двигались в алмазной или железной среде.
В. Легкость ответа на ваше возражение прямо пропорциональна кажущейся
невозможности на него ответить. Если уж говорить о движении звезды, то ведь
совершенно одно и то же, звезда ли проходит через эфир или эфир сквозь
звезду. И самое странное заблуждение в астрономии - это попытка совместить
постоянно наблюдаемое замедление хода комет с их движением в эфире; потому
что, какую бы большую разреженность эфира ни допустить, он бы остановил все
обращение звезд гораздо раньше срока, положенного астрономами, которые
всячески стараются смазать этот вопрос, оказавшийся выше их понимания. С
другой же стороны, замедление, которое в действительности имеет место, можно
было бы предвидеть заранее, учитывая трение эфира, мгновенно проходящего
сквозь светило. В первом случае действие замедляющей силы должно быть
единовременным и всецело замкнутым в себе самом, во втором - оно
накапливается нескончаемо.
П. Но разве во всем этом - в вашем отождествлении простейшей материи с
богом - нет некоторого непочтения? (Усыпленный не сразу понял, что я имею в
виду, и мне пришлось повторить свой вопрос.)
В. А вы можете объяснить, почему материя менее почтенна, чем дух? Но вы
забыли, что та материя, о которой я говорю, и есть во всех отношениях именно
тот самый "дух", "душа", о которых твердят ученые; она наделена всеми их
высшими способностями и, более того, остается в то же самое время тем, что
те же ученые называют "материей". Бог и все способности, приписываемые
"духу", - это всего лишь совершеннейшее состояние материи.
П. Вы, стало быть, утверждаете, что нерасторжимая материя в движении
есть мысль.
В. В общем это движение есть вселенская мысль вселенского разума. Эта
мысль созидает. Все, что сотворено, - это не более как мысль бога.
П. Вы говорите - "в общем".
В. Да. Вездесущий дух - это бог. Для каждого нового отдельного бытия
необходима материл.
П. Но вы говорите сейчас о "духе" и "материи" точь-в-точь как
метафизики.
В. Да - во избежание путаницы. Когда я говорю "дух", то имею в виду
нерасторжимую материю или сверхматерию, под "материей" предполагается все
остальное.
П. Вы говорили о том, что "для каждого нового отдельного бытия
необходима материя".
В. Да, дух, существующий исключительно сам по себе, - только бог. Для
сотворения самостоятельного, мыслящего существа необходимо воплощение
частицы духа божия. Так человек получает личное бытие. Без воплощения в
телесную оболочку он был бы просто богом. Ну, а обособленное движение
частных воплощений нерасторжимой материи - это мысль человеческая, точно так
же, как общее ее движение - мысль божия.
П. Так, по вашим словам, выходит, расставшись с телом, человек станет
богом?
В. (после мучительных колебаний), Я не мог так сказать, это абсурд.
П. (справляется по своей записи). Вы сказали, что "без воплощения в
телесную оболочку человек был бы богом".
В. И воистину. Таким образом, человек стал бы богом - избавился бы от
отдельности своего бытия. Но такого освобождения от плоти ему не дано или,
во всяком случае, никогда такого с ним не бывает; иначе нам пришлось бы
представить себе деяние божие обращающимся вспять на самого бога -
бесцельным и бессмысленным. Человек - творение. Творения - суть мысли божьи.
А мысль по самой своей природе преходяща.
П. Не совсем понял. Вы говорите, что человеку не дано вовеки совлечь с
себя телесную оболочку?
В. Я говорю, что он никогда не будет бестелесным.
П. Поясните.
В. Есть два вида телесности: зачаточная и полная - соответствующие
состояниям гусеницы и бабочки. То, что мы называем словом "смерть", - всего
лишь мучительное преображение. Наше нынешнее воплощение преходяще,
предварительно, временно. А грядущее - совершенно, законченно, нетленно.
Грядущая жизнь и есть осуществление предначертанного нам.
П. Но ведь метаморфоза гусеницы известна нам досконально.
В. Нам - безусловно, но не гусенице. Вещество, из которого состоит наше
рудиментарное тело, по своим свойствам не выходит из пределов восприятия
органов этого тела, или, точнее, наши рудиментарные органы соответствуют
веществу, из которого вылеплено наше рудиментарное тело, но материи нашего
окончательного претворения они не соответствуют. И таким образом конечная
наша телесность недоступна нашим рудиментарным чувствам, и мы способны
ощущать лишь оболочку, которая спадет, чтобы истлеть, освободив скрытую
форму; но и эта сокровенная форма, и оболочка равно доступны восприятию тех,
кто уже достиг конечного бытия.
П. Вы часто говорили, что месмерическое состояние очень походит на
смерть. Как это надо понимать?
В. Когда я говорю, что оно похоже на смерть, я имею в виду, что оно
приближается к конечному бытию; потому что, когда я погружаюсь в транс, мои
рудиментарные чувственные восприятия временно выключаются, и я воспринимаю
внешние явления прямо, без опосредствования их органами чувств, а через
посредника, который будет мне служить в предстоящей жизни, в которой нет
нашей упорядоченности.
П. Нет упорядоченности?
