министра весьма благоприятствовали моим намерениям. Он частенько не
возвращается домой до утра. Слуг у него немного, и они спят вдали от
комнат своего хозяина, а к тому же их нетрудно напоить, так как почти
все они - неаполитанцы. Вам известно, что у меня есть ключи, которыми я
могу отпереть любую комнату и любой шкаф в Париже. В течение трех
месяцев я чуть ли не еженощно сам обыскивал особняк министра Д. На карту
поставлена моя честь, и, говоря между нами, награда обещана
колоссальная. И я прекратил поиски, только когда окончательно убедился,
что вор более хитер, чем я. Смею вас заверить, я осмотрел все закоулки и
тайники, в которых можно было бы спрятать письмо.
- Хотя письмо, без сомнения, находится у министра, - заметил я, - но
не мог ли он скрыть его не у себя в доме, а где-нибудь еще?
- Навряд ли, - сказал Дюпен. - Нынешнее положение дел при дворе и
особенно те политические интриги, в которых, как известно, замешан Д.,
требуют, чтобы письмо всегда находилось у него под рукой - возможность
предъявить его без промедления почти так же важна, как и самый факт
обладания им.
- Возможность предъявить его без промедления? - переспросил я.
- Другими словами, возможность немедленно его уничтожить, - ответил
Дюпен.
- Совершенно верно, - согласился я. - Следовательно, письмо спрятано
где-то в его особняке. Предположение о том, что министр носит его при
себе, вероятно, следует сразу же отбросить.
- О да, - сказал префект. - Его дважды останавливали псевдограбители
и под моим личным наблюдением обыскивали самым тщательным образом.
- Вы могли бы и не затрудняться, - заметил Дюпен. - Д., насколько я
могу судить, не совсем дурак, а раз так, то он, конечно, прекрасно
понимал, что нападения подобных грабителей ему не избежать.
- Не совсем дурак... - повторил Г. - Но ведь он поэт, а по-моему, от
поэта до дурака всего один шаг. - Совершенно верно, - сказал Дюпен,
задумчиво затянувшись трубкой, - хотя мне и самому случалось грешить
стишками.
- Может быть, - сказал я, - вы расскажете о своих поисках в его доме
более подробно.
- Ну, по правде говоря, мы не спешили и обыскали решительно все. У
меня в таких делах большой опыт. Я осмотрел здание сверху донизу,
комнату за комнатой, посвящая каждой все ночи целой недели. Начинали мы
с мебели. Мы открывали все ящики до единого, а вы, я полагаю, знаете,
что для опытного полицейского агента никаких "потайных" ящиков не
существует. Только болван, ведя подобный обыск, умудрится пропустить
"потайной" ящик. Это же так просто! Каждое бюро имеет такие-то размеры -
занимает такое-то пространство. А линейки у нас точные. Мы заметим
разницу даже в пятисотую долю дюйма. После бюро мы брались за стулья.
Сиденья мы прокалывали длинными тонкими иглами - вы ведь видели, как я
ими пользовался. Со столов мы снимали столешницы.
- Зачем?
- Иногда человек, желающий что-либо спрятать, снимает столешницу или
верхнюю крышку какого-нибудь сходного предмета меблировки, выдалбливает
ножку, прячет то, что ему нужно, в углубление и водворяет столешницу на
место. Таким же образом используются ножки и спинки кроватей.
- Но нельзя ли обнаружить пустоту выстукиванием? - осведомился я.
- Это невозможно, если, спрятав предмет, углубление плотно забить
ватой. К тому же во время этого обыска мы были вынуждены действовать
бесшумно.
- Но ведь вы не могли снять.., вы же не могли разобрать на части всю
мебель, в которой возможно устроить тайник вроде описанного вами. Письмо
можно скрутить в тонкую трубочку, не толще большой вязальной спицы, и в
таком виде вложить его, например, в перекладину стула. Вы же не
разбирали на части все стулья?
