привлекла мое внимание.
- Может быть, - ответила она, собирая свои компьютерные программы,
каждую в своем особом веере. - Я в детстве навидалась военных мундиров, и
теперь мне их не очень хочется видеть.
- Ну, какой же парад без мундиров.
- Не только парад. Смотри. На тротуарах тоже. - И правда, примерно
один мужчина или женщина из четырех был одет в мундир. Неудивительно,
подумал я. Конечно, каждая страна сохраняла небольшую армию, но это что-то
такое, что полагается держать в шкафу, вроде домашнего огнетушителя.
Военных редко видели. А сейчас видят все чаще и чаще.
- Но ты все-таки устал. Нам пора идти, - сказала она, добросовестно
сметая крошки со стола в одноразовую пластиковую тарелку и оглядываясь в
поисках приемника мусора. - Дай мне твою тарелку, пожалуйста.
Я ждал ее у выхода. Присоединившись ко мне, она хмурилась.
- Приемники почти полны. Вручную их нужно убирать при
шестидесятипроцентной наполненности. Что они будут делать, если
одновременно уйдет много посетителей? Надо бы вернуться и поговорить с
управляющим... о, дьявол! - воскликнула она, выражение ее изменилось. - Я
забыла свои программы! - И бросилась по лестнице назад, туда, где оставила
информационные веера.
Я стоял у двери, ждал ее, глядя на парад. Отвратительно! Проходило
настоящее вооружение, установки противоракет и бронированные машины; а за
духовым оркестром шла группа, исполнявшая упражнения с автоматами. Я
почувствовал, как двинулась за мной дверь, и отступил в сторону, чтобы
выпустить Эсси.
- Нашла, Робин, - сказала она, улыбаясь, с толстой пачкай вееров в
руках, когда я к ней повернулся.
Что-то похожее на осу просвистело мимо моего левого уха.
В Роттердаме нет ос. И тут я увидел, что Эсси падает и дверь над ней
закрывается. Это была совсем не оса. Выстрел. В одном из этих автоматов
был боевой патрон, и автомат выстрелил.
Я уже один раз чуть не потерял Эсси. Это было давно, но я не забыл.
Старое горе ожило, словно было вчера, я отодвигал глупую дверь, склоняясь
к Эсси. Она лежала на спине, лицо ее было закрыто связкой вееров, и когда
я поднял связку, увидел, что хотя лицо ее окровавлено, глаза открыты и
смотрят на меня.
- Эй, Роб! - удивленным голосом сказала она. - Ты меня толкнул?
- Конечно, нет! Зачем мне тебя толкать? - Одна из девушек из-за
стойки подбежала с грудой бумажных платков, я схватил их и указал на
красно-белый полосатый электрофургон с надписью "Poliklinische centrum",
который стоял на перекрестке из-за парада. - Вы! Быстрей сюда врачей! И
полицейских тоже!
Когда появились полицейские, Эсси села и оттолкнула мою руку.
- Зачем врачи? - спросила она рассудительно. - Всего лишь кровь из
носа, посмотри! - Так и есть. Пуля застряла в информационных веерах. - Мои
программы! - воскликнула Эсси, не давая веера полицейским, которые хотели
извлечь из них пулю. Но веера безнадежно погибли. И мой день тоже.
Пока мы с Эсси переживали это небольшое столкновение с судьбой, Оди
Уолтерс повел свою подругу осматривать Роттердам. Расставаясь со мной, он
потел: присутствие большого количества денег часто так действует на людей.
Отсутствие денег лишало Уолтерса и Джи-ксинг радостей Роттердама. Но все
же для Уолтерса, у которого в волосах еще торчало сено планеты Пегги, и
для Джи-ксинг, редко уходившей с "С.Я." и не покидавшей окрестностей
петель, Роттердам - огромный город. Они не могли ничего купить, но могли
смотреть на витрины. Броадхед согласился встретиться, все время говорил
себе Уолтерс; но если он позволял себе думать об этом с удовлетворением,
то другая его часть тут же отзывалась презрительно: Броадхед сказал, что
встретится. Но не очень-то стремился к этому...
