предельно ограничена, впервые поняли, что "зрение" может стать
значительной формой искусства.
Для осьминога было очень важно, чтобы его картина достигла
совершенства. И вот, когда, внезапно ощутив присутствие чужака, он понял,
что за ним наблюдают, то от неожиданности рассыпал немного порошка,
который применял в качестве краски, и рассыпал не там, где нужно, и в
неправильном сочетании цветов, и потому глубоко огорчился. Испорчена целая
четверть гектара! Земной священник понял бы его чувства, если не их
причину: все равно что во время молитвы часть Неба обрушилась и оказалась
растоптанной.
Осьминога звали Ла-Дзха-Ри. Холст, над которым он работал,
представлял собой эллиптический парус из мономолекулярной пленки длиной
почти в тридцать тысяч километров. Работа была завешена едва ли на
четверть, и на это потребовалось пятнадцать лет. Но Ла-Дзха-Ри было все
равно, сколько времени на нее потребуется. Времени у него достаточно. Его
космический корабль еще восемьсот лет будет идти к цели.
Ну, он так считал, что у него достаточно времени... пока не ощутил,
что за ним наблюдает чужак.
И тогда он почувствовал необходимость торопиться. Оставаясь в
нормальном состоянии динамического равновесия, он быстро собрал свою
краску - это было 21 августа, - закрепил ее - 22 августа, - оттолкнулся от
паруса и поплыл в свободном пространстве. К первому сентября он был
достаточно далеко, чтобы включить свой реактивный двигатель и в
энергетически повышенном состоянии вернуться в свою небольшую
цилиндрическую жестянку, которая на крыльях бабочки висела в центре
скопления. Для него это очень дорого, но он по-прежнему в повышенном
состоянии добрался до корабля и погрузился в жидкую грязь пещеры,
служившей ему каютой. И при этом изо всех сил звал своих соплеменников.
По человеческим стандартам, голос его звучал необыкновенно громко.
Такие голоса есть у больших земных китов, их песни могут услышать и
ответить на них киты на другом краю океана. Соплеменники Ла-Дзха-Ри
услышали, и вот стены небольшого космического корабля сотрясались от рева.
Дрожали инструменты. Мебель раскачивалась. Самки в панике бежали,
опасаясь, что их съедят или осеменят.
Для семерых самцов ощущение было почти таким же ужасным, и один из
них как можно быстрее перешел в повышенное положение и закричал в ответ.
Все они знали, что произошло. Они тоже ощутили прикосновение чужака и
сделали все необходимое. Весь экипаж перешел в повышенное положение,
передал сигнал, как завещали предки, и вернулся в нормальное состояние...
и Ла-Дзха-Ри тоже нужно это сделать и не пугать самок.
Ла-Дзха-Ри замедлился и позволил себе "перевести дыхание", хотя его
народ такое выражение не использовал. Нельзя в повышенном состоянии
слишком долго биться в грязи. Он уже и так вызвал несколько сильных
кавитационных карманов. И вся среда, в которой они живут, грозила выйти из
равновесия. Он виновато работал вместе с остальными, пока все не пришло в
норму, самок успокоили и выманили из укрытий, одну из них приготовили на
обед, и весь экипаж занялся обсуждением безумного прикосновения,
невероятно стремительного и ужасного, которое ощутили они все. Это заняло
весь сентябрь и начало октября.
К этому времени корабль вернулся к обычному распорядку и Ла-Дзха-Ри
смог снова заняться своим холстом. Он нейтрализовал испорченные участки
большого крыла, ловушки фотонов. Тщательно собрал краску-порошок, потому
что нельзя так расточительно тратить массу.
Он был скуповат, этот Ла-Дзха-Ри. Но должен признать, что я им
восхищаюсь. Он оказался верен традициям своего народа в таких
обстоятельствах, в каких человек прежде всего подумал бы об угрозе себе.
Ла-Дзха-Ри не хичи, но он знал, где скрываются хичи, и верил, что послание
его товарищей рано или поздно будет ими получено, и они услышат ответ.
