кратчайшие сроки выполнить в металле или любом синтетическом материале
самый сложный проект. Доктор внимательно осматривал станки-роботы. "Да,
старине Сэму такие даже не снились, - подумал он. - Похоже, что здесь я и в
самом деле смогу сделать все то, о чем даже мечтать не мог всего лишь день
назад".
- Мистер Редстоун, - обратился Крас к кэптену, - я не буду больше ничего
осматривать. Я все понял. Здесь мне будет радостно работать. Но... - Он
замялся, на зная, как сказать о том, что его беспокоило.
Редстоун терпеливо ждал, не торопя доктора.
- Я не знаю, в какой мере я могу афишировать свою работу в стенах вашей
лаборатории. Она наверняка засекречена...
- Дорогой доктор, - улыбнулся Редстоун, - вас, видимо, смущает
принадлежность лаборатории к военному ведомству? Смею вас заверить, в этом
нет ничего предосудительного. Скажите, ваше изобретение может быть обращено
во вред человеку?
- Нет, - решительно ответил Крас. - Конечно, можно синтезировать
неприятные запахи, но они не приводят к каким-либо изменениям в организме.
А тем более к болезням.
- Вот видите! Стало быть, занимаясь созданием своих приборов, вы будете
приносить только пользу. К тому же любое ваше изобретение здесь будет
защищено патентом. Вы один будете распоряжаться приборами. Мы лишь
посредники.
Крас с недоверием посмотрел на Редстоуна. Он хотел что-то сказать, но тут
дверь в цех бесшумно открылась, и в помещение вошел темноволосый человек
невысокого роста. Заметив его, кэптен обрадованно сказал:
- А вот и Лэрри, наши золотые руки!
- Я просто придаток к вашей золотой голове, полковник, - ответил тот,
бесцеремонно рассматривая доктора. - А это тот самый человек, о котором
писала "Кроникл"?
Красу не понравился ни сам Лэрри, ли его тон, он едва сдержался, чтобы не
ответить ему что-нибудь резкое. Однако Лэрри без всякого стеснения подошел
к нему, протянул руку и сказал:
- Лэррп Стикс, хозяин всего этого. - Он обвел широким жестом помещение. -
Я думаю, доктор, что вы будете довольны моей работой. Только у меня будет
один уговор; давайте сразу говорить друг другу "ты". Здесь можно
церемониться лишь с двумя людьми, - добавил Лэрри, - с полковником и
лейтенантом. Они - больше боссы.
Крас с изумлением слушал разглагольствования Стима, удивляясь, как это
Редстоун не поставит его на место. Но по всему выходило, что Лэрри
действительно был работником незаменимым, если мог себе позволить подобные
вольности.
Доктор посмотрел на Редстоуна. Тот спокойно слушал Стикса, нимало,
казалось, не заботясь о собственном авторитете.
- Ну, тат как? - нетерпеливо спросил Лэрри. Надеюсь, мы станем друзьями?
- Думаю, что да, - ответил вместо доктора Редстоун.
- А почему мистер Стикс называет вас полковником? - не удержался Крас.
- Ему так проще, - сказал Редстоун.
- "Кэптен" - это слишком смахивает на пароходного папашу, а говорить
"капитан первого ранга" слишком долго. На ненужном я привык экономить, -
охотно объяснил Лэрри. - Ты можешь меня звать даже Лу или Лэ, как
захочется. Послушай, Бон, - оживился он, -а ты в моей комнате можешь
установить приборчик?
- Какой? - не понял Крас.
- Ну тот, про который в газете расписано. Я хочу быть первым, кого ты
осчастливишь.
- Ты не станешь первым, Лэрри. Первый, вернее, первая, уже есть, - сказал
доктор и только сейчас вспомнил о том, что, уезжая, забыл предупредить
Сьюзен, как следует пользоваться одорофоном. - Мистер Редстоун, могу я
позвонить отсюда в Моллесворс?
- "Мистер" тоже неплохо звучит, не правда ли, полковник? - вставил Лэрри
прежде, чем Редстоун ответил Красу.
- Если у вас остались близкие в Моллесворсе, вы можете пригласить их
сюда, - сказал Редстоун таким тоном, словно они стояли в холле
какого-нибудь пансионата.
