нию, - Царь плюс Церковь.
Большая заслуга К. Леонтьева в том, что он понял великое значение
учения Данилевского о культурно-исторических типах. Углубляя это уче-
ние, Леонтьев подчеркивает, что существование разных культурных ти-
пов есть признак жизненности человечества; невозможность создать но-
вый, смешение всех типов в один средний - есть признак приближения
человечества в смерти.*1 Если космополитические философы так же, как
В. Соловьев, говорят о соединении всех цивилизаций в одну всемирную
как показатель прогресса человечества,*2 то К. Леонтьев справедливо ви-
дит в нем его конец. Предсказывая новый этап движения Русской циви-
лизации и даже правление "социалистического Царя" - Сталина, К. Ле-
онтьев справедливо порицает "самодовольное" развитие технических на-
ук, которые, по сути дела, выражают духовную деградацию человечества.
"...Допустивши даже, - писал Леонтьев, - что будут еще (до неизбеж-
ного и надвигающегося светопреставления) один или два новых культур-
ных типа, мы все-таки не имеем еще через это права (рационального) на-
деяться, что этот новый культурный тип выработается непременно весь-
---------------------------------------------------------------------------
*1 Россия перед вторым пришествием.М., 1994.С. 68.
*2 Соловьев В. Сочинения. М., Правда.Т. 2.С. 271.
---------------------------------------------------------------------------
ма уже старой Россией (900 лет с крещения! И больше 1000 лет с при-
звания князей!) и ее славянскими единоплеменниками, отчасти переходя-
щими (как болгары и сербы) прямо из свинопасов в либеральных бур-
жуа, отчасти (как чехи и хорваты) давно уже насквозь пропитанными ев-
ропеизмом. И мне бы очень хотелось хоть с того света увидать этот но-
вый и пышный (четырехосновный - по Данилевскому) культурный все-
славянский тип! - Но увы! Признаки благоприятные есть; но они так
слабы и так еще мелки... И неблагоприятного со всех сторон так много,
что мне, признаюсь, все чаще и чаще представляется такого рода печаль-
ная картина: это национальная и религиозная реакция, которая теперь до-
вольно сильна в русском обществе, не есть ли это одна из тех кратковре-
менных реакций к лучшему, к здоровью и силе, которые иногда испыты-
ваю на себе и я (например) в моей старости? - Таких малых реакций,
небольших обратных течений на старой почве было в истории много (по-
старайтесь припомнить); но все это не было реакцией вековой на новых
основах; примерами последних были: Византийское Православие, потом
через 400-500 лет для Запада - феодализм и папство; а для Востока -
мусульманство и буддизм (привившийся в Китае и Тибете).
Хорошо - кабы так; иногда я думаю (не говорю мечтаю, потому что
мне, вкусам моим это чуждо, а невольно думаю, объективно и бесприс-
трастно предчувствую), что какой-нибудь русский Царь, - быть может,
и недалекого будущего, - станет во главе социалистического движения
(как Св. Константин стал во главе религиозного - "Сим победиши!") и
организует его так, как Конст(антин) способствовал организации хрис-
тианства, вступивши первый на путь Вселенских Соборов. - Но что
значит "организация"? Организация значит принуждение, значит - бла-
гоустроенный деспотизм, значит - узаконение хронического, постоян-
ного, искусно и мудро распределенного насилия над личной волей граж-
дан. Поэтому либерал (по выводам своим дурацким, а не основам, впол-
не верным) Спенсер с ужасом видит в социализме новое грядущее го-
сударственное рабство. И еще соображение: организовать такое сложное,
прочное и новое рабство едва ли возможно без помощи мистики. Вот, ес-
ли после присоединения Царьграда небывалое доселе сосредоточение
Православного управления в Соборно-Патриаршей форме (разумеется,
без всякой теории "непогрешимости", - которую у нас и не потерпят)
совпадет, с одной стороны, с усилением и усилением того мистического
потока, который растет еще теперь в России, а с другой - с неотврати-
мыми и разрушительными рабочими движениями и на Западе, и даже у
нас (так или иначе), - то хоть за две основы - религиозную и государ-
ственно-экономическую можно будет поручиться надолго. -Да и то все
к тому же окончательному смешению несколько позднее придет".
