распирающий его смех. Прежде чем ему позволят вернуться в мир,
его тюремщикам нужно будет еще сговориться и приготовить
какую-нибудь правдоподобную историю о том, как Ричард пропал и
как нашелся. Разумеется, они в один голос станут утверждать,
что женился Ричард по доброй воле, да и кому как не им было
известно, что мальчику уже поздно протестовать и что сделанного
не вернешь. Однако один Ричард знал, что на самом деле не
совершилось ничего непоправимого. Он слепо верил Гиацинту,
полагая его слова непреложной истиной.
Как бы то ни было, за свое послушание Ричард рассчитывал
на кое-какие поблажки. В продолжение обряда бракосочетания он
старался сохранять вид совершенно смирившегося человека, ибо
даже тень улыбки могла выдать его с головой. Напротив, -- он
послушно произнес все слова, которые от него требовались, и
даже взял Хильтруду за руку, когда ему велели сделать это.
Причем он ни разу не взглянул на нее до того, как услышал ее
глухой, мягкий голос, повторявший ту же, что и он, клятву. Лишь
в эту минуту он впервые усомнился в добровольности ее
замужества. До сих пор эта мысль как-то не приходила ему в
голову, и он бросил короткий взгляд на девушку. В конце концов,
она была не так уж и стара, не так уж высока и всем своим видом
не столько угрожала ему, сколько сама напоминала жертву. Более
того, она была не так уж и дурна собой, если бы не выглядела
такой печальной и подавленной. В сердце мальчика неожиданно
появилось сочувствие к Хильтруде, которую, похоже, силой
выдавали замуж за него, равно как и его силой женили на ней.
Однако в итоге он не услышал ни слова благодарности за
свое послушание. Леди Дионисия лишь подозрительно поглядела на
него и с мрачным видом изрекла:
-- В конце концов, ты вел себя как должно, положившись на
тех, кто действует во имя твоего блага. Ведите так себя и
впредь, сэр! А теперь, Ричард, пожелай доброй ночи своей жене.
Завтра ты познакомишься с ней поближе.
Так Ричард и поступил. Наконец его оставили в покое,
одного, а комнату вновь заперли. Впрочем, к нему прислали
слугу, принесшего еду с праздничного стола, который был накрыт
в доме для всех остальных. В задумчивости мальчик сел на
кровать, размышляя обо всем случившемся нынче ночью и о том,
что его ждет завтра. О Хильтруде же он и думать забыл, едва она
вышла из комнаты. Ричард был наслышан о таких браках. Если тебе
всего десять лет, то тебе все равно не позволят жить вместе со
своей женой, покуда не повзрослеешь. А пока ты находишься с ней
под одной крышей, от тебя требуется всего-навсего быть с ней
вежливым и внимательным, однако вскоре она отправится в дом
своего отца до того времени, когда решат, что ты вырос
достаточно для того, чтобы находиться вместе с ней и разделить
с ней ложе. Теперь, когда Ричард всерьез задумался о своем
положении, он понял, что положение женатого человека скорее
всего не даст ему никаких привилегий, -- его бабушка, как и
прежде, будет помыкать им, считая его безответным ребенком,
будет приказывать ему, что делать, а чего нет, бранить его,
когда он ей надоест, а чего доброго, еще и бить. Короче говоря,
лорду Итона надлежало самому искать способ обрести желанную
свободу и вырваться из рук своей бабушки. Да и не очень-то он
ей теперь нужен, ибо сыграл уже свою роль в достижении ее цели,
-- завладеть соседними землями. А раз так, то, почувствовав
себя в безопасности, она вскоре может и отпустить исполнителя
своей воли на все четыре стороны.
Ричард поплотнее завернулся в одеяло и заснул. Его сон
нисколько не тревожило то обстоятельство, что за поздним ужином
собравшиеся, возможно, говорят о нем и обсуждают, что делать с
ним дальше. Ричард был еще слишком молод и по-детски слишком
верил в хорошее, чтобы допустить тревоги в свои сновидения.
