конечно.
  - О'кей, тогда до встречи?
  - Счастливо, Бен.
  Редстоун дождался, пока доктор закончит разговор, и с улыбкой спросил;
  - Ну, вы довольны?
  - Да, спасибо, мистер Редстоун. Прямо камень с души...
  - Хорошо. А теперь перейдем к делу. Меня заинтересовала та часть вашего
вчерашнего рассказа, где вы говорили о ночных бабочках. Каким образом самец
отыскивает самку? Какова чувствительность его обоняния?
  Доктор задумался. Чего-чего, но такого вопроса он ожидал меньше всего.
  - Я могу оперировать лишь данными, полученными другими
учеными-энтомологами. Они выделили ароматическое вещество, которое
испускает одна из желез на теле самки "ночной красавицы". Так вот,
достаточно концентрации его в одну молекулу на кубический метр воздуха,
чтобы самец смог найти свою самку на расстоянии до двух десятков миль...
Очень трудно ставить такие опыты, но эти данные достоверные, они приведены
в журнале "Биотекнолоджик".
  Капитан первого ранга Редстоун некоторое время молчал, думая о чем-то
своем. Потом внимательно посмотрел на доктора и спросил:
  - Мне представляется, это интересное направле ние. Вы не хотели бы
поработать над этим?
  - Не знаю, - недоуменно пожал плечами Крас. - Я никогда не вникал в суть
таких исследований. Мои интересы лежали несколько в иной плоскости. А
почему вы вдруг об этом заговорили?
  - Просто у меня возникла одна идея, - ответил Редстоун. - Кстати, пока вы
плавали, Лэрри попросил меня разрешить установку во всех помещениях
одорофонов. Мне это предложение поправилось. Думаю, в ближайшие дни все
обитатели нашего тихого пансионата смогут переноситься из гор в тропические
леса, где благоухают орхидеи...
  Доктор улыбнулся. Ну что ж, по всему выходит, что дарить людям счастье он
начнет отсюда, из бухты Фиалок. "Красивое название! - подумал он. - Может
быть, так и должно быть. Великое дело начинается с красоты".

                                     9

  Едва Стив положил трубку после звонка Сьюзен, как тут же бросился в
библиотеку. Он попросил у служащей карту калифорнийского побережья и
принялся внимательно ее изучать.
  Да, бухта Фиалок действительно была обозначена на ней. Но никакого
населенного пункта там не было.
  - Может быть, тебя надули, старина? - спросил он сам себя. Но по всему
выходило, что в таком случае доктор должен был обманывать и Сьюзен. А судя
по ее рассказам, их отношения исключали что-либо подобное. - Значит, надо
ехать туда, - решил Стив и пошел к редактору.
  Эндрю Смайлз был обеспокоен исчезновением доктора не меньше Стива. После
первой же публикации редакцию буквально затопил водопад телефонных звонков:
люди желали знать, когда же доктор Крас воплотит в жизнь свое изобретение?
В Литтлвуде тут же образовалось общество в поддержку Бенджамина Краса,
устроившее с разрешения властей шествие по улицам города. Демонстранты
несли большие плакаты с увеличенным изображением страницы "Кроникл", где
была напечатана статья Стива Корнейва. И поскольку тут же крутились
телевизионщики, то сюжет попал в вечернюю сводку теленовостей. Комментатор
упомянул о том, что газета стала первым спонсором изобретателя.
  Смайлв уже радовался в предвкушения роста тиража, и тут вдруг это
внезапное исчезновение!
  - Конечно, немедленно поезжай туда, - ответил он, едва только Стив
рассказал о своем намерении.- Даже если тебя не будет до вечера, я не стану
подписывать номер в свет. Смотри, Стив, мы слишком много поставили на
карту.
  - Ты мог бы мне не говорить об этом, Эндрю. Считай, что я уже мчусь к
этой чертовой бухте. Только выпью чашечку кофе.
  В "Золотом пороге", против обыкновения, были посетители. Майкл быстро
обслуживал их, но, заметив вошедшего репортера, поспешил к нему навстречу.
  - Мистер Корнейв, - взволнованно сказал он,- так, значит, это все правда?
  - Что?
  - Что похитили того парня, с которым вы сидели здесь?
  - Правда, Майкл, но только наполовину. Я сейчас еду к нему. Дай мне кофе.
  - Как всегда? - к бармену возвратилась его обычная деловитость.
  - На этот раз без булочки, старина. Я очень спешу.
  И пока Стив, обжигаясь, торопливо глотал горячий кофе, бармен с обожанием
смотрел на него, старательно полируя прилавок...

  После того как он миновал указатель "Бухта Фиалок" и свернул на другую
дорогу, Стив заметил, что асфальтовое полотно постепенно пустеет. Он
отъехал каких-то десяток миль от Литтлвуда, а машины навстречу попадались
все реже и реже. Стива это мало удручало, скорее даже наоборот, - он был
доволен, что может еще раз проверить свой старенький "ситроен" на резвость.
Только в одном месте он резко затормозил и выругался - из-за поворота
выскочил приземистый серый "форд-мустанг" последней модели и на бешеной
скорости понесся к городу.
  Вдруг Стив увидел ограждение из колючей проволоки и укрепленную на нем
вывеску с надписью: "Частная собственность. Въезд и вход запрещен!" Стив
затормозил и с изумлением стал осматривать внезапное препятствие. Оно
пересекало дорогу, на ее проезжей части было установлено некое подобие
ворот. И нигде не было видно объезда.
  Стив подрулил к воротам, заглушил мотор в вышел из машины. Разминая
слегка затекшие ноги, он прошел вдоль ворот, внимательно рассматривая их.
Они были закрыты на странный замок, в котором отсутствовало отверстие для
ключа. "Все ясно, - подумал репортер. - Электронная штучка".
  Но едва Стив притронулся к воротам, как тут же услышал:
  - Прошу отойти. Вас предупредили: здесь частная собственность.
  Он изумленно уставился на ворота; откуда раздавался голос? И тут заметил
крохотные отверстия на верхней перекладине. "Здесь вмонтирован динамик", -
догадался он.
  - Эй! - крикнул Стив прямо в отверстие.
  - Вас слышат. Не нужно кричать. Что вам угодно?
  - Послушайте... - начал было Стив и замялся. - Послушайте, а с кем это я
разговариваю, черт побери?
  - Вы же не назвались, - бесстрастно ответил динамик. - На ваши вопросы мы
не намерены отвечать, здесь частная собственность.
  - Я Стив Корнейв, репортер из "Литтлвуд дейли кроникл". Мне нужно попасть
в бухту Фиалок, а это, судя по карте, единственная дорога туда.
  - Вы правы, дорога ведет в бухту, но, к сожалению, ничем вам помочь не
можем.
  Рассердившись, Стив пнул ногой ворота, и металл жалобно взвизгнул в
ответ.
  - Вы рискуете напороться на неприятность, мистер Корнейв, - холодно
заметил голос в динамике,- если не прекратите эти хулиганские выходки. Мой
вам совет - езжайте обратно.
  - Но ведь только что отсюда выехал серый автомобиль, - с досадой сказал
Стив.
  - Это не должно вас беспокоить. Прошу вас уехать.
  Стив был в состоянии, близком к бешенству. Однако он хорошо знал законы
штата. Поупорствуй он и дальше, и вполне можно было схлопотать крупный
штраф за посягательство на частную собственность.
  Репортер вернулся к машине, и тут его осенила здравая мысль: а что, если
попытаться найти ту машину в городе? Не так уж много в Литтлвуде серых
спортивных "фордов". Стив вдруг припомнил, как соседка доктора обрисовала
машину, на которой тот уехал: точно морда гончей. "Все сходится! Теперь я
не сомневаюсь в том, что доктор сказал Сью правду. Остается лишь выяснить,
кому принадлежит территория, обнесенная колючей проволокой... Нет, потеряно
далеко не все".
  Пока он ехал обратно, план новой статьи был уже готов.
  - Даже плохой результат - результат, - удовлетворенно сказал Стив, входя
в кабинет редактора. - Продолжение следует, Эндрю!

