Ш у л ь ц. Ну да, я это и имел в виду.
Г о ф м а н (вздохнув). А я бы не отказался быть уволенным, говоря
откровенно.
Ш у л ь ц (испуганно). То есть как? Вы отказываетесь?
Г о ф м а н (со смехом). Да от чего отказываться-то? Ведь ничего же
не происходит.
Ш у л ь ц. Как это не происходит? (Вдруг становится на цыпочки, нес-
лышно подбегает к кулисе, шепотом.) Жена!
С заговорщическим видом входит ф р а у Ш у л ь ц. В руках у нее кор-
зинка с кастрюльками.
Ф р а у Ш у л ь ц (быстро оглядываясь). Он ушел?
Щ у л ь ц. Да. Что это у тебя?
Ф р а у Ш у л ь ц. Обед.
Ш у л ь ц. Зачем?
Ф р а у Ш у л ь ц. Не можете же вы сидеть голодными! А в гостиной вам
лучше не появляться.
Г о ф м а н. Что за вздор! Почему?
Ф р а у Ш у л ь ц. Как будто вы не понимаете, господин Гофман! (Начи-
нает расставлять кастрюльки на столе.) У нас же здесь сейчас будет засе-
дание комитета.
Г о ф м а н (закатив глаза). Боже правый! Какого еще комитета? Что вы
напридумывали?
Ш у л ь ц. Комитета оппозиции.
Г о ф м а н. И кто в него входит?
Ш у л ь ц. Вы. И мы.
Г о ф м а н. Тьфу! Для чего такая конспирация? Мы могли бы все обсу-
дить дома.
Ш у л ь ц. Сейчас поймете. (Открывает портфель, достает свернутый в
трубку лист.) Вот.
Г о ф м а н. Что это?
Ш у л ь ц. "Отречение".
Г о ф м а н. Это вы писали?
Ш у л ь ц. Да. Чистовик. Не хватает только подписи принца и печати.
Прочтите, господин Теодор: может быть, нужно что-нибудь изменить. Тогда
я перепишу все заново.
Усаживается за стол п р и н ц а, придвигает к себе кастрюльку. Ест. Г
о ф - м а н читает.
Г о ф м а н. И вы собираетесь предъявить это принцу?
Ш у л ь ц. Да. Сегодня.
Ф р а у Ш у л ь ц. Мы с Карлом думали, что предъявите вы.
Ш у л ь ц (поспешно). Но если вы не хотите...
Г о ф м а н. Нет, отчего ж. (Читает.) Да, тут все ясно. Получается,
что управлять страной буду я.
Ф р а у Ш у л ь ц. Именно так и получается, господин Гофман.
Ш у л ь ц. Мы, разумеется, вам поможем... А также и Лемке, когда бу-
дет в состоянии... Я полагаю, он не откажется. Герцог Микаэль, а с ним и
фон Альтман прислушаются к его словам. Он был человек влиятельный.
Г о ф м а н. Да, был. А что же Форш?
Ш у л ь ц. Причем здесь Форш? Я ему многим обязан, но - в таком деле
он лишний.
Г о ф м а н. В таком деле было бы очень недурно заручиться поддержкой
церкви. И Форш...
Входит Ф о р ш.
Ф р а у Ш у л ь ц (в сторону). Ну вот, накликали. (Громко.)
Здравствуйте, святой отец!
Ф о р ш. Слава Иисусу Христу!
Сцена третья
Ш у л ь ц. Вы, отец Вальдемар, как всегда кстати. (Прячет "Отрече-
ние".)
Г о ф м а н. Не откажетесь ли присесть, ваше преподобие? Я хотел
спросить у вас совета.
Ш у л ь ц и ф р а у Ш у л ь ц испуганно переглядываются.
Ф о р ш. Возможно... э... я для того и пришел. (Садится в кресло.)
Г о ф м а н. Я не буду темнить, святой отец, а также начинать издали.
Мы здесь готовим дворцовый переворот.
Ф о р ш. Я так и решил - по вашему виду.
Ш у л ь ц. У нас разве какой-то особенный вид?
Ф о р ш. Есть отчасти, господин Шульц. И потом эта походная кухня...
(Указывает на кастрюльки.)
Ф р а у Ш у л ь ц. У Карла больной желудок. Я всегда ношу ему обед...
Ф о р ш. Гм. А мне казалось, принц частенько звал вас к своему столу.
Впрочем, в этом ли дело?
Г о ф м а н. Да, святой отец. Дело не в этом.
Ф о р ш. Но чем не угодил вам принц, позвольте спросить?
Ш у л ь ц (криво усмехнувшись). Своим характером.
Г о ф м а н. Вы же сами говорили, отец Вальдемар, что характер чело-
века это его судьба. Помните? На празднике.
Ф о р ш. Да, помню. Характер у него действительно скверный. И что же:
вы хотите его убить?
Ш у л ь ц (сложив руки). Господи избави! Ведь мы не французы! Узурпа-
торов среди нас нет.