- Почему я потею? - спросил Уолтерс вслух.
Джи-ксинг для моральной поддержки взяла его под руку.
- Все будет в порядке, - непрямо ответила она, - так или иначе. -
Уолтерс благодарно взглянул на нее сверху вниз. Уолтерс не очень высок, но
Джейни Джи-ксинг просто крошечная; все в ней маленькое, кроме глаз,
блестящих и больших, да и то в результате хирургической операции.
Глупость; когда-то она была влюблена в шведского банкира и коммерсанта и
думала, что только разрез глаз мешает ему любить ее. - Ну? Войдем?
Уолтерс понятия не имел, о чем она говорит, и, должно быть, она это
поняла; Джи-ксинг ударила его по плечу маленьким кулачком и показала на
вывеску. Бледными буквами, висящими в темном пустом пространстве, было
написано:
Здесь и После
Уолтерс посмотрел на вывеску и снова взглянул на женщину.
- Это гробовщики, - предположил он и рассмеялся: подумал, что понял
ее шутку. - Мы еще не настолько плохи, Джейни.
- Нет, не гробовщики, - ответила она, - вернее, не совсем гробовщики.
Разве ты не узнаешь это название? - И тут он узнал: одно из многих
владений Робина Броадхеда, перечисленных в списке.
Чем больше узнаешь о Броадхеде, тем больше убеждаешься, что склонить
его к сделке можно только здравым смыслом.
- Почему бы и нет? - одобрительно сказал Уолтерс и провел ее через
воздушный занавес в прохладное темное помещение магазина. Если и не
погребальная контора, то по крайней мере работали здесь те же декораторы.
Звучала мягкая неопределенная музыка, пахло полевыми цветами, хотя в
помещении стоял только букет роз в хрустальной вазе. Навстречу встал
высокий представительный пожилой человек; Уолтерс не мог сказать, просто
ли он встал со стула или материализовался, как голограмма. Он тепло
улыбнулся им и попытался определить их национальность. И ошибся. Уолтерсу
он сказал: "Guten tag", а Джи-ксинг - "Gor ho oy-ney".
- Мы оба говорим по-английски, - сказал Уолтерс. - А вы?
Вежливо приподнятые брови.
- Конечно. Добро пожаловать в "Здесь и После". У вас есть близкий
человек, который скоро умрет?
- Я об этом не знаю, - ответил Уолтерс.
- Понятно. Конечно, мы многого можем добиться, даже если наступила
метаболическая смерть, но чем раньше начнем переход, тем лучше... Или вы
мудро строите собственные планы на будущее?
- Ни то, ни другое, - сказала Джи-ксинг, - мы просто хотим узнать,
что вы предлагаете.
- Конечно. - Человек улыбнулся и жестом указал на удобный диван. Он,
казалось, ничего не сделал, но в помещении стало светлее, а музыка немного
стихла. - Моя карточка, - сказал он, протягивая ее Уолтерсу и тем самым
отвечая на его невысказанный вопрос: карточка осязаемая, пальцы руки тоже.
- Позвольте мне бегло остановиться на основных фактах: это в конечном
счете сбережет нам время. Начнем с того, что "Здесь и После" не
религиозная организация и не утверждает, что дает спасение. Мы предлагаем
форму выживания. Будете ли "вы", те "вы", которые в данный момент "здесь",
в этом помещении, находятся, осознавать это выживание, - он улыбнулся, -
вопрос, о котором до сих пор спорят метафизики. Но ваша сохраненная
личность, если вы решитесь на запись, гарантировано выдержит тест
Тьюринга, конечно, если мы начнем операцию, пока мозг еще в хорошем
состоянии. И наш клиент будет находиться в той обстановке, которую сам
выберет из предлагаемого перечня. У нас больше двухсот вариантов
обстановки, начиная с...
Джи-ксинг щелкнула пальцами.
- Мертвецы, - сказала она, вдруг сообразив.
Продавец кивнул, хотя лицо его слегка напряглось.
- Да, так были названы первоначальные записи. Я вижу, вы знакомы с
артефактом, который назывался "Небо Хичи", а сейчас используется для
перевозки колонистов...