                                    10

  Две последующие недели прошли для доктора Краса почти незаметно. Пока
Лэрри занимался изготовлением дюжины одорофонов, он успел составить
программу для компьютера по управлению аппаратами. Разветвленная периферия
позволяла создавать запаховый фон по индивидуальному заказу. Ввести в
память машины найденные доктором комбинации было нетрудно, гораздо сложнее
стало их различать. На своей "персоналке" он использовал цифровую
индикацию, здесь же, в лаборатории, была установлена большая
быстродействующая машина, и "разговаривать" с нею оператору приходилось на
бейсике. Так что дни были заполнены освоением машинного языка, с
обитателями лаборатории Крас встречался лишь утром во время зарядки и в
столовой.
  Странный все-таки контингент собрался в этом тихом заведении. Кроме
Лэрри, напористо навязывавшем доктору свою компанию, остальные явно его
чурались. Краса это не особенно трогало, но все же привыкнуть к подобному
полуодиночеству после шум ной жизни сельскохозяйственной школы было не так
то просто.
  Первое время доктора немножко обижал столь явный холодок в отношениях.
После публикаций в газете он рассчитывал встретить в лаборатории совсем
другой прием. Но позже, повнимательнее присмотревшись к своим соседям, он
вдруг ронял, что они такие же фанатики, каким он был в пору упоительных
поисков природы запаха. Он ведь тоже не замечал никого вокруг, и, даже
когда ушла из дому жена, он с облегчением подумал, что теперь уже ничто не
станет отвлекать его от работы.
  Только одно не нравилось здесь доктору - постоянно закрытые на замки
двери. В этом и в двух заборах из колючей проволоки, вероятно, и
заключалась особая режимность лаборатории. Чтобы попасть из одного
помещения в другое, нужно было по селекторной связи договориться с Юджином
Гетсом, тем самым единственным охранником, о котором упомянул Редстоун при
знакомстве. И когда Крас выходил из своей спальни и шел, например, в
микрофильмовую или в зал вычислительной техники, двери автоматически
открывались перед ним и тут же захлопывались.
  Когда доктор сказал об этом Лэрри, тот самодовольно ухмыльнулся: "Здесь
все охранные системы изготовлены вот этими руками". И он пощелкал перед его
носом своими крепкими пальцами.
  В надежности системы доктор убедился, когда устанавливали одорофоны. Куда
бы он ни шел, в коридорах не встречал ни единого человека. У него даже
возникало такое ощущение, что все вдруг покинули эти стены, он остался
один-одинешенек. Но подходило время обеда или ужина, и столовая наполнялась
людьми...
  Как-то его снова вызвал к ребе Редстоун. Когда Крас зашел в кабинет
начальника лаборатории, то увидел там сидевшего рядом с лейтенантом Фланком
незнакомого мужчину.
  - Доктор Крас, - обратился к нему Редстоун,- прошу вас познакомиться с
мистером Келли. Он ведущий эксперт патентного бюро и прибыл сюда по нашей
просьбе. Дело в том, что ваше изобретение нигде не зарегистрировано
официально, публикация в газете не имеет законной силы, и в спорных случаях
вам трудно будет доказать свой приоритет. Поэтому нам хотелось бы, чтобы с
помощью мистера Келли вы оформили ваши права на изобретение.
  Крас был немножко обескуражен. Он и в самом деле ни разу не подумал об
этом.
  - А разве работа в лаборатории... - начал было он, соображая, как бы
помягче выразиться о секретности работ, но Редстоун не дал ему договорить.
  - Не беспокойтесь, секретности работ эта процедура не помешает. Да мы,
собственно, еще ничего такого, что нужно было бы скрывать, и не делали. Не
так ли?
  Крас кивнул, и Редстоун продолжил:
  - Все ваши одорофоны, те, что вы оставили в Моллесворсе, и те, что
изготовлены и установлены здесь, никакой тайной не являются. Наоборот, мы
хотели бы поскорее получить на них патент, чтобы развернуть как можно более
широкое применение.
  "Вот это другое дело, - подумал Крас. - На такое я согласен".
  А вслух сказал;
  - Я полностью доверяю вам, мистер Редстоун. Но мне хотелось бы узнать у
мистера Келли, сколько времени займет оформление?
  - Думаю, неделю-полторы, - отметил эксперт.- Все будет зависеть от того,
насколько оперативно я сумею подготовить теоретическое обоснование открытия
и все те технические варианты, которые оно сулит. Согласитесь, что это не
так просто.
  - Конечно, - ответил доктор, хотя мало представлял себе, как этот
человек, не знающий и сотой доли из того, что пришлось изучить ему, сможет
изложить на бумаге всю гамму возможностей, открывающихся перед
человечеством. И как предусмотреть десятки и сотни способов использования
запахов? Крас не знал ответа на этот вопрос, но он здраво рассудил: коль
эксперт приглашен Редстоуном, значит, все будет так, как надо.
  Вечером, когда они купались в море, доктор рас сказал об этом Ларри. Тот
спокойно отнесся к словам Бенджамина н заметил:
  - Это главная из причин, почему я не хочу покидать лабораторию. Здесь
твое принадлежит только тебе. Ты можешь продать его, можешь утаить от всех
и каждого, но ты один распоряжаешься своим изобретением. Редстоун ни разу
не поступил бесчестно, поверь мне, а я здесь не первый год.
  Конец этой тирады проскользнул мимо сознания Краса, потому что он цепко
держал в памяти лишь первую фразу. "Значит, - думал он, - ны не пожизненные
затворники в этих стенах. Это обстоятельство многое меняет".
  Ему вдруг стало легко и радостно. Казалось, что низкий потолок, душивший
н угнетавший его, сразу же приподнялся, впуская свежий воздух. Доктор
энергично растерся полотенцем и почувствовал, как кровь жарко заструилась
под кожей, разглаживая ее, наливая мышцы силой н бодростью. И он снова
вспомнил о Сью.
  Когда они шли назад, Лэрри указал на два светящихся окна иа втором этаже.
Сказал, что это кабинет Редстоуна. Крас и раньше, гуляя перед сном, видел в
них свет, но не знал, что за ними находится. Помня фразу механика, он
считал, что и там чья-то спальня. А оказалось, что кабинет кэптена тоже
выходит окнами на море.
  "Ну что же в этом необычного? - размышлял доктор, поднимаясь по
ступенькам. - Лабораториято как-никак морская. И пейзаж этот - для
вдохновения".
  Он даже не подозревал, насколько в этот миг был близок к истине...
  Капитан первого ранга Редстоув расхаживал по своему кабинету и,
поглядывая на сидевшего в кресле лейтенанта Фланка, размышлял вслух:
  - Это большое счастье для нас, Чарли, что вы привезли к нам Краса...
  - Но я не пойму, сэр, в чем оно заключается? Не в этих же приборах,
которые вы разрешили установить в каждом кабинете.
  - Чарди, не обижайтесь, но вам трудно осознать все те преимущества,
которые нам дают одорофоны. Знаете, я ведь почти два десятка лет прослужил
на подводных лодках. Вначале на дизельных, а потом и на атомных. Насколько
комфортнее мне было бы сидеть в этом стальном гробу, если бы в каюте был
такой прибор. Любое мое желание я мог бы удовлетворить простым нажатием
клавиш на компьютере... Кстати, наши ученые не очень-то заботятся о тех,
кому предстоит провести в лодке два-три месяца жизни. Они думают только о
том, чтобы напичкать субмарину оружием и приборами до предела. А человек?..
Завтра мы едем на базу вместе с доктором и Лэрри. Повезем пробную партию
одорофонов на лодку. Опробуем их там. И еще у меня есть одна идея, над
которой мне хотелось бы сейчас поломать голову...
  Фланк понял, что шефа нужно оставить одного. Он тут же поднялся, пожелал
ему доброй ночи и вышел из кабинета.
  Оставшись один, Редстоун выключил в кабинете свет и подошел к окну.
  Полная луна облила и море и сушу серебристым светом, он дробился волнами
на маленькие блики и, приплясывая, накатывался вместе с ними на берег.
Белели бетонные дорожки и обрывались, словно обрезанные, у самой кромки
воды. Сквозь закрытые окна Редстоуну не было слышно ни тихого плеска воды,
ни того особенного запаха соли, которым, кажется, пропитался каждый моряк
за долгие годы служения океану.
  Ему безумно захотелось вдруг сбежать к воде, стоять долго-долго, вдыхая
ее аромат, вспоминая юность и зрелые годы, которые он оставил там, в
беспредельности этой зыбкой и беспокойной стихии.
  Редстоун нажал клавишу селектора и после небольшой паузы услышал голос
доктора.
  - Мистер Крас, простите за беспокойство. Вы не
могли бы спуститься в помещение компьютеров. Мне
хочется, чтобы вы включили запах моря.
  - Да, конечно, - торопливо ответил Крас. - Уже иду.
  Не прошло и двух минут, как море, казалось, проникло в его комнату, его
свежий волнующий запах заполнил все ее пространство.
  Редстоун стоял у окна, полузакрыв глаза. Он снова ощущал себя стоящим на
ходовом мостике лодки. Упругие воздушные струи мягко обтекали его, неся в
себе весь тот сонм запахов, которые присущи только океанским просторам...
  Неизвестно, сколько бы он пребывал в этом блаженном состоянии, если бы не
слабый писк зуммера селектора.
  - Я слушаю, - резко сказал Редстоун, раздосадованный таким бестактным
вмешательством в его воспоминания.
  - Простите, сэр, это Крас... Вы не сказали, на какое время вам оставить
запах... И я подумал...
  - Ах, это вы, доктор, - спохватился Редстоун.- Спасибо вам. Как-нибудь я
расскажу, о чем я думал в эти минуты. А теперь уж заодно дайте в мою
комнату часа на два что-нибудь тонизирующее. Я должен еще поработать.
  - Может, мяту?
  - Не знаю, вам виднее. Вы ведь у нас волшебник страны благовоний, -
пошутил Редстоун.
  Через минуту воздух в комнате стал свежее, в нем появились какие-то
новые, очень бодрящие запахи. Редстоун еще раз взглянул в окно, затем
включил свет и сел к письменному столу. Некоторое время он собирался с
мыслями, а потом придвинул к себе лист бумаги и стал что-то быстро
писать...