Утром Ричард обнаружил, что дверь в его комнату
по-прежнему крепко заперта. Слуга, который принес мальчику
завтрак, разумеется, не дал ему возможности убежать, --
впрочем, Ричард и не пытался, ибо знал, что все равно далеко не
уйдет и что ему по-прежнему надлежит притворяться послушным
мальчиком, рассеивая все возможные подозрения. Когда леди
Дионисия, сняв запоры, вошла в комнату Ричарда, то скорее по
привычке, а не из притворства, он встал при ее появлении и
подставил щеку для поцелуя. Бабушкин поцелуй оказался ничуть не
холоднее, чем прежде, и в это мгновение в Ричарде проснулись
теплые родственные чувства, в которых он никогда не отдавал
себе отчета и которые так редко проявляла его бабушка. К горлу
мальчика подступил комок, на глаза навернулись слезы, словно
проснулось нечто долго спавшее в его душе. В конце концов,
бабушка не сделала ему ничего плохого. Леди Дионисия глядела на
внука сверху вниз, причем довольно ласково.
-- Итак, сэр, как вы чувствуете себя сегодня утром?
Намерены ли вы и дальше быть послушным мальчиком и делать все,
чтобы доставить мне удовольствие? Если так, то нам обоим будет
очень хорошо. Начали вы отлично, так и продолжайте. И как не
стыдно было вам так долго отказываться!
Ричард опустил голову и глядел в пол.
-- Да, бабушка, -- смиренно вымолвил он, однако тут же
спросил. -- А можно мне сегодня погулять? Мне надоело сидеть
тут взаперти, словно все время на дворе стоит ночь.
-- Посмотрим, -- ответила старая леди, однако по ее тону
Ричард ясно понял, что это означает отказ, хотя в этом отказе
ей не было никакой выгоды, разве что показать Ричарду свою
власть над ним. -- Еще не время, вы еще не заслужили, сэр.
Сперва как следует уясните себе, в чем состоит ваш долг, а
потом уже получите свободу. Ничего плохого тут с вами не
делают, у вас все есть, так что будьте довольны, покуда не
заслужили лучшего обращения.
-- Но я же согласился! -- воскликнул Ричард. -- Я сделал
все, что мне велели, и хочу, чтобы вы выполнили свои обещания!
Это нечестно держать меня взаперти, нечестно и подло! Я даже не
знаю, что сталось с моим пони!
-- С пони все в порядке, он стоит в конюшне, -- быстро
ответила леди Дионисия. -- За ним ухаживают так же, как за
другими лошадьми. И лучше бы вам следить за своими манерами при
общении со мной, сэр, а не то как бы вам не пришлось пожалеть
об этом. Видимо, в вашем аббатстве учат детей дерзить старшим,
но во имя вашего же блага вам следует оставить эту привычку.
-- Я и не думал дерзить! -- возразил Ричард, остывая. --
Просто я хочу увидеть солнце, выйти на свежий воздух, а не
сидеть здесь, не видя ни травы, ни деревьев. Да и скучно мне
здесь, без компании...
-- Будет вам и компания, -- пообещала леди Дионисия, ловя
внука на слове. -- Я пришлю вам вашу жену, чтобы она составила
вам компанию. Я хочу, чтобы вы лучше узнали друг друга, ибо
завтра Хильтруда уезжает с отцом в Рокстер, а вы, Ричард, --
грозно произнесла она, пристально глядя на мальчика, -- поедете
со мной в ваш собственный манор, дабы занять там подобающее вам
место. И надеюсь, вести вы себя будете соответственно, не так,
как в школе, ибо теперь вы человек женатый и состоятельный.
Итон принадлежит вам, и там ваше место, и, надеюсь, вы будете
говорить то же самое, если кто-нибудь надумает задавать вам
вопросы. Все ли вам ясно, сэр?
Ричард все отлично понял. Ему предлагают солгать и сказать
неправду брату Павлу, а быть может, и самому аббату Радульфусу,
заявив им, что он по собственному желанию сбежал домой и
женился без всякого принуждения на девушке, которую выбрала для
него бабушка...
-- Да, бабушка, -- смиренно вымолвил мальчик, усмехаясь в
душе и лелея в сердце свою тайну.
-- Вот и хорошо! А теперь я пришлю сюда Хильтруду и
посмотрю, как вы встретите ее. Вам обоим следует попривыкнуть
друг к другу.