- Конечно, нет. У нас есть способ получше: мы исследовали перекладины
всех стульев в особняке, да, собственно говоря, и места соединений всей
мебели Д., с помощью самой сильной лупы. Любой мельчайший след недавних
повреждений мы обнаружили бы сразу. Крохотные опилки, оставленные
буравчиком, были бы заметнее яблок. Достаточно было бы трещинки в клее,
малейшей неровности - и мы обнаружили бы тайник.
- Полагаю, вы проверили и зеркала - место соединения стекла с рамой,
а также кровати и постельное белье, ковры и занавеси?
- Безусловно; а когда мы покончили с мебелью, то занялись самим
зданием. Мы разделили всю его поверхность на квадраты и перенумеровали
их, чтобы не пропустить ни одного. Затем мы исследовали каждый дюйм по
всему особняку, а также стены двух примыкающих к нему домов - опять-таки
с помощью лупы.
- Двух соседних домов! - воскликнул я. - У вас было немало хлопот.
- О да. Но ведь и предложенная награда огромна.
- Вы осмотрели также и дворы?
- Дворы вымощены кирпичом, и осмотреть их было относительно просто.
Мы обследовали мох между кирпичами и убедились, что он нигде не
поврежден.
- Вы, конечно, искали в бумагах Д, и среди книг его библиотеки?
- Разумеется. Мы заглянули во все пакеты и свертки, мы не только
открыли каждую книгу, но и пролистали их все до единой, а не просто
встряхнули, как делают некоторые наши полицейские. Мы, кроме того, самым
тщательным образом измерили толщину каждого переплета и осмотрели его в
лупу. Если бы в них были какие-нибудь недавние повреждения, они не
укрылись бы от нашего взгляда. Пять-шесть томов, только что полученных
от переплетчика, мы аккуратно проверили иглами.
- Полы под коврами вы осмотрели?
- Ну конечно! Мы снимали каждый ковер и обследовали паркет с помощью
лупы.
- И обои на стенах?
- Да.
- В подвалах вы искали?
- Конечно.
- В таком случае, - сказал я, - вы исходили из неверной предпосылки:
письмо не спрятано в особняке, как вы полагали.
- Боюсь, вы правы, - ответил префект. - Итак, Дюпен, что бы вы
посоветовали мне предпринять?
- Еще раз как следует обыскать особняк.
- Бесполезно! - ответил Г. - Я совершенно убежден, что письмо
находится не там. Это так же верно, как то, что я дышу воздухом.
- Ничего лучше я вам посоветовать не могу, - сказал Дюпен. - Вы,
несомненно, получили самое точное описание внешнего вида письма?
- О да!
И, вытащив записную книжку, префект прочел нам подробнейшее описание
того, как выглядел исчезнувший документ в развернутом виде, и особенно
как он выглядел снаружи. Вскоре после этого он распрощался с нами и
ушел, совсем упав духом, - я никогда еще не видел этого достойного
джентльменам таком унынии.
Приблизительно через месяц он снова посетил нас и застал Дюпена и
меня примерно за тем же занятием, как и в прошлый свой визит. Он взял
трубку, опустился в предложенное кресло и заговорил о каких-то пустяках.
Наконец я не выдержал:
- Но послушайте. Г., как обстоят дела с похищенным письмом?
По-видимому, вы пришли к выводу, что перехитрить министра вам не
удастся?
- Совершенно верно, будь он проклят! Я последовал совету Дюпена и
произвел вторичный обыск, но, как я и предполагал, все наши усилия
пропали даром.
- Как велика награда, о которой вы упоминали? - спросил Дюпен.
- Очень велика.., это весьма щедрая награда, хотя называть точную
цифру мне не хотелось бы. Впрочем, одно я могу сказать: тому, кто
доставил бы мне это письмо, я был бы рад вручить мой собственный чек на
пятьдесят тысяч франков. Дело в том, что с каждым днем его значение
возрастает, и обещанная награда недавно была удвоена. Однако, будь она
даже утроена, я не мог бы сделать больше, чем сделал.
- О, - протянул Дюпен между затяжками, - мне, право.., кажется. Г.,
что вы приложили усилий.., меньше, чем могли бы. И вам следовало бы..,
на мой взгляд, сделать еще кое-что, э?