- А вы разве не боитесь?.. - начал было Крас, но Редстоун громко
рассмеялся:
- Дорогой доктор, мне кажется, вы своей излишвей мнительностью только
изводите себя. Ничего, через пару дней вы освоитесь в здешних стенах и
поймете, насколько необосноваины ваши предположения. Не так ли, Лэрри?
- Вы, как всегда, правы, полковник. Он будет жить рядом со мной?
- Этот вопрос не ко мне. Как доктор захочет, так и будет.
- Он захочет, я уверен, - нагловато усмехнулся Стикс.
Когда Редстоун показал ему комнату, в которой он будет жить, Крас не
удержался и спросил, что за человек Лэрри Стикс.
- Лэрри - славный малый. И я ничуть не преувеличил, оценивая его руки.
Мне иногда кажется, что ему по силам сделать механического человека и
вдохнуть в него жизнь. Ваши одорофоны, простите,- детские поделки по
сравнению с тем, на что способен Лэрри. Завтра же вы сами в этом убедитесь.
Кстати, с ним дружат все конструкторы, которые работают в лабаоратории.
Лэрри внимателен к каждому, и вашими идеями заболевает так, словно они им
самим выношены и выстраданы.
"Редстоун, похоже, привык в людях видеть только хорошее или старается не
замечать изъяны, - подумал Крас, даже не подозревая, насколько близок к
истине. - Ну что ж, поживем - увидим".
- Скажите, мистер Редстоун, - спросил он, - как много здесь людей? Уже
сколько ходим, а видели только одного.
- Все работают. Я ведь вам сказал, что у нас твердо выполняется
распорядок дня. Сейчас послеобеденные часы. А всего у нас четыре
конструктора, два инженера-технолога, один механик - Лэрри, ну и повар,
экономка... Плюс два шофера и один человек охраны.
- Только один? - удивился Крас.
- Сюда практически невозможно попасть постороннему человеку, - ответил
Редстоун.
8
Некогда бухта Фиалок была пустынным берегом. В годы знаменитой
калифорнийской "золотой лихорадки" сюда заходили корабли с севера. Эта с
виду уютная и тихая бухта была ужасной западней. Под ее голубыми
безмятежными водами притаились острые рифы, о которые пропороло свое брюхо
не одно судно. И поскольку золота здесь не нашли, а в скором времени до
Литтлвуда, тогда еще старательского поселка, протянули железнодорожную
ветку, на бухту Фиалок как на возможный удобный порт махнули рукой. Иногда
по воскресным дням сюда приезжали горожане на пикник, в остальное же время
здесь было тихо и пустынно.
Здание военно-морской лаборатории, построенное у самой кромки моря,
издали походило на корпус пансионата. Та же белизна стен, те же крытые
солярии, цветущие, клумбы и аккуратно подстриженные кустарники. С низко
летящего вертолета ее запросто можно было принять за скромный отель.
Крас с любопытством разглядывал окружающий лабораторию пейзаж. Лучи
клонившегося к закату солнца постепенно меняли окраску моря, ярко
голубевшего под чистым и высоким небом, подобно лепесткам фиалок. "Может
быть, от этого и пошло название бухты?" - подумал он и, наклонившись к
воде, потрогал ее рукой. Приятная прохлада щекотала влажную от пота ладонь.
- Ну что ж, - произнес он вслух, - мне здесь нравится.
- Ну, как вам здесь? - сказал кто-то за спиной, словно подслушав его
слова.
Доктор резко выпрямился и с неприязнью посмотрел на подошедшего. Это был
Лэрри. Он стоял, слегка жмурясь от солнца и, склонив голову набок. Красу
вдруг захотелось ударить его по этой кривой оголенной шее. Он сделал
глубокий вдох и с вызовом спросил:
- А вас что, следить за мной приставили?
Лэрри, похоже, нисколько не обиделся.
- Бен, во-первых, мы с тобой уже перешли на "ты", а во-вторых, запомни -
Лэрри Стикс никогда в жизни не был стукачом. Ну и напоследок еще одно:
здесь никто ни за кем не следит. Полковник платит нам слишком большие
деньги, чтобы опасаться каверзы от кого бы то ни было.
Красу стало стыдно, и он примирительно сказал:
- Извини. Просто ты подошел так тихо, что я подумал...
Лэрри рассмеялся;
- Каждый из нас, впервые попадая в бухту Фиалок, поначалу сходят с ума от
этой красоты, а потом привыкает к ней и пользуется, как пожелает. Хочешь
искупаться?