  Утром купание сорвалось. Едва сотрудники лаборатории вошли в воду, как
тут же из динамика предупредили:
  - Просим всех выйти из воды. Купаться опасно!
  - Лэрри, что случилось? Акулы?
  - Что ты, Бен, акул здесь нет. Это кондор. - И механик указал рукой в
сторону моря.
  Почти у самого горизонта возникла и стала стремительно разрастаться
стрекочущая точка.
  - Самолет, что ли? - спросил Крас, вглядываясь в нее.
  - Гидро, - лаконично ответил Лэрри.
  И тут доктор с изумлением увидел, как из-под воды буквально выпрыгнули
красные и белые буйки. Они так близко отстояли друг от друга, что с берега
казались красно-бело-синими лентами, качавшимися па волнах.
  Гидросамолет приводнился на этот необычный аэродром и подрулил к причалу,
возле которого стояли два катера. Моторы резко сбросили обороты, и
наступила тишина.
  Из кабины вышел человек в форме офицера военного флота. По красному
поплавку он перешел на настил пирса, где его уже ждал Редстоун. Они
обменялись рукопожатием и пошли к зданию, о чем-то разговаривая. Слов не
было слышно, да они и не интересовали Краса. Все его внимание было
приковано к белоснежному самолету, покачивавшемуся на краевых поплавках.
  - Знаешь, Лэрри, - задуйчиво сказал доктор,- он больше похож не на
кондора, а на чайку.
  - А мы о тобой - на обыкновенную салаку, - бесстрастно заметил механик.
  - Почему? - удивился доктор.
  - Да потому, что через час вместе с полковником и твоими вонючками
вылетаем на военно-морскую базу. В клюве у этой симпатичной птички.
  Доктор был настолько изумлен этой новостью, что пропустил мимо ушей
обидное прозвище для своих одорофонов. Его разозлило то, что этот Лэрри все
знает, в то время когда от него тщательно скрывают даже мелочи.
  "Ну, погоди, проклятый полковник! - с внезапным гневом подумал он. -
Придет и мой черед оставить табя с носом. Я тоже кое-что успел сделать без
твоего ведома".
  После завтрака они погрузили одорофоны в гидросамолет.
  Редстоун вышел в форме. Его сопровождали лейтенант Фланк, тоже по этому
случаю облачившийся в белую униформу, и тот самый моряк, который прилетел
утром.
  Крас смотрел на офицеров и не без некоторого злорадства определил, что
форма на Чарли сидит не так ладно, как на Редстоуне и госте. Не так ладно -
еще мягко сказано. Нелепо, как на огородном чучеле!
  "Эх ты, вояка", - подумал доктор с внезапным раздражением, хотя сам
никогда не служил в доблестных войсках Штатов.
  Трудно сказать, во что бы вылилось его раздражение, если бы не поспешный
отлет. Но даже в самолете Крас ощущал резкое усиление тягостного чувства,
вызванного однообразием его жизни в тихой бухте. Он поймал себя однажды на
том, что уже несколько минут сидел, тупо уставившись в одну точку. Только
напряжением воли ему удалось снова сосредоточиться. Но работа уже не шла в
привычном темпе, а ведь он... Он приблизился к совершенно немыслимому
обоснованию о природе запаха: что, если он имеет волновое происхождение?!
  Чем больше доктор читал специальную литературу, тем сильнее в нем крепло
это убеждение. Пример самцов ночных бабочек был далеко не единичен, и
притом он далеко не все мог объяснить. Как, например, найти подлинную
причину тому, что акулы за несколько миль чуют кровь? Видеть они не могут,
переговорных устройств эти гигантские хищницы не имеют, но стоит одной из
них растерзать жертву, как тут же к пиршественному столу сплываются другие
акулы.
  Если же представить, что запах распространяется подобно радиоволнам, то и
целый ряд других явлений можно без труда объяснить.
  Во время монтажа одорофона в кабинете Редстоуна доктор высказал
начальнику лаборатории свои предположения. Тот некоторое время раздумывал
над словами Краса, а потом спросил, какие приборы нужны ему, чтобы доказать
это на практике? Крас обещал подумать. Не далее как сегодня утром он отдал
Редстоуну список всего необходимого.

  ...Когда гидросамолет набрал высоту, Редстоун подошел к доктору и сказал,
что он будет делать небольшой доклад на заседании координационной группы и
там же поставит вопрос о заявленных приборах. Они стоят немалых денег...

