должен отреагировать на твое заявление.
- Насчет роботов? - уточнила она, произнося запретное слово
совершенно спокойно.
- Ты сказала, что я не разбираюсь в них так хорошо, как ты. Как я
должен на это реагировать? То есть без обиды, - добавил он чуть погодя,
понимая, что здорово рискует.
- Я же не сказала, что ты вообще не разбираешься в роботах. Если уж
цитируешь меня, то цитируй точно. Я сказала, что ты плохо их
п_о_н_и_м_а_е_ш_ь_. Уверена, знаешь ты о них многое, пожалуй, намного
больше меня, но знать и понимать - не всегда одно и то же.
- Послушай, Дорс, ты, по-моему, нарочно говоришь загадками, просто
чтобы позлить меня. А парадоксы возникают лишь из дилетантизма -
невольного или преднамеренного. Мне это не нравится ни в науке, ни в
обычном разговоре, разве только ради смеха, но, похоже, сейчас не место
юмору.
Дорс рассмеялась так, как могла смеяться только она - негромко,
нежно, словно веселье было для нее неким сокровищем и она не желала им
разбрасываться.
- Видимо, парадокс заставил тебя заговорить столь патетическим тоном,
а ты всегда ужасно смешной, когда так говоришь. Я все объясню. Вот уж
вовсе не собиралась тебя злить.
Она наклонилась, погладила мужа по руке, а он с удивлением и
растерянностью обнаружил, что его рука непроизвольно сжалась в кулак.
- Ты много говоришь о психоистории. По крайней мере, со мной. Это
тебе известно? - спросила Дорс.
Селдон откашлялся.
- Если говорить о психоистории, то тут я полагаюсь на твое
милосердие. Проект секретен. Секретен по самой своей сути. Психоистория
будет работать, если только люди, которых она касается, не будут ничего
знать о ней. Поэтому говорить о проекте я могу только с Юго и с тобой. Что
касается Юго, то тут речь об интуиции. Он блестящий ученый, но настолько
дерзок, что способен прыгнуть в пекло с завязанными глазами, и тогда
приходится играть роль сдерживающего фактора. Видимо, мне суждено всю
жизнь присматривать за ним, опекать. У меня, правда, тоже порой мелькают
дикие мысли, и это помогает мне порой слушать, как они звучат, даже тогда,
- улыбнулся он, - когда ты откровенно даешь мне понять, что не понимаешь
ни слова из того, о чем я говорю.
- Знаю, что я твой демонстрационный стенд, и не имею ничего против,
Гэри, так что не надо делать поспешных выводов и менять привычки.
Естественно, я почти ничего не понимаю в математике, я всего-навсего
историк, даже не ученый-историк. И сейчас все мое время занято изучением
воздействия экономических изменений на развитие политических событий...
- Да, и, между прочим, тут я твой демонстрационный стенд, или ты не
замечаешь? То, чем ты сейчас занимаешься, понадобится мне в один
прекрасный день для психоистории, а посему у меня есть подозрение, что
тогда ты мне окажешь неоценимую помощь.
- Прекрасно! Вот мы и выяснили, почему ты со мной живешь, - я,
собственно, и так догадывалась, что не из-за моей блистательной красоты, -
а теперь позволь, я продолжу свое объяснение. Так вот, изредка, в тех
случаях, когда ты отступаешь от чистой математики, мне кажется, что я
начинаю улавливать ход твоих мыслей. Несколько раз ты пытался разъяснить
мне нечто, что ты называешь необходимостью минимализма. Думаю, я тебя
правильно поняла. Под этим ты имеешь в виду...
- Я знаю, что я имею в виду.
- Гэри, утихомирься, - чуть обиженно урезонила его Дорс. - Я вовсе не
собираюсь объяснять это тебе. Я себе пытаюсь объяснить. Ты же сказал, что
ты мой демонстрационный стенд, вот и побудь им немного. Честная игра, не
так ли?
- Честная-то она честная, но если ты собираешься обвинить меня в
высокопарности, когда я говорю, что единственное маленькое...
