"Норт-Индастриз" и дому Готтбаума.
Харрис слушал внимательно - или же умело притворялся. Не перебивал,
не торопил. В конце он откинулся на спинку кресла, сложил руки на обширном
брюхе и медленно покачал головой.
- То, что вы мне сейчас рассказали, я назвал бы нитью предположений в
поисках версии. Вы сказали, он получил подтверждение опознания этой
ученой, Розалинды Френч?
- Он так сказал.
- Так где же документ? Вы говорите, утрачен. Плоховато...
Она глядела на него невидящим взглядом.
- Вещественные доказательства были в кейсе, а кейс из машины пропал.
Сам факт этого служит доказательством неслучайности катастрофы.
- Ну, хорошо, может, и так. Но я слова-то к делу не подошью.
Понимаете?
Она положила микрокомп Джима на стол.
- Здесь все его записи. Вы увидите, что они подтвердят мои слова.
Харрис взглянул на микрокомп, но даже не подумал взять его.
- Не мне вам говорить, миссис Бейли, что компьютерные записи не
являются вещдоком. Туда кто угодно мог впечатать все, что угодно. Вы. Или
я.
Она ожидала от него скептизма, но такое... У нее будто отняли все -
надежды, веру в справедливость... - Вы хотите сказать, я сама это
сфабриковала?
- Да нет же, черт! Харрис подал вперед и положил ладони на ее руку. -
Вы Шерон, порядочная дама. Я вижу это.
Она подавила порыв вырваться. Хотя он всего лишь дотронулся до ее
руки, она почувствовала себя так, словно к ней грязно пристают. Пришлось
напомнить себе, как он ей нужен.
- Тогда что же вы говорили...
- Я говорил, что у нас происходит обычная полицейская процедура. Нам
нужны доказательства. Нельзя из-за нескольких диких идей вызывать людей
для допросов и арестовывать по обвинениям, не имеющим никакого смысла. Вы
действительно уверены, что эти ученые убили вашего мужа? Если так, по
каким мотивам?
Радуясь поводу забрать у него руку, она подвинула к нему папку с
историей "Лайфскан".
- Вот документация по их исследованиям. Если вы внимательно прочтете
это, допустив, что они достигли поставленной цели и скрыли это от
работодателя, то поймите, что мотив был, да еще какой.
Харрис раскрыл папку.
- Минутку. Это же засекречено!
- Да. - Она сдвинула брови. - У вас нет соответствующего допуска?
- У меня - есть. - Он захлопнул папку и шлепнул жирной ладонью по
обложке. - Но у вас, Шерон, спорю на что угодно, нет. Вы, вообще-то,
понимаете, что полагается за владение секретной документацией оборонного
значения без соответствующих полномочий? Иисусе Христе, мы здесь так до
шпионажа договоримся!
Только тут Шерон поняла, что происходит. Она поднялась и отодвинула
кресло, скрежетнув его ножками по полу.
- Тогда арестуйте меня. - Сжав кулаки, она протянула ему руки, точно
подставляя их под наручники. - Если я - преступница, вы должны взять меня
под стражу.
В первый раз при ней нет Харрис пришел в замешательство. Он нервно
рассмеялся.
- Шерон, вы же знаете, я не это имел в виду.
- Если так, - покровительственно улыбнулась она, - тогда зачем было
заводить об этом разговор?
Она чувствовала, как злость нарастает внутри. Вся ярость, вызванная
случившимся с Джимом, сконцентрировалась на толстяке, сидящем перед ней за
столом. Да, это не в ее интересах, но она больше не могла.
- Вам доставляет удовольствие - наблюдать за женщиной, попавшей в
безвыходное положение? Вам так приятно ее мучить?
Харрис с грохотом встал. Он больше не улыбался.
- Видите ли, я понимаю, какому стрессу вы подверглись. Однако вы,
Шерон, никакого права не имеете...
- Не любите, когда вещи называю своими именами, так? - зарычала она.
- Потому, что истина вас не интересует. Вам плевать, что там случилось на
самом деле. Вас интересует только выгода для Норма Харриса.