                                    11

  В первый минуты после приводнения в Крестонбич атомные подводные лодки не
произвели на доктора того впечатления, на которое он рассчитывал, слушая
болтовню Ларри. Черные продолговатые корпуса субмарин сиротливо жались к
металлу пирсов и были совсем не страшны. На них изредка появлялись
маленькие фигурки моряков. Пробежавшись туда-сюда, подводники исчезали в
отверстии рубочной надстройки.
  Возле ограждения, запирающего вход на пирс, Редстоун остановился. Матрос
охраны вытянулся перед ним, Редстоун ответил на приветствие и сказал Красу:
  - Ну, доктор, выбирайте себе объект для эксперимента.
  - А разве меня допустят иа лодки? - удивленно спросил Крас.
  - А разве вам не интересно самому испытать на себе действие одорофона
прямо в море, так сказать, с высокой долей чистоты эксперимента? - вопросом
на вопрос ответил Редстоун.
  - Я готов, - сказал доктор, испытывая восторг оттого, что ему доведется
ступить на палубу настоящего атомохода.
  - Вот и хорошо. Сейчас мы поднимемся в штаб базы, я познакомлю вас с
адмиралом Гейтсом. Он уже ждет нас. Думаю, сразу - после обеда, вы с Лэрри
сможете приступать к монтажу. Недостатка в добровольных помощниках у вас не
будет.
  Неожиданности начались с первых же шагов по субмарине. Крас сразу сделал
открытие: лодка - это стальной айсберг. Торчащая над водой рубка - только
малая ее часть. О том, сколько скрыто под водой, он догадался лишь тогда,
когда протискивался по узким люкам вниз, больно ударяясь коленками о
вертикально установленные трапы.
  Как только они оказались в центральном посту атомохода, доктору тут же
стало немножко не по себе из-за того, что на нем не было военной формы. Он
выглядел жалким и растерянным в этом непривычном мире металла, пластика и
электроники. "Совсем как Чарли там, на причале", - подумал он и стал ждать
неизбежных в этом случае ухмылок.
  Но команда была настроена к гостям очень дружелюбно. Второй лейтенант -
Смит, которого командир определил в провожатые, охотно объяснил все, о чем
его спрашивали доктор или Лэрри. Они обошли почти всю лодку, потом
спустились еще на один этаж, и Смит показал им люк, ведущий в реакторный
отсек.
  - Это исчадие ада я хотел бы исключить из нашей экскурсии, - сказал он. -
Но если вы настаиваете...
  - Нет-нет, - поспешно ответил Лэрри. - Знаете лейтенант, мне еще охота
поиграться с девочками, когда мы отсюда смотаемся.
  - Лэрри, где ты найдешь девочек в бухте Фиалок? - спросил Крас.
  - Разве я когда-нибудь говорил, что охочусь ними только на нашем пляже?
  Возвратившись, они увидели группу моряков.
  - Ребята, это доктор Бенджамин Крас и механик Лэрри Стикс, - представил
вошедших командир подлодки. - Вы будете во всем им помогать, и да поможет
нам Бог.
  Доктор коротко рассказал о принципе работы одорофонов. Затем помощники
вместе с Лэрри ушли из центрального отсека, а Крас и молоденький лейтенант
занялись вводом программы в вычислительную машину.
  Оборудование подлодки продвигалось на удивление быстро. Может быть, уже
сказался кое-какой опыт, а может, причиной тому была расторопность
подводников. В два дня система автоматического управления одорофонами была
смонтирована, и на утро третьего дня адмирал запланировал выход в море.
  Уходили на рассвете. Доктору и Лэрри выдали меховые "аляски", шерстяные
шапочки, которые обычно надевают водолазы-глубоководники.
  Как только было получено разрешение на выход из базы, громко взревели
дизельные установки, что немало смутило доктора. Он подошел к адмиралу и
спросил:
  - Как, разве у атомоходов есть двигатели внутреннего сгорания?
  - Это для движения в базе, для прибрежного маневрирования. Ну, и на
всякий случай, - с улыбкой ответил, тот. - Мы сейчас уйдем в район, там
реакторы будут выведены на рабочий режим.
  Так и шла лодка по глади бухты, окутанная едким сизым дымом, который,
поднимаясь к рубке, вышибал слезы из глаз.
  Доктор смотрел, как медленно отдаляются причалы с прильнувшими к ним
субмаринами, белое здание командования базы, приземистые склады. Вдруг он
заметил в одной из прибрежных скал овальное отверстие.
  - А там что такое?
  - Там ремонтируются наши лодки, доктор. Маленький заводик, - ответил ему
адмирал Гейтс. - Вы хотели бы там побывать?
  - Да, если позволите.
  - Что ж, по возвращении в базу я вам организую экскурсию.
  Они шли несколько часов. В открытом море Красу порядком надоело торчать
на мостике, но он стеснялся сказать об этом, потому что не представлял
себе, чем будет заниматься внизу.
  Но вот командир скомандовал:
  - Лодку - к погружению!
  И все тут же заторопились вииз.
  Крас с завистью посмотрел, как ловко соскользнул по поручням трапа вниз
один офицер, другой, а он все не решался шагнуть в отверстие люка. На его
коленках до сих пор саднили синяки.
  Командир лодки вместе о адмиралом Гейтсом додождали, пока все спустятся,
и пригласили Краса. Спускался он медленно, стараясь попасть на каждую
балясину трапа.
  - Принять балласт, - отдал команду капитан.
  Сидевший рядом с ним матрос нажал какие-то кнопки, и доктор услышал
странную музыку. У него возникло ощущение, что он сидит в огромной бочке,
по которой ударяют тугие струи воды: блямп, блямп!
  Крас вопрошающе посмотрел на капитана, и тот пояснил:
  - Когда мы принимаем балласт, воздух из камер легкого корпуса
выпускается, вот эти пузыри и стучат. Кстати, доктор, вы можете, если
хотите, идти в свою каюту. Смит, - распорядился капитан, - проводите
мистера Краса.
  Второй лейтенант козырнул и пошел впереди доктора, указывая ему дорогу.
  Каюта, которую отвели Красу, была совсем крохотной, но Смит объяснил, что
в таких условиях живет весь экипаж.
  - Наши мариманы шутят, что у дядюшки Сэма первым правом на дополнительную
прописку имеют атомные сигары, а потом уже мы.
  - Трудно бывает в походе? - участливо спросил доктор, которому
становилось искренне жаль этих парней, проводящих свои лучшие годы в этом
тесном в опасном - в этом он теперь на сомневался - жилище.
  - Трудно бывает только первые два месяца, - с улыбкой ответил лейтенант.
  - А сколько вы дней плаваете?
  - "Автономки" - суток по шестьдесят..?
  - Скажите, Смит, а о чем вы больше всего мечтайте, находясь в плаванье?
  - Знаете, доктор, если бы это спросил кто-либо из команды, я не стал бы
отвечать. Но вам скажу...
  Второй лейтенант на некоторое время задумался.
  - Не поверите, но... - сказал он, наконец. - Но в походе чаще всего я
вспоминаю запах моих ребятишек. У меня два славных мальчугана, так вот
когда Дороти их...
  - Дороти? - вздрогнул Крас, услышав имя жены. У них со Сьюзен был немой
уговор: никогда не произносить это имя вслух, не вспоминать о том, что было
в прошлом.
  - Да, так зовут мою жену. Когда Дороти выкупает их, они пахнут воробьями.
Знаете, в детстве я лазил с друзьями в воробьиные гнезда за маленькими
яичками...
  Крас задумался.
  - Подождите меня адесь, я сейчас, - сказал он вдруг и поспешно вышел из
каюты.
  "Номер сорок два", - машинально отметил он, гля-
нув на дверь своей каюты.
  В центральном посту было все то же спокойно-деловое движение. Капитан
отдавал малопонятные доктору команды, а те, кому они были адресованы, тут
же что-то переключали и нажимали на огромном пульте или спешили в другие
отсеки.
  - Вы мне позволите поработать на компьютере? - спросил доктору капитана.
  - Уже начинаете эксперимент?
  - Да, там в моей каюте Смит, я хотел бы начать с него...
  Получив разрешение, доктор быстро отыскал по таблице нужную комбинацию,
набрал код сорок второй каюты и включил вмонтированный туда одорофон.
  И тут же пошел назад.
  Смита он застал в странном состоянии: он безумно вращал головой и жадно
хватал воздух открытым ртом, словно его душили.
  - Боже мой, мои мальчики... Это запах их спальни... Но откуда он здесь?..
  Только заметив доктора он, кажется, стал соображать, что было всему
причиной.
  - Послушайте, так это был тот самый ваш эксперимент?
  - Да.
  - Поразительно! Просто поразительно! - Смит все еще не мог прийти в себя.
- Но если вам по силам такое, док, значит, можно пустить сюда и другие
запахи?
  Крас кивнул.
  - Момент, - произнес лейтенант и выскочил иа каюты.
  Доктор, оставшись в одиночестве, стал принюхиваться. Никаких особенных
ассоциаций у него не возникало, просто появилось ощущение, что он зашел в
дом к незнакомому человеку. Даже стало чуточку неловко из-за этого, будто
он подглядел нечто такое, что постороннему вовсе не предназначалось.
  Но тут же он и развеселился: "Эге, парни, да ведь так я смогу побывать во
всех ваших сокровенных местах и выведать ту тайну, которую вы даже близким
боитесь порой доверить".
  Мысли прервал щелчок динамика:
  - Доктора Краса капитан приглашает в центральный пост.
  Крас нехотя поднялся с койки и снова пошел по знакомому коридору.
  - Дорогой доктор, - встретил его капитан, - только что второй лейтенант
рассказал мне о том, что вы с ним проделали. Мы все хотели бы испытать
подобное.
  Красу было приятно, что к нему приковано столько внимания, к тому же он
проникся уважением к этим немногословным парням, управляющим огромной и
безумно сложной техникой. Он чувствовал, что его роднит с ними и то унылое
одиночество, которое он испытал в стенах лаборатории...
  Он посмотрел на адмирала Гейтса.
  - Вы можете начинать, доктор, - сказал адмирал.
  - Тогда я бы попросил команду написать мне номера тех кают и помещений, в
которых мы установили одорофоны. И еще - сообщить, какой запах и на какое
время включить.
  - Хорошо, - ответил адмирал. И обратился к капитану: - Распорядитесь,
чтобы выполнили требования доктора.
  - Я не требую, просто... - начал было Крас, но адмирал с улыбкой прервал
его:
  - Вы на военной субмарине, дорогой доктор, а здесь понимают только язык
команд.