- Хватит! Замолчи! Ты говорил мне, что минимализм является одним из
главнейших принципов прикладной психоистории, в способности менять
нежелательный ход событий на желаемый или, по крайней мере, на менее
нежелаемый. Ты говорил, что изменения должны быть самыми незаметными,
самыми минимальными, какие только возможны...
- Верно, - кивнул Селдон. - Это потому...
- Позволь, Гэри, - прервала его Дорс. - Объясняю сейчас я. Мы оба
прекрасно знаем, что ты все отлично понимаешь. Минимализм нужен из-за
того, что любое изменение дает мириады побочных явлений, а это не всегда
позволительно. Если же изменение слишком велико и побочных явлений,
следовательно, огромное количество, становится очевидно, что итог будет
слишком далек от того, что задумано, и более того - он станет совершенно
непредсказуем.
- Все точно, - подтвердил Селдон. - В этом суть хаотического эффекта.
Проблема состоит в том, существуют ли бесконечно малые изменения,
способные сделать результат предсказуемым, или история человечества
неизбежно и неизменно хаотична во всех отношениях. Именно поэтому я и
полагал вначале, что психоистория не...
- Знаю, знаю, но дай же мне договорить! Дело вовсе не в том, каждое
ли изменение можно довести до минимума. Дело в том, что любое изменение,
превышающее пределы минимума, хаотично. Может оказаться так, что нужное
изменение равно нулю, а если не нулю, то какой-то очень малой величине, и
тогда основной проблемой станет то, как обнаружить некоторое изменение,
достаточно малое, и все же больше нуля. Вот примерно так я понимаю то, что
ты называешь минимализмом.
- Более или менее верно, - согласился Селдон. - Безусловно, на языке
математики это можно было бы выразить более четко и кратко. Вот
посмотри...
- Смилуйся! - проговорила Дорс. - Итак, раз ты знаешь, какое значение
этот момент имеет для психоистории, тебе должно быть понятно многое
относительно Демерзеля. У тебя есть знания, но нет понимания. А нет его
потому, что тебе никогда не приходило в голову попробовать применить
правила психоистории к Законам Роботехники.
Селдон отрицательно помотал головой и пробормотал:
- Ну, теперь я уж точно не понимаю, к чему ты клонишь.
- Но ведь это так просто! Робот тоже пользуется принципами
минимализма, Гэри. Согласно Первому Закону, робот не может нанести вред
человеку. Это - главное правило для обычных роботов, но Демерзель
совершенно необычен, и для него выше Первого Закона стоит Нулевой. А
Нулевой Закон гласит, что робот не может нанести вред всему человечеству.
И это ставит Демерзеля точно в такие же рамки, в каких находишься ты,
работая йод психоисторией. Понимаешь теперь?
- Вроде бы, да.
- Надеюсь. Так вот, если Демерзель и обладает способностью изменять
сознание людей, он должен делать это без нежелательных побочных явлений, а
поскольку он занимает пост премьер-министра Императора, таких побочных
явлений - бессчетное количество.
- И какое это имеет отношение к нынешней ситуации?
- Сам подумай! Ты не можешь сказать никому, кроме меня, конечно, что
Демерзель - робот; он так все устроил, что ты просто не можешь ни с кем об
этом говорить. Но чего стоило произвести такой поворот в твоем сознании?
Скажи честно, тебе хочется поведать людям, что он - робот? Тебе хочется
прекратить его существование и деятельность, когда ты напрямую зависишь от
его покровительства, защиты, когда ты обязан ему самой возможностью
работать спокойно? Нет, конечно. Следовательно, изменения, произведенные с
твоим сознанием, должны быть исключительно минимальными, такими, чтобы их
хватало ровно настолько, чтобы ты не проговорился в момент возбуждения или
беззаботности. Изменения настолько минимальны, что у них практически нет
побочных явлений. Вот именно так Демерзель и пытается править всей
Империей.
- Ну а в случае с Джоранумом?