Ф р а у Ш у л ь ц. И они нам не нужны.
Ф о р ш. А тогда что?
Г о ф м а н. Ну - речь об опекунском совете.
Ф о р ш. А, понимаю: вы хотите опекать принца. Так сказать, забо-
титься о нем.
Г о ф м а н. Вроде того. Чтобы ему было тепло, сытно, уютно. Он же
всегда заботился о нас.
Ш у л ь ц. Да уж.
Ф о р ш. Это хорошо. Но согласится ли принц?
Ш у л ь ц. А кто его будет спрашивать?
Ф о р ш. Как же так? Ведь он-то вас спрашивал!
Ш у л ь ц. О чем?
Ф о р ш. О том, хотите вы его забот или нет.
Ш у л ь ц. Конечно, спрашивал. Коли не нравится - убирайся. Вот у ме-
ня сейчас испытательный срок. Я испытываю: хочу ли я его ласк или пред-
почту сдохнуть с голоду.
Ф о р ш. Но ведь раньше вы как-то жили без него? Уж господин Амадей -
точно. Да и при нем не видно, чтоб вы голодали. А в своем театре вы бы
уже давно спились, господин Шульц, - извините за откровенность.
Ш у л ь ц. Да, спился бы. Но сам. А тут - каждодневные унижения.
Он-то, конечно, мне не даст спиться.
Г о ф м а н. Шульц прав. Принц действительно благодетель. Он многим
сделал добро. И многих оскорбил. Это у него хорошо продумано.
Ф о р ш. А каковы ваши претензии?
Г о ф м а н (без большого азарта). Что ж, я присоединяюсь к Шульцу.
Принц жесток. Он расчетлив, скуп и циничен. Он беспринципен - извините
за дурной каламбур. Он подрывает основы человеческой жизни, смешивая вы-
сокое с грязью, опрокидывая веру в те вещи, без которых сама жизнь ока-
зывается насмешкой. Он самодур. В истории бывают эпохи тишины - это, мо-
жет быть, лучшие часы человечества. Он и такие, как он, отравляют именно
их. Они гении будней - злые гении, надо сказать. Этого довольно?
Ф о р ш. Довольно. Поговорим лучше о любви. Ведь вы любите принца,
господин Амадей?
Г о ф м а н. Да - вопреки.
Ф о р ш (мягко). Не обманывайте себя, такой любви не бывает. Вы на
ложном пути, сын мой.
Г о ф м а н (улыбаясь). Хотя вы и священник, то есть отец, но я
все-таки старше вас, господин Форш.
Ф о р ш. Ничуть. Старше тот, кто ближе к смерти. А ваша любовь, как и
любая любовь, исходит из тайных законов соответствия. Не так уж трудно
найти, что у вас общего с принцем. Недаром вы метите на его место. А он,
возможно, завидует вам. Но важно не это. Важно то, что он действительно
ваш друг, и к тому же навсегда ваш друг. Этого изменить нельзя, вы знае-
те сами. Позвольте, я прочту вам один отрывок по памяти - ведь собствен-
но память, в более высоком смысле, заключается, я полагаю, в очень жи-
вой, подвижной фантазии, которая получив толчок, может словно бы силой
волшебства оживить целую картину прошлого со всеми присущими ей красками
и всеми ее случайными особенностями.
Г о ф м а н (продолжая улыбаться). Какой отрывок, мой дорогой Форш?
Ф о р ш. Отрывок вот какой. Он будет здесь к месту... (Вдруг странно
изменив голос.) "Бра-тец, хи... хи!.. Ты меня узнал? Пойдем-ка со мной,
со мной, да заберемся на крышу, под самый флюгер. Он сейчас наигрывает
веселую свадебную песнь. Ведь филин-то женится! Давай-ка поборемся там с
тобой, и тот, кто столкнет другого вниз, выйдет в короли и вдоволь
напьется крови".
Г о ф м а н (опустив голову). Я был молод, когда это сочинил. Мне са-
мому очень нравился этот филин. И флюгер. А принц был совсем мальчишка и
из всех сил старался, чтобы я с ним дружил.
Ф о р ш (обычным голосом). Вот видите, господин Амадей. Каждый из вас
был занят полезным делом. Но принц и сейчас не мешает вам сочинять все
так, как вам хочется, разве нет?
Г о ф м а н. Пожалуй.
Ф о р ш. Ну да. А во всех этих бунтах, переворотах, путчах кроется за
всей шумихой огромная скука. Разве вы сами не знаете?
Ш у л ь ц (холодно). Не могу с вами согласиться, святой отец. Тор-
жество справедливости не может быть скучным.
Ф о р ш. Справедливости? да. Но ведь тут никакого торжества не будет.
Будет разве что игра в него, за которой прячется обычная... дележка.
Ш у л ь ц. Дележка чего?
Ф о р ш. Денег, конечно. И это скучно.