                                    12

  Третий день Стив слонялся на окраине Литтлвуда, где начиналось шоссе,
ведущее в бухту Фиалок. Он надеялся встретить тот серый "форд-мустанг",
который чуть не столкнулся с его машиной. Через Сондерса ему удалось
узнать, что эта "частная собственность", обнесенная забором из колючей
проволоки, на самом деле является каким-то военным объектом.
  "В том, что это местечко облюбовали джи-ай, - думал Стив, наблюдая из
окна машины за шоссе, - ничего особенного нет. Но зачем им понадобился Бен?
Вот что меня занимает. Насколько я понял его теорию, с помощью запаха
невозможно ни убить человека, ни вызвать у него заболевание. Даже
психические расстройства ему неподвластны. Что же им нужно от одорофонов?"
  Вопросы, которыми изводил себя Стив, были сколь просты, столь и безумно
сложны, и ответы на них мог дать либо сам доктор Крас, либо тот парень,
который его вывез из Моллесворса. Но серый "форд" так и не появился. Ни в
первый день, ни в два последующих. В редакцию Стив вернулся несолоно
хлебавши.
  Эндрю Смайлз был раздосадован. Что делать дальше? Какое-то время они еще
могли бы поддерживать интерес публики различными догадками о причинах
похищения военными доктора, но это был тупиковый ход. Самое большое, что
они могли позволить себе, одну статью. Вторая, примерно того же содержания,
подорвет интерес к газете.
  Главный редактор разрешил Стиву дежурить у дороги целую неделю, что тот и
делал с завидным упорством.
  Не сказать, что его так уж заботила судьба доктора. Сколько людей
встречалось репортеру за годы его работы в газете! Были такие, кто вскоре
после его статей сводил счеты с жизнью. Другим, напротив, он помог
подняться из-под обломков разбитой судьбы. Ни тех, ни других он не помнил
достаточно долго. Но с Красом все было совершенно по-другому. Стиву льстило
греться в лучах его восходящей славы. Репортер чувствовал себя
первооткрывателем и хотел сполна пользеваться этим. Мечтал, если доктор
станет тем самым мессией, стать у него кем-то вроде пресс-секретаря. Или
еще выше. Но что может быть выше и лучше этой привычной для него работы, он
не представлял...
  Вот и четвертый день окончился безрезультатно. Стив завел мотор и
медленно покатил по улицам Литтлвуда. Остановился он перед "Золотым
порогом".
  "Ну что ж, Майкл, - подумал Стив, выходя из машины, - сегодня ты
заработаешь десяток лишних долларов".
  Бармен был в курсе затеянной Стивом охоты, потому сразу определил: капкан
пуст и на сей раз.
  - Мистер Корнейв, - сказал он осторожно, едва Стив уселся перед барной
стойкой, - я тоже немножко думал обо всем этом.
  - Майкл, что я слышу! - нашел в себе силы пошутить Стив. - Ты,
оказывается, не только психоаналитик, но и мыслящее существо?
  - Вы напрасно так говорите, - нахмурился бармен, которому явно не
понравилась эта плоская шутка. - Вам следует поехать вместе с этой
женщиной.
  - Куда ехать, с какой женщиной? Что ты несешь, Майкл?
  - Вы же сами рассказывали, - бармен заговорщицки понизил голос, - что
доктор звонил своей подружке.
  - Сью, что ли? - спросил Стив, начинающий уже смутно догадываться, к чему
клонит Майкл. - Ну и что?
  - А вот что! Доктор может ее пригласить, и вы, именно вы, мистер Корнейв,
ее к нему и доставите.
  Переполненный чувством превосходства, бармен даже забыл на минуту про
свой латунный прилавок и торжествующе смотрел на репортера.
  Стив вскочил с высокого стульчика, обхватил руками голову бармена и
расцеловал его.
  - Если бы ты знал, Майкл, какая ты умница! - воскликнул репортер.
  - Ну, вы скажете...
  - Дай-ка мне телефон, - попросил Стив, и бармен с готовностью протянул
ему аппарат.
  Репортер быстро набрал номер Сьюзен. На том конце провода долго никто не
отвечал. Наконец трубку подняли.
  - Вас слушают.
  Голос показался Стиву незнакомым, и он на всякий случай спросил:
  - Это Сьюзен Барнет?
  - Да, что вам нужно?
  - Это говорит Стивен Корнейв из "Литтлвуд дейли кроникл", - как-то
слишком официально представился он.
  - Я узнала вас, Стив.
  - Сью, скажите мне, когда доктор говорил, что вы с ним увидетесь?
  - Это не он сказал, а его начальник. Если не ошибаюсь, он представился
Редстоуном.
  - Когда же? - нетерпеливо переспросил Стив.
  - Недели через две.
  - Так, - сказал Стив и стал вслух подсчитывать: - Прошло уже три недели.
Нет, две недели и пять дней. Что ж, уже должны бы прислать приглашение...
  - Я не понимаю, о чем вы говорите, Стив. Говорите громче!
  - Миссис Барнет! - почти закричал репортер.- Я вам дам номера телефонов,
по которым меня можно найти в Литтлвуде. Прошу вас тут же связаться со мной
в любое время дня и ночи прежде, чем поедете в бухту Фиалок. Я вас повезу
на своей машине.
  - Хорошо, Стив, спасибо вам. Диктуйте телефоны, я записываю...