Леди Дионисия снизошла даже до того, что поцеловала внука,
покидая комнату. Впрочем, ее поцелуй напоминал скорее некий
толчок губами, нежели настоящий поцелуй. Она вышла, шурша своей
длинной юбкой, и Ричард услышал, как она вновь заперла комнату
на засов.
Из беседы с бабушкой он понял одно, что его пони находится
в лейтонской конюшне и что если ему удастся добраться до своей
лошадки, то он сможет сбежать хоть сегодня. Однако вскоре, как
и обещала леди Дионисия, пришла Хильтруда, и вся неприязнь к
ней, сколь она ни была незаслуженной, вновь вернулась к Ричарду
и наполнила его детское сердце гневом.
На его взгляд Хильтруда годами своими принадлежала
поколению его матери, которую мальчик едва помнил. Однако
девушка вовсе не была такой уж дурнушкой, -- у нее была чистая,
светлая кожа и большие карие глаза, и хотя ее прямые волосы
имели какой-то неопределенный, мышиный цвет, они были густыми и
пышными, аккуратно заплетенными в толстую длинную косу.
Выглядела девушка какой-то затравленной и совершенно
несчастной. Некоторое время она стояла, прислонившись спиной к
двери, и глядела на Ричарда, который, свернувшись калачиком,
лежал на своей постели.
-- Тебя приставили ко мне как сторожевую собаку, --
неприязненно заметил Ричард.
Хильтруда прошла через комнату к окну, села на подоконник
и посмотрела на мальчика тоже без особой приязни.
-- Я знаю, что не нравлюсь тебе, -- вымолвила она без
грусти в голосе, но довольно твердо. -- Да вообще-то и не за
что. Но из тех же соображений ты не нравишься мне. Однако,
похоже, ничего тут не поделаешь, мы теперь связаны... Но
почему? Почему же ты согласился? Ведь сама-то я дала согласие
выйти за тебя замуж лишь потому, что была твердо уверена: ты
находишься под присмотром монахов и до брака дело никогда не
дойдет. А ты как последний дурак сам попался им в руки! И
теперь лишь Господь Бог в силах помочь нам! -- Голос девушки
упал и она мягко добавила: -- Впрочем, тут нет твоей вины, ведь
ты совсем еще ребенок. Что с тебя взять? Да мне и не за что не
любить тебя, ведь я тебя совсем не знаю. Просто мне не мил
такой брак еще больше, чем тебе.
Раскрыв рот и онемев от удивления, Ричард смотрел на
Хильтруду широко раскрытыми глазами. Он увидел ее такой, какой
она была на самом деле, -- живой, решительной, готовой постоять
за себя, и ни в коем случае не глупой. Ричард медленно сел на
кровати и опустил ноги на пол.
-- Значит, ты и не хотела выходить за меня?
-- Замуж за ребенка? -- спросила девушка, не жалея его
самолюбия. -- Да никогда!
-- Так зачем же ты согласилась? -- Ричард был слишком
возмущен слабоволием Хильтруды, чтобы обижаться на ее замечание
по поводу его малолетства. -- Если бы ты отказалась и твердо
стояла на своем, мы оба были бы спасены.
-- Я согласилась потому, что мой отец не терпит, когда ему
перечат. Он сказал мне, что для других женихов я уже слишком
стара и что если я не выйду за тебя, то он отправит меня в
монастырь и я до конца дней своих останусь старой девой. А
этого я боюсь больше всего на свете. Я рассчитывала на то, что
аббат глаз с тебя не спускает и ничего у них не получится. А
теперь мы сидим тут вдвоем и не знаем, что нам делать.
Ричард дивился тому, как изменилась эта девушка прямо у
него на глазах, став энергичной, живой, такой же, как он сам.
-- А чего бы ты хотела? -- почти заискивающе спросил он
Хильтруду. -- Если бы ты могла выбирать, что бы ты предпочла?
-- Я предпочла бы выйти замуж за юношу, которого зовут
Эврард, он ведет учет в маноре моего отца и служит управляющим
в Рокстере. Я тоже нравлюсь ему, приятно это тебе или нет. Но
Эврард младший сын в семье и у него нет своей земли, а к
безземельным женихам мой отец совершенно равнодушен. Правда, у