- Тут дело совсем другое. Какие бы ни были у него мотивы, он - ярый,
откровенный противник Демерзеля. Несомненно, Демерзель мог бы все
переменить, но исключительно ценой таких изменений в личности Джоранума,
что в итоге Демерзель просто не смог бы предугадать результатов. И вместо
того чтобы рисковать возможностью нанести вред Джорануму, вызывать
побочные явления, следствием которых может быть нанесение вреда другим
людям, а возможно, и всему человечеству, он должен не трогать Джоранума,
не трогать до тех пор, покуда не придумает, не найдет какого-то маленького
изменения, совсем крохотного, с помощью которого можно было бы спасти
положение, никому не навредив. Вот почему Юго прав, вот почему Демерзель
действительно уязвим.
Селдон слушал молча. Похоже, он крепко задумался. Прошло несколько
минут, и наконец он сказал:
- Раз Демерзель не может ничего поделать, значит, этим обязан
заняться я.
- Он ничего не может поделать, но что же можешь поделать ты?
- Я дело другое. Я не связан с Законами Роботехники. Мне нет нужды
обременять себя непрерывными мыслями о минимализме. А для начала мне
необходимо повидаться с Демерзелем.
Дорс разволновалась не на шутку.
- Необходимо? Я уверена, демонстрировать ваше знакомство особого
смысла не имеет.
- Видишь ли, настало время, когда довольно притворяться, будто бы мы
с ним незнакомы. Естественно, я не собираюсь наносить ему визит под рев
фанфар и с предварительным торжественным объявлением по головидению. Но
увидеться с ним мне очень нужно.
5
Селдон безумно злился. Проклятое время, проклятый возраст! Восемь лет
назад, когда он впервые попал на Трентор, он бы не задумывался, а
действовал. Тогда у него ничегошеньки не было за душой - гостиничный номер
и пожитки, которые запросто можно было унести с собой, то бишь свободен,
как птица, и мог летать по всему Трентору, куда вздумается.
А теперь... Ученые советы, необходимость беспрерывно принимать
какие-то решения, работа, работа... Нелегко было бросить все это и
помчаться к Демерзелю. Допустим, даже если он сумел бы действительно
вырваться - у самого Демерзеля дел было по горло. Да, выкроить время,
чтобы они оба имели возможность встретиться, прямо скажем, было нелегко.
Нелегко было и смотреть, как Дорс покачивает головой.
- Просто не представляю, что ты собираешься делать, Гэри.
Он нетерпеливо ответил:
- Я тоже, Дорс, не представляю, что мне нужно делать. Надеюсь понять
ч_т_о_, но для этого мне надо встретиться с Демерзелем.
- Твоя первейшая обязанность - психоистория. Он тебе скажет именно
это.
- Может быть. Вот я и выясню.
И теперь, как раз тогда, когда восемь дней спустя, он выбрал время
для встречи с премьер-министром, Селдон получил послание. Старомодные,
несколько вычурные буквы загорелись на стенном экране в кабинете Селдона.
Содержание послания соответствовало витиеватости каллиграфии: "ПРОШУ
АУДИЕНЦИИ У ПРОФЕССОРА ГЭРИ СЕЛДОНА".
Селдон несколько мгновений удивленно смотрел на экран. Даже к
Императору теперь никто не думал обращаться в таком, столетней давности
духе.
Вдобавок буквы были не напечатаны для ясности чтения, как делалось
обычно. Написано было так, что прочесть послание не составляло труда, но
вместе с тем почерк был красив и небрежен, словно писал тот, кто считает
каллиграфию искусством. - А интереснее всего была, конечно же, подпись:
"ЛАСКИН ДЖОРАНУМ"! Не кто-нибудь - сам Джо-Джо просил аудиенции у Селдона!
Селдон невольно причмокнул. Вот это да! Теперь был ясен и подбор
слов, и каллиграфия. Все продумано - обычная просьба была изложена таким
замысловатым образом, что просто обязана была вызвать любопытство.
Большого желания встречаться с этим человеком не было, то есть не было бы