- Но как? Каким образом?
- Ну.., пых-пых-пых!., вы могли бы.., пых-пых!., заручиться помощью
специалиста, э? Пых-пых-пых!.. Вы помните анекдот, который рассказывают
об Абернети?
- Нет. Черт бы его взял, этого вашего Абернети.
- О да, пусть его возьмет черт. И на здоровье. Но как бы то ни было,
однажды некий богатый скупец задумал получить от Абернети врачебный
совет, ничего за него не заплатив. И вот, заведя с Абернети в обществе
светский разговор, он описал ему свою болезнь, излагая якобы
гипотетический случай. "Предположим, - сказал скупец, - что симптомы
этого недуга были такими-то и такими-то; что бы вы рекомендовали сделать
больному, доктор?" - "Что сделать? - повторил Абернети. - Обратиться за
советом к врачу, что же еще? " - Но, - сказал префект, несколько
смутившись, - я был бы очень рад получить совет и заплатить за него. Я
действительно готов дать пятьдесят тысяч франков тому, кто поможет мне в
этом деле.
- В таком случае, - сказал Дюпен, открывая ящик и доставая из него
чековую книжку, - выпишите мне чек на вышеупомянутую сумму. Когда вы
поставите на нем свою подпись, я вручу вам письмо.
Я был ошеломлен. Префект же сидел словно пораженный громом. На
несколько мгновений он как будто онемел и был не в силах сделать ни
одного движения - он только недоверчиво глядел на моего друга, разинув
рот, и казалось, что его глаза вот-вот вылезут на лоб; затем, немного
оправившись, он схватил перо и начал заполнять чек, но раза два прерывал
это занятие и недоуменно глядел в пустоту. Однако в конце концов чек на
пятьдесят тысяч франков был выписан и префект передал его через стол
Дюпену. Тот внимательно прочитал чек и спрятал его к себе в бумажник;
затем отпер замочек бювара, достал какое-то письмо и протянул его
префекту. Этот достойный чиновник схватил письмо в настоящем пароксизме
радости, дрожащей рукой развернул его, быстро прочел несколько строк,
потом; спотыкаясь от нетерпения, кинулся к двери и бесцеремонно выбежал
из комнаты и из дома, так и не произнеся ни единого слова с той самой
минуты, когда Дюпен попросил его заполнить чек.
После того как префект исчез, мой друг дал мне кое-какие объяснения.
- Парижская полиция, - сказал он, - по-своему весьма талантлива. Ее
агенты настойчивы, изобретательны, хитры и обладают всеми познаниями,
необходимыми для наилучшего выполнения их обязанностей. Вот почему,
когда Г, описал нам, как именно он обыскивал особняк Д., я проникся
неколебимой уверенностью, что он действительно исчерпал все возможности
- в том направлении, в каком он действовал.
- В том направлении, в каком он действовал? - переспросил я.
- Да, - сказал Дюпен. - Принятые им меры были не только наилучшими в
своем роде, но и приводились в исполнение самым безупречным образом.
Если бы письмо было спрятано так, как он предполагал, его неминуемо
обнаружили бы.
Я весело засмеялся, однако мой друг, по-видимому, говорил вполне
серьезно.
- Итак, - продолжал он, - принятые меры были по-своему хороши и
приведены в исполнение наилучшим образом. Единственный их недостаток
заключался в том, что к данному случаю и к данному человеку они никак не
подходили. Определенная система весьма хитроумных методов сыска стала
для префекта поистине прокрустовым ложем, к которому он насильственно
подгоняет все свои планы. Но он постоянно ошибается, каждый раз
воспринимая стоящую перед ним задачу либо слишком глубоко, либо слишком
поверхностно; найдется немало школьников, которые умеют рассуждать
гораздо последовательнее, - чем он. Мне знаком восьмилетний мальчуган,
чья способность верно угадывать в игре "чет и нечет" снискала ему
всеобщее восхищение. Это очень простая игра: один из играющих зажимает в
кулаке несколько камешков и спрашивает у другого, четное ли их
количество он держит или нечетное. Если второй играющий угадает