И вот как раз когда он начал снова писать свой пейзаж, он ощутил
новое прикосновение, на этот раз не неожиданное. Все ближе. Сильнее.
Настойчивее и страшнее.
У моего друга Робина есть несколько недостатков, и один из них, очень
забавный, это застенчивость. Легко объяснить, каким образом ему стало
известно о существах с корабля-парусника и о многом другом, чего он не
может видеть. Но он просто не хочет объяснять. Объяснение же таково: ему
рассказал я. Самое простое чаще всего оказывается правильным.
А возможно ли, что застенчивость заразительна?
9. ОДИ И Я
Фрагменты жизни моих друзей или почти друзей, а в некоторых случаях
не-друзей начали складываться в единое целое. Не очень быстро. Не быстрее,
кстати, чем фрагменты вселенной снова стали стягиваться в единое
первобытное целое (так мне все время говорит Альберт) по причинам, которые
в то время были мне совершенно непонятны (Но я тогда этого не опасался,
потому что не опасался и Альберт). Экипаж корабля-парусника с
беспокойством ждал последствий своего праведного поступка. Долли и Вэн
находились на пути к очередной черной дыре, Долли собиралась лечь спать,
Вэн сердито дулся на нее. А Уолтерс и Джейни несчастно сидели в своем
слишком дорогом номере отеля в Роттердаме, потому что обнаружили, что меня
здесь нет. Джейни сидела на большой анизокинетической постели, а Оди
приставал к моей секретарше. У Джейни был синяк на щеке - сувенир того
приступа безумия, но у Оди запястье в гипсе - сильное растяжение. До этого
момента он не знал, что у Джейни черный пояс в карате.
Морщась, Уолтерс прервал связь и положил руку на колени.
- Она говорит, что он будет здесь завтра, - проворчал он. - Передаст
ли она ему мое сообщение?
- Конечно, передаст. Она ведь не человек.
- Правда? Ты считаешь, что это компьютерная программа? - Эта мысль
ему в голову не приходила, потому что на планете Пегги такого нет. - Во
таком случае, - утешился он, - она не забудет. - Он налил себе и ей
бельгийского яблочного коньяку из бутылки, купленной по пути в отель.
Поставил бутылку, поморщился, потер запястье и отхлебнул, прежде чем
сказать: - Джейни? Сколько денег у нас осталось?
Она наклонилась вперед и набрала код на ПВ.
- Примерно еще на четверо суток в этом отеле, - сообщила она. -
Конечно, мы можем переселиться в более дешевый...
Он покачал головой.
- Здесь остановится Броадхед, и я хочу быть здесь.
- Хорошая причина, - заметила Джи-ксинг, намекая, что понимает
истинную причину: если Броадхед не очень захочет увидеться с Уолтерсом,
его легче будет увидеть здесь, чем дозвониться по П-фону. - А почему ты
спросил о деньгах?
- Давай потратим немного на информацию, - предложил он. - Мне
хотелось бы узнать, насколько богат Броадхед.
- Ты хочешь получить финансовый отчет? Узнать, может ли он заплатить
миллион долларов?
Уолтерс покачал головой.
- Хочу узнать, нельзя ли получить больше миллиона.
Не очень благородное отношение. Если бы я тогда знал об этом, я бы
гораздо жестче обошелся со своим старым другом Оди Уолтерсом. А может, и
нет. Когда у тебя много денег, привыкаешь к тому, что люди видят в тебе не
человека, а лишь источник пополнения своих средств. Хотя окончательно
привыкнуть к этому невозможно.
Но у меня не было возражений против сообщения о размерах моего
состояния, и я сообщал о нем финансовым службам. Я владею многим.