                                    13

  Испытания одорофонов прошли как нельзя лучше. Результатами был доволен и
адмирал, и команда лодки. Когда доктор сходил по узкому трапу на пирс, вся
команда выстроилась на верхней палубе, и капитан взял под козырек.
  Крас вернулся на твердь земную победителем, и единственное, о чем он
сожалел в этот миг, - его не встречала Сью...
  В базе доктору отвели большую комнату, и он тут же плюхнулся на широкую
кровать. Он лежал и смотрел в потолок, думая при этом о десятках субмарии,
которые бороздят воды всех океанов. Их экипажи ждут не дождутся, когда им
тоже установят одорофоиы с программным управлением.
  - Пользуйтесь одорофонами Краса! - вслух произнес доктор, подражая манере
рекламных агентов, выступающих по телевизору. - Они помогут вам справиться
с любой усталостью!
  Редстоун предупредил его, что наутро заказан гидросамолет, поэтому он
может отдыхать и заниматься, чем ему вздумается. И доктор лежал, потому что
после ошеломляющего знакомства с миром атомной субмарины голова у него шла
кругом...

  В конференц-зале военно-морской базы шло заседание
координационно-технической группы. У овальной стены, на которой висела
огромных размеров карта мирового океана, стояла невысокая трибуна, вокруг
которой полукругом размещались кресла. Конференцзал одновременно мог
служить и местом для совещаний офицеров базы, и кинозалом. В этих случаях
карта автоматически убиралась в нишу, и на белой стене можно было
демонстрировать киноленты.
  Все с нетерпением ждали доклада капитана первого ранга Редстоуна. Наконец
он бодрым шагом подошел к трибуне.
  - Адмирал, друзья! - В этом простом обращении не было ничего необычного.
Ведь те, кого адмирал Гейтс пригласил на заседание, были в основном
ровесники Редстоуна. К тому же многие из них заведовали такими же
небольшими лабораториями, как и Редстоун. - Я не стану подробно
останавливаться на только что завершившемся эксперименте, хотя его
благополучный исход подтвердил правильность выбранного нами направления.
Это уже завершенный этап, во всяком случае, для нас, поскольку по
согласованию с адмиралом Гейтсом мы уже отправили техническую документацию
в министерство. Думаю, что вскоре поступит директива повсеместного
внедрения одорофонов.
  Но мне сейчас хотелось бы сказать вам всем о тех огромных возможностях,
которые открыло перед нами не только это изобретение доктора Краса, но и
то, над которым он работает в настоящее время. Я говорю,- тут Редстоун
сделал многозначительную паузу, - о возможности идентификации и пеленгации
надводных и подводных объектов противника!
  - Послушай, Оливер, - поднялся со своего места каперанг Квислинг,
однокашник Редстоуна по военноморской академии. - Если мне не изменяет
память, системами гидролокации нанимается наша лаборатория К тому же мы
сейчас разрабатываем сонары с чувствительностью кашалота...
  - Дорогой Генри, - наставительно заметил Редстоун, - речь идет о
принципиально новой системе идентификации. Я прекрасно разбираюсь в
гидролокации и знаю, насколько важны чувствительные приемники. Но я так же
хорошо знаю и о коварстве гидрологии, о сотнях уловок, которыми можно
обмануть даже самое чувствительное ухо. Когда над лодкой идет супертанкер,
кто сможет различить тихое пение ее винтов в грохоте, который исторгает
этот монстр?
  Квислинг ничего не ответил, но чувствовалось, что возразить Редстоуну ему
нечем, И тот продолжал:
  - В последнее время русские поднаторели в изготовлении разного рода
имитаторов, и нашим акустикам с каждым годом все труднее устанавливать
контакт с их субмаринами.
  - Что ты можешь предложить взамен? - спросил охрипшим голосом уязвленный
Квислинг.
  Редстоун был готов и к этому вопросу.
  - Я не предлагаю ничего взамен. Я предлагаю дополнительный комплекс,
основанный на использовании волновой теории происхождения и распространения
запаха.
  В зале недоверчиво рассмеялись, но Редстоун продолжал как ни в чем не
бывало:
  - Каждый объект во вселенной имеет только ему одному присущий запах...
  - Это уж точно, - буркнул Квислинг, вызвав новый приступ хохота.
  Но адмирал резко оборвал его:
  - Умейте вести себя, кэптен, иначе я вынужден буду удалить вас из зала!
  - ...И на основании этого его легко можно отличить от другого, абсолютно
похожего объекта. Если мы имеем типовой набор компонентов запахового
излучения, скажем, атомной подводной лодки, то мы сможем найти ее в любой
точке Мирового океана.
  Редстоун на минуту умолк и обвел взглядом аудиторию. Похоже было, что его
доклад начинал вызывать неподдельный интерес. Все, кто его слушал, были
практиками, они слишком хорошо понимали, что значит держать под своим
неусыпным контролем атомный ракетоносец противника. Это значат, что в любую
минуту и он, и ракеты, выпущенные им, могут быть уничтожены прежде, чем они
достигнут территории Штатов.
  - Но как вы себе представляете это на практике? - послышалось из задних
рядов.
  - И сколько нужно будет этих приборов? - донеслось с другого конца. - Как
это технически решить?
  - Я могу ответить и на эти вопросы, - с готовностью откликнулся Редстоун.
- Взгляните на карту. - Он стал тыкать указкой в разные точки. - Вот здесь
у русских базы атомных подводных лодок. Несколько приборов, установленных
подобно гидроакустическим буям вблизи их баз, смогут дать нам сигнал, когда
и какая лодка вышла в море. И затем ее движение по всему маршруту и району
патрулирован ния и в самом районе будет держаться нами на контроле. За
лодкой будет тянуться след ее собственного запаха, который распознают наши
приборы и пошлют сигналы на спутник. И в какой бы точке ни находилась эта
подлодка, всякую минуту она будет под нашим пристальным взором или, если
хотите, нюхом, Кстати, - улыбнулся Редстоун, - мы у себя в лаборатории
назвали этот проект "Серая гончая". Были на то причины...
  - Вы все сказали, кэптен? - спросил адмирал.
  - Да, я хотел изложить суть вопроса в самых общих чертах.
  - Я понял. Но мне хотелось бы знать, на какой стадии у вас разработка тех
приборов, которые будут заниматься регистрацией объектов. Как вы решили их
назвать?
  - Думаю, адмирал, что за рабочее можно принять определение
"идентификатор". Идентификатор Краса, Что касается стадии, то работа близка
к завершению.
  - Хорошо. У кого будут допросы к кэптену?
  Офицеры посматривали то друг на друга, то на ждущего на трибуне
Редстоуна. Дело было слишком новое и необычное, чтобы они могший вот так
сразу осознать все его достоинства и недостатки. С гидролокацией они давно
сжились и, несмотря на все ее изъяны, Использовали не без успеха. А поиск
лодки по запаху... Это было что-то из ряда невероятного, фантастического.
  - Ну что ж, - поднялся со своего места адмирал. - Вижу, что вы так же
шокированы докладом как и я сам. Отложим, пожалуй, обсуждение на неделю или
на две. К тому времени многое прояснится Может быть, кэптен Редстоун уже
ознакомит нас с принципиальной схемой нового прибора. Успех с внедрением
одорофонов позволяет нам надеяться на хороший результат и в этом случае...
Да, Грегори, - обратился адмирал к сидевшему в зале адъютанту, - пойдите и
пригласите сюда изобретателя. Мы ему поаплодируем.
  Лейтенант вышел, но спустя несколько минут вернулся, немного смущенный.
  - Адмирал, он спит, и я не знаю, могу ли его разбудить?
  В вале снова засмеялись. Ситуация была в самом деле забавной.
  - Ну что ж, пусть спит, - улыбнулся адмирал.- В следующий раз Редстоун
захватит его с собой. Все могут быть свободны.
  Выходя из конференц-зала, Редстоун несколько задержался. Когда он
убедился, что они с адмиралом остались вдвоем, кэптен подошел к нему.
  - Я бы хотел, адмирал, чтобы вы дали указание незамедлительно доставлять
нам оборудование, которое запросил Крас.
  - Об этом вы можете не беспокоиться, Оливер. Но у меня будет к вам
просьба - как можно быстрее завершите разработку приборов. Через месяц я
докладываю на коллегии министерства, и мне очень хотерось бы огорошить всех
этими вашими идентификаторами. Теперь, когда у русских появились новейший
лодки с пониженной шумностью, нам надо иметь особо надежные приборы.
  - Лаборатория не подведет вас, адмирал.
  - Не меня, Оливер, не меня, - с важностью поднял Гейтс палец. -
Соединённые Штаты Америки!

