не все, то по крайней мере все необходимое.
Эйлмунд уже более или менее поправился, бледность прошла,
лесничий был рад гостю, так что Кадфаэль с чистым сердцем мог
дать ему костыли. Пять дней лежания в четырех стенах оказались
для Эйлмунда нелегким испытанием, однако возможность выходить
из дома в огород и осваивать новый способ передвижения явно
взбодрила его и подняла ему настроение. Когда он вдоволь
поупражнялся с костылями, Аннет усадила его за ужин вместе с
Кадфаэлем.
-- Теперь я со спокойной душой могу возвращаться, --
сказал лесничему Кадфаэль. -- Я вижу, у тебя все в порядке.
Кость срослась правильно, нога твоя прямая, как копье. Теперь
мне не нужно навещать тебя так часто. Кстати, не заходили ли к
вам незваные гости? Сегодня Хью Берингар со своими людьми
прочесывал окрестные леса. Вы слыхали, наверное, они ищут слугу
Кутреда Гиацинта, его подозревают в убийстве своего бывшего
хозяина. Да и мальчик Ричард тоже пропал.
-- Мы узнали об этом вчера вечером, -- сказал Эйлмунд. --
А нынче утром тут цепью прошли люди шерифа, они прочесывали лес
между рекой и дорогой. Заглядывали под каждый кустик, не
пропустили даже мой хлев и курятник. Варден и сам ворчал, мол,
глупости это все, но у него был приказ шерифа. Он говорил, мол,
к чему тратить время в поисках явно невиновного, но, дескать,
шериф обещал спустить с них шкуру, если они пропустят хоть один
кустик. А как насчет мальчика? Его нашли?
-- Пока нет. Во всяком случае в Итоне его нет. Если это
послужит тебе утешением, то леди Дионисии, как и тебе, пришлось
согласиться на обыск. Как видишь, перед законом все равны, и
простолюдин, и благородная леди.
Аннет молча обслуживала стол, приносила то хлеб, то сыр.
Ее походка была как прежде легка, лицо безмятежно, лишь при
упоминании о Ричарде чело ее омрачила тень сострадания. Трудно
было сказать, что кроется за ее спокойствием, однако у Кадфаэля
на этот счет были свои соображения. После ужина, несмотря на
возражения гостеприимного хозяина, Кадфаэль стал собираться в
обратный путь.
-- За последние несколько дней я пропустил столько служб,
что мне следует поторопиться и успеть хотя бы на повечерие. Я
наведаюсь к тебе послезавтра. А ты пока осваивай костыли.
Только вот что, Аннет, не давай ему ходить слишком много. А
будет спорить, просто отбери костыли.
Девушка рассмеялась и пообещала, что так и сделает, однако
Кадфаэль заметил, что мысли ее были заняты чем-то совсем другим
и что она не присоединила свой голос к голосу отца, когда тот
принялся уговаривать Кадфаэля не уезжать так рано. Кроме того,
на этот раз Аннет не стала провожать монаха до ворот, но
осталась стоять в дверях дома, глядя за тем, как тот садится в
седло. Аннет помахала на прощание рукой, когда Кадфаэль,
оглянувшись, направил свою лошадь по узкой тропе, вьющейся
между деревьями. И лишь когда он исчез из виду, девушка
повернулась и ушла в дом.
Но Кадфаэль отъехал совсем недалеко. В двухстах шагах от
сторожки была небольшая затененная полянка, где он спешился и
привязал лошадь, после чего крадучись пошел обратно и
остановился неподалеку от сторожки, откуда он мог видеть все,
оставаясь незамеченным. Над прочистью сгущались зеленоватые
сумерки, стояла глубокая тишина, нарушаемая лишь запоздалой
песней лесной птицы.
Через несколько минут Аннет вновь вышла из дома и
остановилась, оглядываясь и чутко прислушиваясь. Затем,
удовлетворившись результатами своих наблюдений, она решительно
вышла за изгородь и свернула за угол. Под прикрытием деревьев
Кадфаэль двинулся следом за девушкой. Курятник давным-давно был
заперт, корова в хлеву. Все свои вечерние дела Аннет закончила
еще час назад, покуда ее отец осваивал костыли на поросшем
травкой участке прочисти. Видимо, у девушки было еще какое-то
неотложное дело, которое надо было сделать до того, как на ночь
дверь сторожки запрут на засов. Аннет шла легко и весело. Дойдя
до края прочисти, она принялась раздвигать руками подступившие
вплотную ветки кустов. Ее каштановые волосы были распущены по
плечам, голова немного задрана, словно девушка вглядывалась в
темные кроны деревьев, смыкавшиеся у нее над головой и ронявшие
в тишине свои увядшие листья, -- эти слезы стареющего года.