Значительная доля в чартерных рейсах "С.Я." Акции пищевых фабрик и рыбных
ферм. Большое количество проектов на планете Пегги, включая (к удивлению
Уолтерса) компании, которые неоднократно нанимали его самолет. Сама
информационная служба, сообщавшая эту информацию. Несколько холдинговых
компаний и экспортно-импортных фирм. Два банка; четырнадцать агентств по
продаже недвижимости, разбросанных повсюду от Нью-Йорка до Нового Южного
Уэльса, с отделениями на Венере и планете Пегги; большое количество
различных мелкий корпораций, включая авиалинии, фабрики быстрой пищи,
что-то под названием "Здесь и После, Инк.", и еще что-то называющееся
"Пегтехнефтеразведка".
- Боже, - сказал Уолтерс, - это компания мистера Лукмана! Так что я
работал на этого сукина сына!
- И я, - подхватила Джи-ксинг, глядя на то место, где упоминается
"С.Я.", - правда! Неужели Броадхеду принадлежит все?
Нет, не все. Мне принадлежит многое, но если бы они более
сочувственно посмотрели на мои владения, то заметили бы определенную
закономерность. Банки давали деньги на исследования. Агентства по торговле
недвижимостью помогали колонистам приобрести землю или превратить свои
лачуги и трущобы в деньги, когда они улетали на "С.Я." "С.Я." перевозила
колонистов на Пегги, а что касается Лукмана - да, это лучшая драгоценность
в короне, если бы только об этом стало известно! Я никогда не видел
Лукмана и не узнал бы его при встрече. Но он получал распоряжения, а эти
распоряжения по цепи команд исходили от меня: отыскать хорошее нефтяное
поле вблизи экватора Пегги. Почему вблизи экватора? Чтобы петля Лофстрома,
которую здесь построят, могла использовать вращение планеты. Почему петля?
Это лучший и самый дешевый способ выведения груза на орбиту. Нефть,
которую мы добываем, пойдет на горючее для петли. А излишки сырой нефти та
же петля отправит на орбиту в капсулах; капсулы обратными рейсами "С.Я."
будут доставлены на Землю и там проданы - следовательно, все обратные
рейсы, которые сейчас проходят впустую, станут приносить большую прибыль,
а это значит, что мы сможем срезать цены на билеты для желающих
переселиться колонистов!
Я не извиняюсь за то, что почти все мои предприятия регулярно
приносят прибыль. Так я заставляю их действовать и расширяться, но прибыль
- это исключительно сопутствующее явление. Видите ли, у меня есть
философия насчет денег. Если кто-нибудь, заработав сто миллионов,
продолжает трудиться ради денег, он либо болен, либо...
Да, я ведь это уже говорил, не правда ли?
Боюсь, что я отвлекаюсь. Так много происходит одновременно в моем
сознании, что я немного путаюсь: трудно отличить происходящее от того, что
еще произойдет, и от того, что произойдет только в моем сознании.
Дело в том, что все мои предприятия связаны с завоеванием Галактики и
облегчением жизни людей. Это факт. И поэтому все фрагменты моей биографии
так тесно объединяются в стремлении к одной цели. Вначале так не казалось.
Но на самом деле это так. Все. Даже рассказы о моем друге Капитане,
которого я со временем узнаю очень хорошо, о его возлюбленной и второй по
старшинству в экипаже, женской особи хичи, по имени Дважды, которую, как
вы обнаружите, я в конце концов тоже хорошо буду знать.
Так как Робин все время упоминает "исчезнувшую массу", я должен
объяснить, что это такое. В конце двадцатого века космологи столкнулись с
неразрешимым противоречием. Они видели, что вселенная расширяется: это
несомненно из-за красного смещения. Но они видели также, что в ней слишком
много массы для такого расширения. Это доказывалось следующими фактами:
внешние края галактик вращаются слишком быстро, группы галактик
притягивают друг друга слишком сильно, даже наша собственная Галактика со
своими сопровождающими движется к группе звездных скоплений в созвездии
Девы гораздо быстрее, чем должна была бы. Очевидно, очень большая масса не
наблюдается. Где она?
Существует интуитивно очевидное объяснение. Действительно, вселенная
расширялась, но Кто-то решил повернуть этот процесс и заставить ее