  Всю обратную дорогу пассажиры гидросамолета молчали. Редстоун не рискнул
начинать разговор в присутствии Лэрри. Механик думал о девчонках из
матросского кабаре, где он коротал все вечера, пока доктор и полковник
находились в море.
  Крас смотрел в окно и размышлял о том, что же произошло за эти несколько
дней.
  Он оборудовал одорофонами одну атомную лодку. Теперь, вне всякого
сомнения, он больше не нужен на этой базе. Техническая документация на
приборы получена. У них есть и пропорции ароматических веществ, которыми
они будут заправлены. Списать программу с дискеты вычислительной машины не
составляет никакого труда. А программист с фантазией сумест ввести еще
несколько сотен запахов.
  И чего он добился? Кто-то будет называть его приборы одорофонами Краса!
Смешно. Их скорее всего нарекут по-другому. Вроде "изделие К-4327 УМ". И
никому и в голову не придет, что за первой буквой скрывается он, Бенджамин
У. Крас, доктор биологии из сельскохозяйственной школы в Моллесворсе, округ
Литтлвуд, штат Калифорния, теперь просто заключенный тихого пансионата с
ласковым названием "Бухта Фиалок"...
  Доктор смотрел на море. По его беспокойной поверхности бесшумно скользила
распластанная тень их самолета - жалкая чайка, подчиненная чужой воле.
  Он тоже чайка, нет, он - салака, прав Лэрри. Салака, которую птица
выхватила из волны и несет, чтобы скормить ее своим прожорливым птенцам.
  Крас вдруг припомнил, как ему объясняли на лодке, что ее можно увидеть с
достаточной высоты, и доктор стал беспокойно вглядываться в темнеющую внизу
толщу воды, но все было тщетно. И он снова возвратился к своим мыслям.
  Они хотят использовать его на полную катушку. Но что еще можно выжать из
него, кроме секрета одорофона? И нужно ли его знание людям, которых он
хотел сделать счастливыми?
  Он припомнил самую первую статью Стива и горько усмехнулся. Стив, Стив,
каким ты был наивным! Стоит только сказать людям, что их избавитель придет
из Моллесворса, и они побегут ему навстречу! Как же, побегут... Ты многого
еще не знаешь в этой жизни. А он, Бенджамин Крас, кое-что уже познал...
  "Как только вернусь, - решительно сжал подлокотники мягкого кресла, -
сразу же потребую, чтобы меня связали со Сью. Она должна приехать
обязательно. Сам Редстоун ей пообещал это. Я ему напомню!"

  Уши резко заложило. Самолет шел на посадку. В иллюминатор была хорошо
видна бухта, белое прямоугольное здание лаборатории, тонкие нити
асфальтовых дорожек, ведущих к пляжу. За лабораторией Крас увидел широкую
дорогу. "По ней мы ехали с Фланком", - догадался он. И пока гидросамолет
описывал круг, заходя на посадку, он неотрывно смотрел на эту дорогу.
  Встретил их на причале лейтенант Фланк. Обменявшись с Редстоуном
несколькими фразами, он направился вместе с начальником в сторону
лаборатории. Крас и Лэрри остались на берегу.
  - Я хочу побыть один, - сказал доктор. - Голова что-то после полета
разболелась.
  - Как хочешь, старина, - откликнулся механик. - А я пойду подразню этих
кроликов байками о флотском бардаке. Какие там девочки, Бен! - И он
причмокнул от удовольствия.
  Когда пирс опустел, доктор сел на песок и стал размышлять о своем
теперешнем положении. Но прежнего свободного течения мыслей не было, что-то
им мешало, и Красу вдруг стало чудиться, будто само здание лаборатории
поглощает мысль, как гигантская белая губка. Он отчетливо представил всех,
кто был подобно ему заточен в этих белых стенах. Большинство, за
исключением, пожалуй, механика Лэрри и офицеров, похожи на тихих
сумасшедших или на механических кукол. Ведь они, эти интеллектуальные рабы,
знали единственный род занятий: утром выйти на зарядку, в положенные часы
собраться в столовой и снова исчезнуть до следующего утра. Чем они
занимались в своих комнатах-сейфах, не доступных для постороннего, Крас не
знал. Но ему вспомнилась лодка, и он понял, что все эти мышки-норушки
изобретают десятки хитрых приспособлений, которыми умельцы вроде Лэрри
пичкают дорогостоящие подводные монстры.
  Впрочем, не все ли ему равно, что творится в стенах лаборатории? Крас
поднялся с песка и понурясь побрел прочь.