Аннет ушла недалеко. Пройдя всего сотню шагов вглубь леса,
она остановилась под ветвями огромного старого дуба, побуревшая
крона которого все еще не облетела. Укрытый тенью деревьев,
Кадфаэль стоял совсем близко и видел, как девушка запрокинула
голову и тихонько свистнула. Где-то наверху тихо зашуршали
листья, послышалось легкое постукивание, словно падали желуди,
и наконец весь этот еле слышный шум обернулся спрыгнувшим на
землю юношей, ловким и бесшумным, как кошка. Едва юноша
спрыгнул на землю, как оказался в объятиях девушки.
Стало быть, Кадфаэль не ошибся. Эти двое полюбили друг
друга, чему, видимо, немало способствовало то обстоятельство,
что Гиацинт сослужил добрую службу отцу девушки. Покуда Эйлмунд
лежал дома, у Аннет были развязаны руки и она могла спокойно
заниматься своими делами -- прятать здесь беглеца и кормить
его. Но что они будут делать теперь, когда лесничий вот-вот
встанет на ноги? Честно ли это будет, ставить отца перед фактом
нарушения закона? Однако вот они, двое влюбленных -- стоят,
обнявшись, искренне, словно дети, и кажется, эти бесконечные
объятия не в силах прервать никакой отец, никакой король и
никакой закон. Аннет с ее распущенными волосами и босыми
ногами, и Гиацинт, стройный и гибкий, исполненный некой
тревожной красоты -- чем не два существа, вышедшие из древнего
леса, чем не фавн и нимфа из безыскусной, но красивой сказки?
Даже сгустившиеся сумерки не могли скрыть сияния их лиц,
лучившихся счастьем.
Завороженный на некоторое время увиденным, Кадфаэль
подумал, что раз уж он зашел так далеко, то отступать некуда. С
треском ломая сучья, он выступил из кустов и, не скрываясь,
пошел прямо к дубу.
Услышав чье-то приближение, Аннет с Гиацинтом, не разжимая
объятий, мгновенно отпрянули в тень, словно два оленя,
почуявшие опасность. Наконец они увидели Кадфаэля. Бледная как
полотно, Аннет тут же вышла вперед и заслонила Гиацинта грудью,
однако тот засмеялся, легко приподнял ее за талию и, отставив в
сторону, сам вышел вперед.
-- Что и требовалось доказать! -- вымолвил Кадфаэль, давая
им возможность услышать свой голос и немного успокоиться. Чтобы
не пугать их, он остановился в нескольких шагах поодаль, хотя
они, видимо, уже поняли, что ничего страшного им не грозит. --
Я не служитель закона. Если вы не сделали ничего дурного, вам
нечего бояться меня.
-- У меня как-то не хватает духу открыто заявить о своей
невиновности, -- мягко сказал Гиацинт. Даже в сумерках Кадфаэль
заметил его легкую усмешку. -- Но я никого не убивал, если ты
это имел в виду, брат Кадфаэль. Ведь это ты?
-- Я самый, -- признал Кадфаэль. Он переводил взгляд с
одного встревоженного лица на другое и увидел, что у обоих,
похоже, отлегло от сердца и охота убегать пропала. -- Ваше
счастье, что люди шерифа не взяли нынче с собой собак. Хью не
любит травить собаками людей. Прости, парень, что мой нынешний
визит в сторожку заставил тебя дольше обычного посидеть в твоем
гнездышке. Надеюсь, ночуешь ты с несколько большими удобствами.
Тут юноша с девушкой улыбнулись, все еще настороженно
озираясь, но промолчали.
-- Ну и где же ты прятался, покуда тут были люди шерифа?
Собравшись с духом, Аннет решительно выступила вперед, ее
распущенные волосы колыхались облаком.