- Я третий офицер этого корабля, - сказала Джи-ксинг, сказала правду,
если не считать неточности во времени, - а мой друг - седьмой офицер.
- Я вам завидую, - сказал продавец, и выражение его лица
подтверждало, что он говорит искренне. Но зависть не помешала ему продлить
торговый разговор, и Уолтерс внимательно слушал, держа Джи-ксинг за руку.
Он был благодарен этой руке: она не давала ему думать о Мертвецах и их
протеже Вэне - или во всяком случае о том, что в данный момент делает Вэн.
Первоначальные Мертвецы, объяснил продавец, были записаны очень
плохо: переход их воспоминаний и личностей из влажного серого хранилища в
черепе в кристаллические базы данных, сохранившие их после смерти, был
проведен неопытными работниками и с помощью аппаратуры, которая
предназначалась не для людей. Поэтому запись оказалась несовершенной.
Можно провести такую аналогию: Мертвецы при переходе из-за неопытности
работников испытали такой стресс, что их можно считать спятившими. Но
теперь такое больше не происходит. Процедура перехода так
усовершенствована, что покойник может разговаривать с живыми, и никто не
заподозрит, что говорит не с реальной личностью. Больше того! "Пациент"
ведет в базе данных активную жизнь. Он может испытать все, что обещает
мусульманство, христианство, сайентология, плюс, если пожелает, прекрасные
мальчики, рассыпанные, как росинки на траве, хоры ангелов или присутствие
самого Л.Рона Хаббарда. Если он не религиозен, может испытать приключения
(самый распространенный выбор - альпинизм, глубоководное погружение,
горные лыжи, свободное падение Тай Чи), слушать музыку любого типа в любом
обществе, какое захочет... и, конечно (продавец, не установив точно
взаимоотношения Уолтерса и Джи-ксинг, на эту тему не стал
распространяться), секс. Все варианты сексуальных отношений. Сначала до
конца.
- Как скучно, - сказал Уолтерс.
- Для вас и для меня, - согласился продавец, - но не для них.
Понимаете, они сами не очень хорошо помнят запрограммированные процедуры.
Эта часть записи прогрессирующе слабеет. Но все остальные - нет. Если вы
поговорите с близким человеком, а потом через год продолжите разговор, он
будет помнить разговор годичной давности во всех подробностях. Однако все
его запрограммированные удовольствия быстро забываются - как всякие
воспоминания об удовольствиях, понимаете? И он хочет испытывать их снова и
снова.
- Ужасно! - сказала Джи-ксинг. - Оди, мне кажется, нам пора
возвращаться в отель.
- Еще нет, Джейни. А нельзя ли поговорить с ними?
Глаза продавца блеснули.
- Конечно. Некоторые из них любят поговорить, даже с незнакомыми
людьми. У вас есть немного времени? В сущности это очень просто. - Говоря
это, он подвел их к экрану ПВ, справился в переплетенном в шелк указателе
и набрал код. - Я подружился с одним из них, - застенчиво объяснил он. -
Когда нет посетителей, у меня бывает много времени, я их вызываю, и мы
отлично болтаем... А, Рекс! Как дела?
- Прекрасно, - ответил красивый загорелый пожилой человек,
появившийся на ПВ. - Рад вас видеть! Мне кажется, я незнаком с вашими
друзьями? - добавил он, дружески поглядывая на Уолтерса и Джи-ксинг. Если
есть идеальное состояние у человека, достигшего определенного возраста, то
он находился именно в таком состоянии; на голове сохранились все волосы,
похоже, и зубы собственные; в углах глаз морщинки от смеха, в остальном же
лицо гладкое, а глаза яркие и теплые. Он вежливо выслушал представления.
Когда его спросили, что он делает, он скромно пожал плечами: - Собираюсь
исполнять партию Кармины Катулла в Венской опере. - Он подмигнул. -
Ведущая сопрано очень красива, и мне кажется, любовная лирика находит у
нее отклик.
- Поразительно, - прошептал Уолтерс, глядя на него. Но Джи-ксинг была
гораздо меньше очарована.
- Мы не хотим мешать вашим музыкальным занятиям, - вежливо сказала
