вопросом самолюбия, чтобы остальные думали, будто у нее с ним полная
близость и доверенность. На том я и покончу с этим вопросом, и,
учитывая, что факты полностью опровергли басню "L'Etoile" насчет
равнодушия, матери и родных, несовместимого с предположением, что
покойница - продавщица из парфюмерной, можно двинуться дальше, так как
личность убитой можно считать установленной.
- А что вы скажете, - спросил я его тогда, - о соображениях "Le
Comftiercial"?
- В принципе они заслуживают большего внимания, чем все высказанное в
прессе по этому делу. Заключения из взятых посылок сделаны продуманно и
сильно, но сами предпосылки, по крайней мере в двух случаях, основаны на
неточном наблюдении. "Le Commercial" уверяет, будто Мари попала в лапы
банде отпетых негодяев, едва успев отойти от дома. "Совершенно
исключено, - утверждает газета, - чтобы личность, столь известная
тысячам людей, как эта молодая особа, могла пройти три квартала
незамеченной". Эта мысль обличает парижского старожила, человека
известного и чьи регулярные пешие маршруты по городу не выходят из
района вокруг общественных учреждений. По опыту он знает, что ему не
пройти и дюжины кварталов от своей редакции, чтобы его не заметили, не
окликнули, не поздоровались. И, прикинув" скольких людей он знает сам и
сколько знает его, сопоставляя собственную известность с известностью
продавщицы из парфюмерной, он упускает из виду огромную разницу между
ними и приходит к заключению, что и ее, когда она пройдет по улице,
узнают точно так же, как и его. Так могло бы случиться, только если бы и
она ходила изо дня-в-день все тем же путем в пределах столь же
ограниченного района, как он. Он ходит из дома и домой всегда в одно и
то же время, в пределах округи, кишащей людьми, которых заставит
заметить его особу общность профессиональных интересов. Мари же,
наверное, чаще ходила сегодня одной дорогой, завтра - другой. А в данном
случае она скорее всего пошла путем, возможно, почти нехоженым и
непривычным. Параллель, которую мы представили себе, могла возникнуть у
редактора "Le Commercial" только благодаря мысленному сопоставлению двух
человек, которые пройдут по городу из конца в конец. Если условиться,
что знакомых у обоих поровну, то и вероятности, что каждый встретит их
столько же, сколько и другой, тоже будут равны. Вполне возможно, и,
по-моему, скорее всего, так оно и было, что Мари ходила из дома к тетке
каждый раз другой дорогой, не встречая знакомых или хотя бы знавших, кто
она такая. Рассматривая этот вопрос, для большей ясности следует помнить
еще и о той огромной диспропорции, которая существует между числом
знакомых даже у самой большой парижской знаменитости и общей цифрой
населения самого Парижа.
Но при всех условиях убедительность этого довода "Le Commercial"
будет заметно ослаблена, если принять в расчет час, когда девица
отправилась в город. "Когда она вышла, - пишет "Le Commercial", - улицы
были полны народа". Вот уж нет! Было девять утра. Так вот, улицы в этот
час, действительно, всегда многолюдны а будние дни, а не по
воскресеньям. В девять часов по воскресеньям парижане еще дома и
собираются в церковь. Ни один мало-мальски наблюдательный человек не мог
не обратить внимания на непривычную пустынность утреннего города
примерно с восьми до десяти по воскресеньям. Улицы оживают с десяти до
одиннадцати, а не в такую рань, как указано в газете.
Есть и еще один пункт, где наблюдательность как будто изменила "Le
Commercial". "Кусок материи в два фута длиной и в один шириной,
оторванный от одной из юбок злополучной девицы, - говорится в газете, -
был обмотан под подбородком вокруг шеи и завязан на затылке - явно с
целью заглушить крики. Это дело рук молодцов, у которых носовые платки
не водятся". Насколько обосновано это соображение в целом, мы еще успеем
выяснить; но под "молодцами, у которых носовых платков не водится",
редактор подразумевает самые последние отбросы общества. Однако именно
эта публика, как оказывается на поверку, ни за что не выйдет без
платочка, хоть последнюю рубаху скинут. Вы, конечно, имели не раз случай
убедиться, что именно платочек стал в последние годы предметом, без
которого законченный парижский подонок просто не мыслит своего
существования.
- А что мы скажем, - спросил я, - о заметке в "Le Soleil"?
- Ее сочинителю родиться бы попугаем, ему просто не повезло, а то
быть бы ему гордостью всего попугайского племени. Этот, не мудрствуя
лукаво, знай себе повторяет все высказывания прессы по данному вопросу
подряд, подбирая их с похвальным усердием там и сям, где напечатают.
"Судя по всему, - рассуждает он, - обнаруженные предметы пролежали на
месте находки, по крайней мере, недели три-четыре; и, таким образом, не
остается сомнений, что место этого чудовищного преступления -
установлено". Факты, приведенные здесь "Le Soleil", естественно, не
устраняют моих сомнений насчет места убийства; мы рассмотрим их в свое
время обстоятельно, когда перейдем к следующему разделу нашего разбора.
Пока же займемся другим вопросом. Вы, конечно, обратили внимание на
то, как спустя рукава прошло исследование трупа. Конечно, для
установления личности много времени не требуется, но были и другие
обстоятельства, которые следовало выяснить. Был ли труп обобран! Были ля
у девицы при себе драгоценности, когда она уходила из дома? и если да,
то оставались ли они при ней, когда ее нашли уже мертвой? Это очень
существенные вопросы, а никаких показаний по ним не имеется; есть я
другие, столь же важные, о которых не подумали. И разбираться в них нам
придется самим. Роль Сент-Эсташа в этой истории следует пересмотреть
заново. Я ни в чем не подозреваю его, но давайте уж по порядку. Убедимся
окончательно в достоверности представленных им показаний насчет его
местонахождения в разное время дня в то воскресенье.