В. Да, ведь органы - это приспособления, с помощью которых человек
приводится в осмысленное отношение к одним видам и формам материи, а к
другим - не приводится. Человеческие органы приспособлены к условиям
рудиментарного бытия, и только к ним; и совершенно понятно, что предстоящее
бытие человека не нуждается ни в какой организации, ибо оно подчинено прямо
божьей воле, то есть движению нерасторжимой материи. Вы сможете создать себе
ясное понятие о теле конечного претворения, если представите себе его как
сплошной мозг. Оно не таково; но такого рода допущение все-таки приблизит
вас к пониманию, что же оно такое. От светящегося тела исходят волны в
светоносный эфир. Он, в свою очередь, передает их на сетчатую оболочку
глаза, от которой они передаются зрительному нерву. Нерв сообщает их мозгу;
мозг - нерасторжимой материи, проходящей сквозь него. Движение этой
последней есть мысль, волна которой начинает свой бег с перцепции. Так
сознание в рудиментарной жизни сообщается с внешним миром, восприятие этого
внешнего мира ограничено в рудиментарной жизни возможностями ее органов. А в
предстоящей, не регламентированной органикой жизни внешний мир
воспринимается всем телом (которое состоит из вещества, наделенного, как я
уже говорил, примерно теми же свойствами, что и мозг), и нет между ними
никакого посредника, кроме эфира, даже еще более бесконечно разреженного,
чем светоносный эфир; и все тело вибрирует вместе с этим эфиром, передавая
свои колебания нерасторжимой материи. Именно отсутствие локализованности
нашего восприятия органами чувств мы и обязаны в предстоящем бытии почти
беспредельной восприимчивостью. Для рудиментарных существ органы чувств -
клетки, в которых их держат, пока не оперятся.
П. Вы говорите о рудиментарных "существах". Но разве есть, кроме
человека, еще и другие мыслящие существа?
В. Бесконечное многообразие разреженной материи в космических
туманностях, планетах, солнцах и других телах, не являющихся ни
туманностями, ни планетами, ни солнцами, единственно и предназначено для
локализованных органов чувств бессчетных рудиментарных существ. Все эти тела
необходимы для рудиментарной жизни, для предстоящего бытия, иначе их и не
существовало бы вовсе. Каждое из них заселено определенной породой
рудиментарных мыслящих существ, живущих органической жизнью. В общем
свойства органов чувств меняются в зависимости от места обитания этих
существ. Когда же наступает смерть, или - метаморфоза, все эти создания,
приобщаясь к предстоящей жизни, бессмертию и всех тайн, кроме одной,
совершают любое действие и переносятся куда угодно, и для этого им не нужно
ничего, кроме проявления воли; они обитают уже не на звездах,
представляющихся нам единственной достоверностью и единственно для
размещения которых, как мы в слепоте своей полагаем, пространство и создано,
- а прямо в мировом пространстве, в бесконечности, сама инстинносущностная
безмерность которой поглощает эти звездные островки, не давая ангелам даже
задерживать на них внимания, как словно бы их и не было.
П. Вот вы говорите, что "если бы не их необходимость для рудиментарной
жизни, то звезд бы не существовало". Но откуда берется эта необходимость?
В. В неорганической жизни, как и в неживой материи вообще, не может
быть никаких препятствий действию одного простого и не имеющего себе подобия
закона - божественной воли. Чтобы создать ему сопротивление, и была
сотворена органическая материя, органическая жизнь (сложная,
собственносущностная, стойкая в сопротивлении этому закону).
П. Но зачем же понадобилось создавать ему сопротивление?
В. Результатом подчинения закону является совершенство, истинность,
счастье как отсутствие страданий. Результатом же нарушения закона становятся
несовершенство, неправедность и страдание как таковое. Из-за помех его
осуществлению, которые возникают в силу множественности, сложности и
собственносущности законов органической жизни и материи, становится
практически возможной какая-то мера воздаяния за нарушение высшего закона.
Так, невозможное в неорганической жизни, страдание становится возможным в
органической.
П. А какая благая цель при этом достигается?
В. Все сущее хорошо или плохо в сравнении с чем-нибудь. Обстоятельное
исследование убеждает, что наслаждение во всех случаях является не чем иным,
как только противоположностью страдания. И в чистом виде наслаждение -
фикция. Радость нам дается лишь там, где мы уже страдали. Не испытать
страдания значило бы никогда не познать блаженства. Но я уже указывал, что в
неорганической жизни страдание немыслимо, отсюда -необходимость
органической. Страдания в начальной, земной жизни являются залогом
блаженства конечной, небесной жизни.
П. Вы употребили также и еще одно выражение, смысла которого я не
уразумел: "истинносущностная безмерность бесконечности".
В. По всей видимости, причина этого в том, что само понятие "сущность"
является у вас недостаточно общим. Его следует рассматривать не как
качество, а как ощущение: у мыслящих существ оно является восприятием
приспособления материи к собственному их устройству. На земле найдется
немало такого, существования чего жители Венеры не могли бы воспринять, и
многого, что на Венере видимо и осязаемо, мы бы не были в состоянии заметить
и воспринять. Но для существ, не наделенных органичностью, для ангелов, -
вся нерасторжимая материя является сущностью, то есть, иначе говоря, все,
что мы определяем словом "пространства", для них - вещественнейшая
реальность, и в то же время звезды - именно в силу того, что мы считаем
доказательством их материальности, - оказываются вне восприятия ангелов, и
эта их невосприимчивость прямо пропорциональна тому, в какой мере
нерасторжимая материя - в силу тех своих свойств, которые заставляют ее
казаться нам не материей вообще, - не поддается восприятию органической.
В то время, как усыпленный уже еле слышно договаривал эти последние
слова, я заметил, что лицо его приняло странное выражение, которое
встревожило меня и вынудило тут же разбудить его. Но не успел я этого
сделать, как он с просветленной улыбкой, озарившей все лицо, откинулся на
подушку и испустил дух. Я обратил внимание, что не прошло и минуты, как тело