Г о ф м а н. Беда в том, отец Вальдемар, что вам тоже нечего предло-
жить. Становиться Творцом? Управлять мирами? Играть в человечков? Тоже
скука, когда представишь.
Ф о р ш. Но ведь вы, господин Амадей, играли в свои фантазии? И люби-
ли их?
Г о ф м а н. Любил. Играл - двадцать лет. Но даже уже теперь чувствую
усталость. А вы хотите продлить мне игру навсегда? Нет уж. Предпочитаю
забвенье.
Ф р а у Ш у л ь ц (Шульцу, тихо). О чем это они?
Ш у л ь ц (пожимает плечом). Не знаю.
Ф о р ш. Мы о литературе. И раз уж об этом зашла речь, то я, господин
Амадей, позволю себе еще одну цитату - даром что уже отстегнул свой со-
бачий хвост, а вы не бранитесь, как бывало, на портвейн и не хвалите
бифштекс по-даллахски.
Г о ф м а н. У вас завидная память, святой отец!
Ф о р ш. Ну, в этот раз я буду следовать оригиналу лишь отчасти.
Итак, что же вам предложить, господин Амадей? Кровь, что течет у вас в
жилах, слишком горяча. Ваша фантазия из одного озорства часто рвет маги-
ческий круг жизни и бросает вас, неподготовленного, без оружия и защиты,
в некое царство волшебного принца, где враждебные духи могут однажды
уничтожить вас. Вы сами знаете это - так пейте меньше вина, а дабы при-
мириться с большинством ваших знакомых, считающих вас по праву дураком,
повесьте у себя над рабочим столом - или где бы вы ни были - золотое
правило отца-францисканца, то есть меня. Согласно ему, надо предоставить
вещам в мире идти так, как они идут, то есть своим ходом, а об отце-нас-
тоятеле не говорить ничего, кроме хорошего! (Встает, кланяется.) Мне по-
ра, господа. Вы не стесняйтесь, продолжайте ваши дела, я же хотел еще
нанести визит старику Лемке: он, говорят, чувствует себя много лучше.
Всего доброго, господин Амадей! Кстати, у принца сегодня именины. Вы
помните?
Выходит.
Ш у л ь ц. Что ж, от церкви, как видно, проку мало.
Ф р а у Ш у л ь ц. Не было бы вреда.
Сцена четвертая
Ш у л ь ц. Ну, господин Теодор, что будем делать с "Отречением"?
Г о ф м а н (стараясь сосредоточиться). Как вы себе это представляе-
те?
Ш у л ь ц. Я себе это представляю так. Сейчас... (Ищет глазами часы.)
...сейчас половина четвертого. К четырем придет принц. Мы вдвоем или вы
один - как вы сами решите - вручим ему эту бумагу. После этого он...
Г о ф м а н (перебивает). ... после этого он кликнет слуг и нас спус-
тят с лестницы.
Ш у л ь ц (таинственно улыбаясь). Э, с слугами не все так просто.
(Обернувшись к фрау Шульц.) Клара!
Ф р а у Ш у л ь ц. Сейчас, сейчас. (Идет к кулисе. Громким шепотом.)
Девочки! Де-во-чки!
Строем входят одетые в мундиры ф р е й л и н ы. Останавливаются, раз-
вернувшись в цепь.
1-я ф р е й л и н а. Мы здесь, госпожа советница!
Ф р а у Ш у л ь ц. Молодцы! (Гофману.) Как видите, двор с нами.
Г о ф м а н. А слуги?
Ф р а у Ш у л ь ц. На них тоже можно положиться.
Ш у л ь ц (не без гордости). Мы предусмотрели все.
2-я ф р е й л и н а. А что от нас нужно?
Ф р а у Ш у л ь ц. Разве я вам не объясняла?
1-я ф р е й л и н а. Объясняли, госпожа советница.
Г о ф м а н. И что же вы?
3-я ф р е й л и н а. Мы - за.
Г о ф м а н. За что?
1-я ф р е й л и н а. За принца.
Ф р а у Ш у л ь ц. Как за принца?!
3-я ф р е й л и н а (1-й фрейлине). Ты ничего не поняла. Мы за Гофма-
на.
2-я ф р е й л и н а. Почему за Гофмана?
4-я ф р е й л и н а. Он же старый.
Г о ф м а н (улыбаясь). Разве я старый?
3-я ф р е й л и н а (кокетничая). И ничуть не старый!
1-я ф р е й л и н а. Хи-хи!
2-я ф р е й л и н а. А что будет?
Ф р а у Ш у л ь ц (фальшиво). А ничего не будет. Принц просто не ста-
нет больше никого обижать.
1-я ф р е й л и н а. Как, совсем?
Ф р а у Ш у л ь ц. Конечно, совсем.
3-я ф р е й л и н а. Мы так не хотим.
Ф р а у Ш у л ь ц. Чего вы не хотите?
3-я ф р е й л и н а. Чтобы принц ничего не мог.