-- Если уж тебе так хочется знать, -- вымолвила она,
улыбнувшись, -- то покуда Вилли Варден сидел у нас дома за
столом и потягивал эль, а его люди шуровали в нашем курятнике и
на сеновале, Гиацинт прятался под топчаном Эйлмунда, -- сказала
она, подходя вплотную к Кадфаэлю и держа Гиацинта за руку. --
Ты, небось, думал, что мой отец ничего не знает о моих делах?
Что все это я? Так вот ничего подобного! Он знал все с самого
начала, во всяком случае, с тех пор как начались поиски
Гиацинта. А теперь, когда ты обнаружил нас, не лучше ли будет
нам пойти в дом и всем четверым подумать, как быть дальше и как
выпутываться из этой истории?
-- Сюда они больше не заглянут, -- с уверенностью сказал
Эйлмунд, взявший на себя роль председателя на этом необычном
собрании. Лесничий возлежал на том самом топчане, под которым
от людей шерифа прятался Гиацинт. -- А если и заглянут, то мы
узнаем об этом заранее. Да и зачем им перепроверять одно и то
же место?
-- Ну, разумеется, -- согласился Кадфаэль. Кому придет в
голову, что ты прячешь убийцу? -- вымолвил он, надеясь, что его
поймут правильно.
-- Какой там убийца! -- воскликнул Эйлмунд. -- Я сразу
понял, что это не так. Да и тебе пора бы это уяснить. И это не
просто слепая вера, у меня есть доказательства. Хотя и вера,
сам понимаешь, далеко не последнее дело. Сам посуди, когда той
ночью ты уехал от нас и обнаружил в лесу покойника, он был
мертвым уже больше часа, не так ли?
-- А то и все два, если это тебе поможет, -- добавил
Кадфаэль.
-- Ты уехал от меня, когда Аннет вернулась в дом, закончив
свои вечерние дела. Помнишь, я еще ворчал на нее, мол, ходила
она слишком долго, больше часа? Ее можно понять, она бегала на
свидание вот с этим парнем. Чем бы они там ни занимались,
надеюсь, ты догадываешься, что они вовсе не спешили. Короче
говоря, эти двое были в лесу в миле отсюда, от нас с тобой, и
туда же Аннет, спустя два часа, вернулась. Так вот там, в лесу,
их встретил Ричард, и Аннет привела этого парня ко мне, как раз
минут через десять после твоего отъезда. Никого он не убивал,
поскольку все это время был вместе с моей дочкой, а потом и со
мной. И той ночью он спал в моем доме. Так что его и близко не
было рядом с тем убитым человеком, и мы с Аннет готовы
поклясться в этом.
-- Так почему же ты... -- начал было Кадфаэль, но осекся
на полуслове, сообразив, что собрался задать глупый вопрос. --
Нет, не отвечай ничего! Я и так все понял. Туповат я что-то
стал. Если бы ты пошел к Хью Берингару и все выложил ему, ты
снял бы с Гиацинта обвинение в убийстве, но, хотя один Босье
мертв, со дня на день в аббатстве ожидают другого. Может, он
уже и прибыл. Судя по словам грума, Босье-сын ничем не лучше
своего отца, а уж этот грум знает, что говорит. Я вижу, ты,
Эйлмунд, повязан по рукам и ногам.
Гиацинт сидел прямо на полу у ног Аннет, обняв руками свои
колени.
-- Я не собираюсь возвращаться туда, -- вымолвил он
спокойно, но голос его был полон отчаянной решимости.
-- Ну хватит, хватит! -- мягко остановил его Эйлмунд. --
Ты же понимаешь, Кадфаэль, что, когда я пустил его к себе в
дом, ни о каком убийстве вообще не было речи. Просто я приютил
у себя беглого виллана, у которого были веские причины сбежать
от своего хозяина и который оказал мне неоценимую услугу. Этот
парень пришелся мне по душе и, в любом случае, я не желал
прогонять его. А потом, когда до нас дошли слухи об убийстве, я
не переменил своего решения, поскольку был уверен, что Гиацинт
тут совершенно не при чем. И как тут было мне идти к шерифу, к
аббату или к кому бы то ни было? Просто невозможно! И теперь мы
имеем у себя на руках этого парня и нам нужно как-то
позаботиться о его безопасности.
Глава Девятая
Как-то само собой разумеющимся считалось, что Кадфаэль
целиком и полностью находится на их стороне и является их
соучастником. Да и как могло быть иначе? Налицо были