- Можно. Только нужно сходить за плавками и полотенцем.
- Валяй, я подожду тебя здесь.
Но купание в тот день так и не состоялось. Едва Бенджамин вошел в здание
лаборатории, как услышал из висевшего на стене динамика: "Доктора Краса
просит зайти начальник лаборатории".
В кабинете Редстоуна сидел лейтенант Флани. До появления доктора они,
видимо, что-то обсуждали, но едва он переступил порог, как разговор тут же
прервался.
- Мистер Крас, - поднялся ему навстречу Редстоун. - Мне бы хотелось
поговорить о вами более предметно, так как суть вашего изобретения известна
нам в самых общих чертах. Прошу вас присаживаться.
Крас понимал, что на него стали тратить деньги уже в ту минуту, когда
послали к нему Фланка. Предстояло отработать кредит, и он стал сжато
формулировать суть одорологии как науки.
Редстоун внимательно слушал, и доктор против желания стал углубляться в
детали, приводить отвлеченные примеры и, странное дело, ни разу не был
остановлен. Только однажды Редстоун позволил себе бросить реплику:
- Ведь это же переворот во многих отраслях!..
После чего Краса буквально понесло. Он напрочь забыл, где и в чьем
обществе находится, идеи сыпались из него с такой быстротой, будто доктор
галлюцинировал в удивительном наркотическом опьянении.
- ...Я не могу пока поручиться за достоверность, у меня нет столь тонких
приборов, но мне кажется, что природа запаха имеет не молекулярную, а
скорее волновую основу. И если это так... - от волнения доктор даже
захлебнулся воздухом. - Вы и представить себе не можете, до чего же
расширится практическое применение одорологии. Представьте себе: запаховое
телевидение, отпугивание животных и насекомых - в одних случаях и,
напротив, привлечение их - в других, повышение комфортности среды обитания
человека... Голова кругом идет от перспектив!
Доктор некоторое время молчал. Видно было, что панегирик одорологии
слегка утомил его.
- Я думаю уже завтра, - продолжал он после паузы, - проверить наличие
оборудования в вашей лаборатории и вплотную заняться всем этим.
Его слушатели удивленно переглянулись. Крас заметил это и сделал свой
вывод;
- Вы, вероятно, считаете меня безумным?
- О нет, доктор, - поспешно вымолвил Редстоун. - Напротив, я еще ни разу
не встречал столь стройно и страстно изложенной научной теории. Завтра
лейтенант Фланк сможет предоставить вам все, чем мы располагаем, а в случае
каких-либо пробелов тут же свяжемся с нашей головной базой, и оттуда
пришлют все необходимое для ваших экспериментов. В нашей библиотеке вы
найдете микрофильмированные каталоги рекламных проспектов фирм,
специализирующихся на электронике. Любой прибор будет в вашем распоряжении.
Для нас нет ничего невозможного. Главный наш принцип: конечный пункт. И
поверьте, наша лаборатория ни разу не посрамила своего имени, - не без
самодовольства закончил Редстоун.
Ночь была беспокойной. То ли крепкий кофе был тому виной, то ли смена
привычной обстановки, но Крас долго ворочался в кровати, мысли хаотично
носились в его голове, отгоняя сон. Несколько раз он вставал, подходил к
окну и смотрел на море.
Оно изредка вспыхивало искорками бликов и было таким спокойным, что и у
него на душе тоже немного прояснялось. Большой рогатый месяц вынырнул
откуда-то из-за горизонта, медленно стал карабкаться вверх, и море под его
слабым светом стало преображаться. Посеребренная дорожка перебежала через
бухту и пропала вдали, там, где слились темное море и темное небо. И
доктору вдруг стало невыразимо хорошо; ничто не тревожило его, ничто не
отвлекало от мыслей, которые теперь побежали спокойнее и плавнее.
"Они назвали меня мессией, - думал он. - Что же, это не так уж далеко от
истины. Если Христос посетил наш мир сначала как Учитель, а затем придет
как Судия, то почему бы и мне не придти к людям Избавителем от многих
напастей? Право же, они достойны быть счастливыми, и мне предстоит подарить
им частичку этого счастливого существования. Пусть другие сделают что-то
иное, а я поставлю на службу человеку одорологию".
Крас смотрел аа беспредельность моря и неба и чувствовал, что и мысли его