115
Русский интеллигент, потерявший национально-религиозное чувст-
во и ощущающий внутри свою духовную неполноценность вне веры в
Бога, стремится на своем языке убедить себя в его существовании. Но
так как это убеждение идет не от души, а от ума, его рассуждения о
Боге - скорее лекции по философии, чем живое религиозное чувство.
Истинная Вера всегда неотрывна от национального святоотеческого со-
знания и предания, передаваемого из поколения в поколение. Там, где
вера отрывается от национального сознания, там она превращается в
абстракцию, отвлеченное понятие, которое не может тронуть и зажечь
человеческую душу.
Что стоят только интеллигентские мудрствования о Софии! Почти
каждый русский "религиозный философ" считал своим долгом внести
свой вклад в разработку этой темы, причем каждый по-разному. Полу-
чилась удивительная по своему абсурду и оторванности от живой ве-
ры система схоластических рассуждений о высшей мудрости, располо-
женной между Богом и человеком, а на деле не имеющей отношения
ни к Богу, ни к человеку.
Оторванная от национальной жизни, философия нередко порожда-
ла философские нелепости. Идеал личности, по Соловьеву и Бердяе-
ву, - некое двуполое существо - "цельная личность, сочетающая муж-
чину и женщину", соединяющая мужские и женские добродетели. Этот
идеал полностью осуществим в Царстве Божием, в котором преобра-
женные тела не имеют половых органов или сексуальных функций.
Следовательно, по мнению этих философов, в Божием Царстве лично-
сти сверхсексуальны и не двуполы.
Для большей части интеллигентов, лишенных национального созна-
ния, религиозные искания заканчивались отпадом от Православия, со-
провождаемым его оголтелой и чаще всего примитивной критикой.
Православие объявлялось ими оплотом реакции и отсталости, который
необходимо разрушить. Так думала большая часть русских интеллиген-
тов во второй половине XIX века. Разочаровавшись в Православии, эти
люди, как правило, не переходили в другую веру, а становились самы-
ми вульгарными атеистами. Вульгарный атеизм - характерная черта
многих русских интеллигентов XIX века, Православие для них - мра-
кобесие, а священники - обманщики и плуты. Религиозное искусство
для них примитивно и недостойно внимания, ходить в церковь может
только отсталый человек. Идет постоянная травля православных по-
движников. В конце XIX века, например, интеллигенция ведет клевет-
ническую кампанию против святого Иоанна Кронштадтского.
А он смело и глубоко обличает интеллигенцию, лишенную нацио-
нального сознания. "Безумны и жалки интеллигенты наши, - говорит
116
святой Иоанн Кронштадтский. - Они утратили по своему легкомыс-
лию и недомыслию веру отцов своих, веру - эту твердую опору жиз-
ни нашей во всех скорбях и бедах, этот якорь твердый и верный, на ко-
тором незыблемо держатся жизнь наша среди бурь житейских и Оте-
чество наше!"
"Как относятся наши интеллигенты, некоторые учителя и неблаго-
намеренные писатели, и многие учащие и учащиеся к святому и живо-
творящему орудию нашего спасения - Кресту? - спрашивает русский
святой и отвечает: - Они, по невежеству и легкомыслию, не хотят
чтить Креста и не кланяются ему, и не считают его нужным для себя;
значит, переучились и из света христианского вступили в непрогляд-
ную тьму бесовскую; возгордились сатанинскою гордостью и забыли
Того, Кто, будучи Богом, "смирил Себя" ради нас "до смерти и смерти
крестной", чтобы дать нам Собою образец смирения и терпения и при-
мер послушания Богу и властям земным. Без веры, смирения, терпения
и послушания никто не угодит Богу и не избегнет страшного правди-
вого суда Его - вечного огня и ужасного тартара. Но, впрочем, недо-
учки и переучки не верят и в личного, праведного, всемогущего и без-
начального Бога, а верят в безличное начало и в какую-то эволюцию
мира и всех существ; верят бредням еретика Толстого и подобных ему
безверов, а не Богу Истинному и потому живут и действуют так, как
будто никому не будут давать ответ в своих словах и делах, обоготво-
ряя самих себя, свой разум и свои страсти".