На скулах его заиграли желваки. Разозлили я его, удовлетворенно
отметила Шерон.
- Ну, знаете... Оторвать меня от работы и...
- Вы обиделись, что на меня придется тратить время, и решили
отыграться, наблюдая, как я умоляю о помощи, и поиграв со мной в
кошки-мышки? Развлечения кончились. Вы примете какие-нибудь меры или как?
Она обнаружила, что ее бьет мелкая дрожь, и сжала челюсти, а руки
скрестила на груди, чтобы он не заметил этого.
Он схватил папку и сунул ее под мышку:
- Я подам рапорт.
- Вы пошлете человека допросить Розалинду Френч?
- Не думаю, что это необходимо. - Он смотрел на нее, наблюдая
реакцию.
Шерон собралась с силами. Только не выказывать слабости. Не
доставлять ему такого удовольствия...
- Вы обследуете машину Джима на предмет следов вмешательства?
На лице его появилась гаденькая улыбочка.
- Мы уже сделали это. Через местное отделение полиции. Оттуда звонили
утром, незадолго до вашего приезда. Ничего такого не обнаружено.
Вот так. Она и не ожидала, что следы будут обнаружены, однако
сообщение явилось для нее ощутимым ударом - если, конечно, Харрис не врал.
Ни слова более не говоря, она обогнула стол и взялась за дверную ручку.
- Эй! А это? - Он поднял со стола микрокомп. - Можете сохранить, на
добрую память.
Она явственно различила сарказм в его голосе.
- Если вы были таким близким другом Джима, - рявкнула она, - может,
оставите на память себе?
Он небрежно швырнул микрокомп в корзину для бумаг.
Шерон молча распахнула дверь и вышла.
УТЕШЕНИЕ
Шерон до сих пор помнила то время, когда витрины здесь были столь
велики и ярки, что каждый уик-энд пассаж сиял, точно на рождество. А она,
пятилетка с мечтательными глазами, тащилась между папой и мамой, и, как на
чудо света, глядела на яркие краски подвижной рекламы, груды продуктов,
бытовую электронику... Прогулка по пассажу превращалась в посещение
громадного магазина игрушек.
С тех пор здесь многое изменилось. Остались еще кое-где электронные
экраны, и трехмерные видео и прочие мудреные технические приспособления,
однако после депрессии на рубеже веков уличный уровень пассажа заполонили
государственные продовольственные и одежные магазины - ряды громадных,
скучных лавок с товарами первой необходимости. В то же время крохотные
бутики и гурме-бары второго этажа в большинстве своем стали семейными
предприятиями, торговавшими доморощенной пищей и домодельной одеждой, а
многоэкранный кинотеатр сделали лото-холлом, где женщины проигрывают свои
чеки государственного вспомоществования, чая выиграть бесплатную поездку в
Канаду.
И все же Шерон до сих пор нравилось бывать здесь - особенно, когда
мерзко на душе. Бродить в толпе, предавшись своим мыслям, глазеть на
лавки, не сосредотачиваясь ни на чем особо - это давало спокойствие
окоченения.
Она купила сойбургер и устроилась в крохотном дворике-плаза под
узорчатым стеклянным навесом. В основном здесь коротали день старики -
читая, сплетничая, предаваясь всем тем занятиям, что входит в привычку
после сорока-пятидесяти лет. Охранник в униформе ходил меж столиков,
переговариваясь с завсегдатаями.
Пластик под дерево на столе Шерон был исцарапан и отслаивался по
краям, а подошвы ее липли к полу, но это ее мало трогало. Пассаж звал к
себе, пробуждая нечто подобие ностальгии, и все это было, точно
музыкальный фон, который можно вовсе не замечать.
Через некоторое время злость на Норма Харриса прошла. Чем трястись
над прошлым, куда важнее двигаться вперед. Она вытащила из сумочки
блокнот, положила его рядом с тарелкой и зачеркнула один из пунктов
списка. В ФБР она сходила, и это оказалось дохлым номером.
И оставшиеся возможности тоже казались теперь совершенно
безнадежными. Допустим, например, найдет она больницу, где лежит Готтбаум,
или вычислит Розалинду Френч, или наладит контакт с домом Готтбаума...
Чего она этим добьется, если в ФБР ей не верят, и доказательств,
достаточных для ареста кого-либо, нет?
Смежив веки она представила себе, будто описывает положение дел
Джиму. Что бы он ей посоветовал? Скорее всего четко определить цели и
задачи. Ей хватало остроты ума, чтобы точно обрисовать недостатки в идеях
других, но, коснись дело ее самой, путалась на каждом шагу. Порой она
бывала сущим младенцем, взирающим на мир, разинув от удивления рот.
Она перевернула страницу и написала заголовок: (Цели и задачи.) За
заголовком последовало:
(Я хочу передать в руки правосудия тех, кто ответственен за смерть
Джима.)
А что, собственно, имеется в виду под правосудием?
(Хочу, чтобы их посадили в тюрьму.)
Из одного лишь желания отомстить? Да, и это тоже. Когда она позволяла
себе думать о том, что произошло, ее охватывала такая ярость, что она не
могла владеть собственным телом. Эти люди украли у нее источник
величайшего счастья, какое только знала она в жизни. Все существо ее
желало покарать их, уничтожить за то, что они сделали...
Шерон постаралась не давать воли чувствам и рассмотреть ситуацию
хладнокровно. Есть ли у нее и рациональный императив? Да. Нужно защитить
других людей от фанатизма, из-за которого погиб ее муж. Что бы там ни
было, Готтбаума и его людей нужно остановить.
Но как? Представители власти помочь не могут. Или не хотят.
Юми уже подсказала ей ответ. Шерон - журналист и знает силу
гласности. Если она сумеет выставить деятельность Готтбаума на всеобщее
обозрение - документированные факты, а не просто домыслы - это
подействует. При этом ей, вполне возможно, угрожает опасность, и Шерон
прекрасно понимала, что теперь она гораздо более ответственна за Дэймона,
чем раньше. Однако и ради него она обязана показать людям, кто убил его
отца.
Шерон покончила с бургером. Под слоем специй он был вязким до
тестообразности. Старики, выросшие еще в двадцатом веке, называли их
стыдбургерами. Но старики всегда на все жалуются. Похоже, большинство из
них до сих пор уверены, что они, как граждане Америки, имеют право есть
мясо, жечь масло и выбрасывать на улицу мусор всю свою жизнь. Она обвела
взглядом пенсионеров за соседними столиками, читавших журналы,
подремывавших, просто сидевших, глядя в одну точку. Интересно, сама она
тоже когда-нибудь станет такой? Будет сидеть, целыми днями ворчать и
ныть...
Охранник куда-то вышел, и она увидела направляющегося к ней
попрошайку. Ясно, пора уходить. Она отнесла тарелку и поднос на кухню и
пошла к выходу. Никто не знает, что Юми рассказала ей. Значит, они
полагают, что она, Шерон, будет сидеть дома и оплакивать мужа, свято веря
в случайность его смерти.
Сняв машину с подзарядки, она медленно вырулила со стоянки и поехала
к дому.
Несомненно, Готтбаум надежно спрятался в каком-нибудь частном
медицинском заведении под вымышленной фамилией, и не стоит тревожить его,
являясь с допросом. Однако известно, где работают остальные, а Розалинду
Френч она знает в лицо - по фотокомпозиту. Следующим шагом будет сбор
данных на них и, возможно, слежка за ними.
ИЗ "ЛОС-АНДЖЕЛЕС ТАЙМС", СРЕДА, 15 МАЯ, 2030 Г.
НОБЕЛЕВСКИЙ ЛАУРЕАТ ВЫБИРАЕТ СМЕРТЬ
Тело его заморожено.
Ученый-компьютерщик, Нобелевский лауреат Лео Готтбаум, хорошо
известный прямыми, радикальными политическими взглядами скончался вчера,
на 82-м году жизни. Тело его, после смерти, наступившей в результате
сознательного отказа от приема пищи и питья, помещено в Глендейлскую
крионическую клинику.
Льюис Экхардт, президент "Крионик Лайф Системс, Инк.", подтвердил,