В такого рода показаниях можно написать всякого. Если в его
показаниях все в порядке, - он нам больше не нужен. Его самоубийство,
возбуждающее серьезные подозрения, если в его показаниях обнаружится
заведомая ложь, в случае, если таковой в них не окажется, станет
совершенно понятным и не должно будет отвлекать нас от расследования
дела.
Пока же не будем ломать себе голову над загадками самой этой
трагедии, и изучим повнимательнее ее внешнее обрамление. Одна из самых
типичных в расследованиях, подобных нашему, ошибок состоит в том, что
ограничиваются рассмотрением происшествий, имеющих лишь самое прямое
отношение к делу, совершенно игнорируя побочные, косвенные. Порочность
судебной практики в том и состоит, что она ограничивает опрос свидетелей
и прения сторон тем, что представляется непосредственно относящимся к
делу. Однако опыт показывает, а философски мыслящий ум всегда будет
доказывать, что огромная, пожалуй, даже большая часть истины выясняется
из фактов, которые, на первый взгляд, словно бы и не относятся к делу
Следуя духу, если не сказать прямо - букве, этого закона, современная
наука решила включать непредвиденное в свои расчеты Но, кажется, я
выражаюсь не совсем ясно? История человеческого знания свидетельствует,
что именно побочным явлениям, случайным фактам, непредусмотренным
результатам мы обязаны столькими величайшими открытиями, и повторяется
это на всем протяжении истории настолько регулярно, что дальнейший
прогресс требует, чтобы мы не только понимали возможность, но и
представляли себе огромное значение тех открытий, которые появятся в
будущем случайно и совершенно не в тех областях, где их ожидают. В наши
дни философская мысль уже не признает предвидения, основывающегося на
повторяемости явлений. Фундаментальное значение получает случайность. Мы
научились рассчитывать ее с абсолютной точностью. Мы подчиняем
неразличимое в будущем и недоступное воображению математической формуле,
уже ставшей школьной премудростью.
Повторяю, общепризнанно, что большая часть истины открылась в
побочных явлениях, и, следуя духу закона, заключенного в этом факте, я
приостанавливаю свои раскопки на вытоптанной и оскуделой почве в
пределах самого этого события и обращаюсь к происшествиям, имевшим место
в то время, как оно совершилось. Вы займетесь показаниями Сент-Эсташа, а
я тем временем пошире обследую газеты. Пока мы только разведали поле
исследования, и странно будет, если обстоятельный просмотр прессы не
доставит нам теперь каких-то подробностей, которые дадут направление
главному поиску.
Следуя наставлениям Дюпена, я тщательно проверил показания. Все они
полностью подтвердились, Сент-Эсташ был чист. А мой друг занимался, как
мне представлялось, самой бессмысленной чепухой, уйдя с головой в
изучение бесчисленных газетных подшивок. К концу недели он положил
передо мной следующие выдержки.
"Года три с половиной тому назад такой же переполох, как сейчас,
поднялся из-за исчезновения все той же пресловутой Мари Роже из
парфюмерной мосье ле Блана в Пале-Рояль. К концу недели, однако, она
снова появилась за прилавком, живая и невредимая, разве что чуть
побледневшая. Мосье Ле Блан и мать объясняли, что она просто уезжала
погостить в деревню; и дело вскоре было замято. Отсюда мы заключаем, что
и теперешнее ее исчезновение - выходка в том же роде, и через неделю или
через месяц она снова окажется среди нас". - "Gazette de soir",
понедельник, 23 июня <Нью-йоркский "Экспресс". (Примеч, авт. )>.
"Вчерашняя вечерняя газета напоминает о предыдущем таинственном
исчезновении мадемуазель Роже. Доподлинно известно, что ту неделю, когда
ее не было в парфюмерной ле Блана, она провела с одним молодым офицером
лота, слывущим отъявленным развратником. Кажется, они поссорились, что,
к счастью, и заставило ее вернуться домой. Сейчас этот Лотарио проживает
в Париже, и имя его нам прекрасно известно, но, по вполне понятным
причинам, мы не намерены предать его гласности". - "Le Mercure",
утренний выпуск за вторник 24 июня <Нью-йоркский "Геролд" (Примеч авт
)>.
"Неслыханное, зверское надругательство было совершено позавчера в
окрестностях города. Один почтенный горожанин с женой и дочерью
договорился - дело уже было к вечеру - с шестью молодыми парнями,
рыскавшими от нечего делать в лодке взад и вперед у берега Сены, чтобы
они перевезли его с семейством через реку. Когда лодка пристала к
берегу, трое пассажиров сошли и уже успели отойти от места, где
причалили, настолько, что лодки уже не было видно, как вдруг дочь
спохватилась, что забыла в лодке зонтик. Она вернулась за ним и была
схвачена этой бандой, они завезли ее на самую стремнину, заткнули рот и
по-скотски надругались над ней, а потом высадили на берег недалеко от
того места, где она с родителями села в эту лодку. Пока этим мерзавцам
удалось ускользнуть, но полиция уже напала на их след, и скоро не один,
так другой из них будет в ее руках". - "Gazette de matin", 26 июня
<Нью-йоркский "Курир эяд энкуайерер" (Примеч авт )>.
"Мы получили два-три сообщения, цель которых взвалить вину за недавно
произошедшее насилие на некоего Манне <Кроме Манне, были заподозрены и
взяты под арест еще несколько человек, всех выпустили за полным
отсутствием улик. (Примеч, авт.); но, поскольку официальное дознание
полностью оправдало вышеупомянутого господина, а сообщения, сделанные в
письмах, присланных на нашу газету, отличаются скорее благими