Святой Иоанн Кронштадтский обращается к "грешникам нераскаян-
ным и еврейскому неверующему множеству" с призывом - покайтесь!
В каком положении, наставляет он их, явятся нынешние, прошед-
шие и будущие наши неверующие, интеллигенты называемые, и все де-
каденты - неверующие и злонамеренные писатели, сделавшие слово
печатное орудием клеветы, обмана, соблазна, торговли и издевательст-
ва над всякой святыней и над благонамеренными людьми? Пред ними
слишком будет действительно то, над чем они глумились, что они от-
вергали здесь, над чем издевались.
"Истинно, - повторяет русский святой, - близок день пришествия
страшного Судии или суда над всеми людьми, потому что уже настало
предсказанное отступление от Бога и открылся уже предтеча антихри-
ста, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, на-
зываемого Богом, или святынею; тайна беззакония уже в действии,
только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удержи-
вающий теперь, - и тогда откроется беззаконник, которого Господь
Иисус убьет духом уст Своих, и истребит явлением пришествия Свое-
го того, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою си-
117
дою и знамениями и чудесами ложными, и со всяким неправедным
обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для
своего спасения. И за сие пошлет им Бог действия заблуждения, так
что они будут верить лжи (и верят лжецу Толстому), да будут осужде-
ны все, не веровавшие истине, но возлюбившие неправду".*1
К концу века вульгарный атеизм уже не удовлетворяет всей массы
русской интеллигенции, лишенной национального сознания, и рядом с
ним возникает другая вульгарная разновидность отношения к рели-
гии - религиозное реформаторство и, в частности, предложение объе-
динить Православие и католицизм при главенствующем значении по-
следнего (В. Соловьев). Это выражало не меньше, чем у вульгарных ате-
истов, пренебрежение Русским Православием. Были также попытки к
созданию новых религий, все они порождены духовным невежеством их
создателей, представляли из себя чудовищную ересь и, естественно, тер-
пели крах. Все эти искатели "религии сердца", "религии братства", "ре-
лигии человечества", "религии богочеловечества" были по своей сути
жалкими, беспочвенными людьми, не сумевшими устроить даже свою
жизнь, и как щепки выбрасывались на задворки бытия. Но тем не ме-
нее некоторые из них оказывали влияние на молодежь. Так, основатель
секты "богочеловеков" Маликов увлек за собой в США немало молоде-
жи строить религиозную коммуну, которая, естественно, провалилась.
Отпадение от Православия значительной части правящего и образо-
ванного слоя (фактический отпад, не внешний, - внешне многие из них
могли исправлять церковные обряды) привело к тому, что в конце XIX
века главным оплотом православной веры был простой народ. Он про-
должал верить так, как верили его предки. Однако неучастие в деле ве-
ры образованного слоя, его западный критический взгляд на Правосла-
вие подорвали веру и в простом народе, который все в большей степе-
ни стал поддаваться западническим настроениям господ. Но и господа
начинают менять свое отношение к религии, многие из них понимают
свою религиозную ущербность, стремятся восстановить порванную
связь с Православием. Однако стремления эти идут на западный манер
в духе исканий "Философско-религиозного общества", в них чувствует-
ся эстетство и высокомерное отношение к вере простого народа. Скла-
дывается парадоксальная ситуация: простой народ теряет веру, а обра-