  - Теперь вы понимаете, Чарли, насколько серьезно это дело?
  Редстоун порывисто поднялся с кресла и подошел к окну. Доктор, который
минуту назад сидел на песи что-то задумчиво рисовал пальцем, теперь медлено
шел к лаборатории. Походка у него была какаято старческая, шаркающая.
  - Я вас прошу, лейтенант, немедленно пригласить ко мне Краса. Я хочу
объяснить ему наши новые задачи.
  - Мне присутствовать при этом?
  - Думаю, вы скорее приобретете, чем потеряете, если скоротаете в моем
кабинете еще полчасика, - ласковым тоном ответил Редстоун, но Чарли было
трудно провести. Он понимал, что в затеваемой игре ему придется поднапрячь
извилины, коль скоро адмирал поставил такие жесткие сроки.
  И он послушно ответил:
  - Слушаюсь, шеф.
  Через пять минут Крас был уже в кабинете начальника лаборатории. Редстоун
коротко и внергично обрисовал ему суть задания.
  - Словом, ваш волновой идентификатор с нетерпением ждут во флоте! - так
закончил он свою короткую речь.
  - А что это даст, мистер Редстоун? - с вялым безразличием поинтересовался
доктор, и кэптен был неприятно удивлен внезапной переменой в его
настроении.
  - Это облегчит работу в океане нашим парням,- ответил вместо шефа
лейтенант Фланк.
  - Мне очень понравились те ребята с подлодки, - кивнул Крас. - Право же,
им стоит помочь. Но, поверьте мне, я совершенно не знаю, как технически
можно воплотить все те наблюдения и предположения, которые я накопил за
годы работы с запахом. Лишь на создание одорофона я потратил несколько лет,
а ведь синтезатор запаха по сравнению с тем тончайшим прибором, о котором
вы только что говорили, как детская игрушка против компьютера. Если даже
будет подтверждена волновая теория распространения запаха, это отнюдь не
значит, что я уже представляю себе прибор, которым можно его поймать. Нужно
провести десятки, а то и сотни экспериментов. С бабочками, акулами,
собаками, ну не знаю, о кем еще... Я попробую, но...
  - Дорогой доктор, - мягко, но решительно перебил его Редстоун, - адмирал
Гейтс просил передать вам, что вы не будете испытывать ни в чем
затруднений. Ни в приборах, ни в подопытном материале...
  "Подопытный материал!" - зло подумал Крас. - Все правильно, полковник, те
ребята для тебя - подопытные кролики, насекомые. Я буду рассматривать их
сквозь окуляр микроскопа, чтобы придумать штуку, которая поможет уничтожать
других таких же пасекомых"
  Он почти не слышал, что говорил ему Редстоун, слова пробивались к
сознанию, будто сквозь толстый слой ваты:
  - ...Если вам невозможно будет осуществить эксперименты здесь, вы сможете
их продолжить в любом университете. Помощники найдутся, ведь речь идет о
наших национальных интересах! - о неподдельным пафосом вещал Редстоун.
  - Меня не нужно убеждать в необходимости быть добрым католиком,
полковник, - тихо ответил доктор. Он поймал себя на мысли, что впервые
употребил обращение Лэрри. Но Редстоун сделал вид, что не заметил этого. -
Но я хотел бы попросить вас об одной маленькой услуге...
  - Я тут же выполню ее, - с готовностью откликнулся кэптен.
  - Соедините меня со Сью. Ее номер телефона в Моллесворсе...
  - Не беспокойтесь, он находится в электронной памяти моего аппарата.
Минуточку...
  Редстоун нажал несколько кнопок и протянул доктору трубку.
  Крас вслушивался в мелодичные гудки вызова и радовался возможности
позвонить, как давно позабытому чуду. На том конце провода возник голос
Сью, такой знакомый и долгожданный.
  - Сью, милая... - взволнованно произнес Крас.
  - Боже мой, Бенджамин, откуда ты звонишь?
  - Из бухты Фиалок.
  - Почему ты молчал все эти дни?
  - Я много работал, малышка, - ласково ответил доктор, покосившись на
Редстоуна и Фланка. Могли бы и выйти, невежи, тем более что все
записывается, в этом он не сомневался. - Вот только сейчас все закончил.
  - Ну и как?
  - Блестяще, как и все, что я делаю.
  - Бен, ты как-то странно шутишь. У тебя действительно все в порядке?
  - Да. Когда ты приедешь сюда, я тебе обо всем расскажу. - Доктор прикрыл
трубку ладонью и спросил у Редстоуна: - Она сегодня может приехать?
  Тот кивнул.
  - Приезжай сегодня! Это очень важно. Приедешь?
  - Я сейчас же выезжаю со Стивом.
  - Хорошо, я буду ждать тебя. Пока. - Он положил трубку. - Эта женщина
вдыхает в меня новые силы, - сказал Крас взволнованно. - Мистер Редстоун,
вы позволите мне создать в комнате освежающий аромат. Я немножко поработаю.
Да и Сью так к этому привыкла...
  - Конечно, конечно. Я сейчас же дам команду Юджину. Вы можете идти в
компьютерную комнату. И пожалуйста, ни о чем меня не просите. Вы здесь
такой же хозяин, как и я.

                                    15

  А в это время Сью поспешно набирала те номера, которые ей дал репортер.
Нашла она Стива в ресторане. Услышав о звонке доктора, тот сразу же сел да
руль "ситроена" и помчался в Моллесворс. Они договорились встретиться на
полдороге, у заправочной станции. И когда Стив подъехал туда, женщина уже
его ждала.
  Репортер залил бак бензином, развернулся и поднесся в обратном
направлении. Сью сидела рядом, крепко держась за подлокотрик дверцы. Она
побаивалась быстрой езды, но в то же время мысленно подгоняла машину.
  В дороге они почти не разговаривали. Стив включил приемник. Комментатор
пересказывал сводку событий по стране. Сенсаций не было, конгресс отдыхал
на летних каникулах, одним словом, новости были только впереди, там, куда
они так стремились. Стив по вертел ручку настройки, но приятной музыки не
было, и он оставил приемник в покое.
  - Послушайте, Сью, - вдруг обратился он к молчащей женщине, - а вы хотели
бы выйти замуж за Бенджамина?
  - Нам и так хорошо вместе, - уклонилась та от прямого ответа. На
бесцеремонность вопроса она даже не обратила внимания.
  - И все-таки? - не отставал Стив.
  - Это что, материал для очередных светских сплетен "Кроникл"? -
насмешливо спросила она.
  - Нет, просто я хочу понять, что женщины находят в таких чудаковатых
парнях, как Бен?
  - Бен вовсе не чудак, - задумчиво сказала Сью. - Он... Он необычный
человек, незаурядный и очень добрый. Я поняла это, как только мы
встретились в первый раз.
  - Он тогда еще жил с Дороти?
  - Нет. Она уже уехала. В тот день он сидел на крыльце своего дома...
  И она рассказала, как произошло их знакомство. Доктор сидел на крыльце и
пытался проверить на себе, поможет ли ему одорофон при сильном волнении. Он
поднес к лицу прибор и уже щелкнул тумблером, как вдруг с улицы донесся
женский крик: "Не смейте! Сейчас же бросьте!". Он машинально опустил
одорофон и оглянулся.
  А потом... Потом были дни, заполненные мечтами о всеобщем счастье, и
вечера в уютном доме Сью...

  Доктор вышел из кабинета Редстоуна. Машинально двинулся к своей комнате,
но тут же повернул обратно и спустился в компьютерную. Юджина не было. Он,
видимо, получил указание беспрепятственно пропустить доктора, кроме этой
команды, его больше ничего не заботило.
  Крас присел на низкий стульчик и опустил пальцы на клавиатуру.
Быстро-быстро они забегали по клавишам, набирая одному ему известные
кодовые сочетания. Перед тем как прикоснуться к кнопке "старт", он
посмотрел на электронные часы.
  "У меня ровно одна минута. Успею", - подумал он и с силой нажал клавишу.
На панели зажегся зеленый огонек.
  Доктор быстро встал и помчался по коридору. Он успел добежать до входных
дверей и толкнуть их. И в ту же секунду ощутил, как из лаборатории ударила
нестерпимая вонь.
  Когда-то он открыл этот запах, перед которым все существующие в природе
миазмы блекли. Он был столь непереносимо-тошнотворным, что тут же
выворачивал наизнанку и желудок и душу. Крас никогда больше не включал его,
но на всякий случай держал в памяти машины этот код. Он думал использовать
его против отъявленных преступников. И вот, смотри, пригодился...
  Крас не мог видеть, что творится там, за тяжелой дверью, захлопнувшейся
за его спиной. А в это время в лаборатории обезумевшие от смертоносной вони
сотрудники разбивали злополучные одорофоны, которые ни в чем не были
повинны...
  Юджин, согнувшийся в очередном приступе рвоты, все-таки нашел в себе силы
и дотянулся до кнопки с надписью "Секьюрити".

  Машина Стива миновала одни, затем и другие ворота. Навстречу стремительно
понеслось невысокое белое здание...
  Доктор размашисто шагал навстречу машине и хохотал над своей проделкой.
Он узнал спешивший к ному "ситроен" и сорвался на бег. Если бы в это
мгновение он обернулся назад, то наверняка смог бы заметить вспыхнувший
лучик крохотного лазера, установленного на одной из телекамер. Лучик нежно
коснулся его спины, и в счетно-решающее устройство была послана
молниеносная команда. Ствол крупнокалиберного пулемета шевельнулся и
последовал за фигурой убегавшего, ежесекундно учитывая поправки. Грохнула
короткая очередь...
  Тело доктора, словно подброшенное электрическим разрядом, упало на серую
гладкую поверхность асфальта.

  Лэрри Стикс оказался прав: сработанное его руками и на этот раз не дало
осечки.

Ваша оценка:	Подпишусь под каждым словом (+3) Понравилось (+2) Нормально (+1) Посредственно (-1) Ерунда какая-то (-2) Чушь собачья (-3)
Комментарий:
Подпись:	(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
Сайт: