сумняшеся посреди всей этой суматохи и не задает вопросов, --
сказал Кадфаэль, внимательно глядя на незнакомца. -- Ну ладно,
пойду, пожалуй, помогу этому господину расседлать коня и покажу
ему конюшню. Наверняка он провел тяжелый день в дороге, да и я
тоже.
Ведя коня через большой двор в конюшню, Кадфаэль подумал,
что утром ему снова в дорогу и что, может, он и заблуждается,
но проверить кое-что все-таки надо.
Он приблизился к тому месту, где стоял Рейф из Ковентри,
который, погрузившись в собственные мысли, рассеянно наблюдал
за происходящим. Услышав стук копыт по булыжнику, он повернулся
и встретился взглядом с Кадфаэлем. Тот слегка улыбнулся и
кивнул ему в знак приветствия. У незнакомца оказалось строгое,
довольно-таки угрюмое лицо, открытый лоб, широкие скулы,
коротко стриженая бородка, широко расставленные карие глаза,
которые он время от времени прищуривал, словно, живя не в
городе, привык вглядываться в расстояние.
-- Ты что, брат, в конюшню? -- спросил он Кадфаэля. --
Проводи меня туда. Не то чтобы я не доверял вашим грумам, но
своего коня люблю обихаживать сам.
-- Я тоже, -- тепло вымолвил Кадфаэль. -- Так уж я привык.
Как смолоду приучишься, так оно и пойдет.
Оба они были примерно одного роста и шли теперь шаг в шаг.
Перед конюшней один из монастырских грумов обтирал стройного
гнедого жеребца с белой звездочкой на лбу. За работой грум
тихонько насвистывал.
-- Ваш? -- спросил Кадфаэль, с одобрением глядя на коня.
-- Мой, -- кивнул Рейф из Ковентри и взял тряпку из рук
грума. -- Спасибо, дружок! Теперь я сам. Куда его можно
поставить? -- Он пошел к стойлу, указанному грумом, и,
внимательно его осмотрев, с удовлетворением кивнул головой. --
Как я посмотрю, брат, у вас тут хорошая конюшня. Надеюсь, на
меня не затаят обиду за то, что я сам хожу за своим конем? Ведь
далеко не везде к путникам относятся как положено, да и сам ты
говорил, что привычка есть привычка.
-- Вы путешествуете в одиночку? -- спросил Кадфаэль,
расседлывая свою лошадь, но в то же время не спуская глаз с
незнакомца.
Пояс Рейфа был явно предназначен для меча и кинжала.
Наверняка он снял их вместе с плащом у себя в комнате в
странноприимном доме. Однако сокольничий далеко не самая
подходящая профессия для путешественника. У купца же наверняка
был бы какой-нибудь здоровенный слуга-охранник, а то и двое.
Ездить же в одиночку больше пристало воину, рассчитывающему в
пути на свои собственные силы и оружие.
-- Я спешу, -- просто ответил Рейф. -- Чем меньше
спутников, тем лучше. Когда человек ни от кого не зависит, ему
никто и не мешает.
-- Издалека ли путь держите? -- спросил Кадфаэль.
-- Из Варвика.
Не больно-то разговорчивым и не особенно любопытным
оказался этот сокольничий. А может, это все напускное? Видя,
как ищут мальчика, он никого ни о чем не спросил, однако,
заинтересовался, правда, в меру, конюшней и стоявшими там
лошадьми. Даже закончив обихаживать своего жеребца, он не
уходил и со знанием дела разглядывал других лошадей. Он прошел
мимо мулов и рабочих лошадок, но задержался подле буланого
жеребца Дрого Босье. Впрочем, это было вполне объяснимо для
человека, знающего толк в лошадях, поскольку жеребец был и
впрямь хорош и чистых кровей.
-- Неужели монастырь может позволить себе держать такого
жеребца? -- удивился Рейф, ласково погладив коня и потрепав его
за ухом. -- Или это конь кого-либо из ваших гостей?
-- Был, -- коротко ответил Кадфаэль, решив пока придержать
язык.
-- Был? -- удивился Рейф. -- То есть как это?
Рейф мгновенно повернулся к монаху и с интересом поглядел
на него.
-- Его хозяин умер. Сейчас его тело лежит у нас в часовне.
Умершего старого монаха похоронили тем же утром, и Дрого
теперь лежал в часовне один.
-- А что это был за человек? Как он умер?
На этот раз сокольничий уже не был столь равнодушен и
безразличен, он прямо-таки сыпал вопросами.
-- Мы нашли его труп в лесу, в нескольких милях отсюда.
Его ограбили, в спине была ножевая рана.
В эту минуту Кадфаэль и сам не понимал, зачем скрытничает,
почему прямо не называет имени убитого. Если бы его собеседник
спросил, что было бы вполне естественно, Кадфаэль наверняка
ответил бы. Однако на этом вопросы кончились. Рейф выразил свое
сочувствие по поводу опасностей, грозящих одинокому путнику в
лесах пограничных графств, после чего закрыл низкую дверцу
стойла, где стоял его конь.
-- Я учту это. А вообще-то либо держи оружие наготове,
либо езжай по тракту. -- Он отряхнул ладони и направился к
выходу из конюшни. -- Ну я пойду готовиться к ужину.
Рейф неторопливо вышел наружу, однако направился он вовсе
не в странноприимный дом, а завернул в церковь. Такая
целеустремленность показалась Кадфаэлю подозрительной, и он,
искренне любопытствуя, пошел следом. Он увидел Рейфа из
Ковентри, который в замешательстве стоял подле алтаря,
поглядывая на многочисленные часовни, открывшиеся его взору в
поперечных нефах и переходах церкви, и без долгих объяснений
указал ему на искомую часовню.
-- Идите сюда, -- позвал он. -- Свод тут низкий, но мы с
вами одного роста, так что пригибаться не нужно.
Рейф даже не сделал попытки скрыть свои намерения и не
протестовал против общества Кадфаэля. Он только пристально
посмотрел на него, молча кивнул и последовал за ним. В
прохладной, сумрачной часовне он решительно подошел к смертному
одру, на котором со свечами в ногах и у изголовья лежало
почтительно прикрытое тело Дрого Босье. Рейф отогнул полотно,
прикрывавшее лицо покойника.
Коротко взглянув на застывшие черты бледного лица, Рейф
вновь прикрыл его, при этом былой спешки в его движениях уже не
было. Он даже нашел время для выражения простого человеческого
страха при виде смерти.
-- А вы его часом не знали? -- спросил Кадфаэль.
-- Нет, никогда не видел. Упокой, Господи, его душу.
Рейф выпрямился над одром и перевел дух. Если и был у него
какой-либо интерес к покойнику, то он уже прошел.
-- Он барон из Нортгемптоншира, Дрого Босье, -- сказал
Кадфаэль. -- Со дня на день сюда должен приехать его сын.
-- Ну и ну... Невеселая его ждет встреча. -- Речь Рейфа
теперь звучала как бы машинально. -- А много ли у вас гостей об
эту пору? То есть, моих лет и моего положения. Если найдется
партнер, я бы не отказался после ужина сыграть партию-другую в
шахматы.
К Дрого Босье Рейф потерял всякий интерес, однако, похоже,
был не прочь разузнать о других остановившихся в аббатстве
путниках. О путниках его лет и его положения!
-- Об этом вам лучше спросить у брата Дэниса, -- уклончиво
ответил Кадфаэль. -- А вообще-то теперь у нас затишье. Больше
половины комнат в доме пустует.
Между тем они, бок о бок, подошли к крыльцу
странноприимного дома. Косой предвечерний свет стал уже
тускнеть, постепенно переходя в серые сумерки.
-- Я вот насчет того убитого в лесу, -- вымолвил Рейф. --
Наверное, ваш шериф уже ищет разбойников, что объявились так
близко от города. Может, уже и подозреваемые в этом убийстве
есть?
-- Есть, -- ответил Кадфаэль. -- Правда, тут еще многое
неясно. В наших краях появился один беглый виллан. -- Не
подавая вида, что проверяет Рейфа, Кадфаэль добавил: -- Молодой
парень, лет двадцати...
Нет, не одних лет и положения с Рейфом! И разумеется, тот
отнесся к сказанному без всякого интереса. Просто покивал
головой.
-- Что ж, доброй охоты! -- пожелал Рейф таким тоном,
словно ему было совершенно безразлично, виновен Гиацинт или
нет. Он просто не хотел вникать в это дело.
Рейф поднялся на крыльцо и вошел в дом. Кадфаэль подумал,
что за ужином его наверняка будут интересовать все мужчины
средних лет. Но кого же он ищет? Как зовут этого человека?
Впрочем, Рейф не спрашивал имен, ибо назваться ведь можно как
угодно. Как бы то ни было, ищет он вовсе не Дрого Босье из
Нортгемптоншира.
Глава Восьмая
Утром Хью Берингар вместе с шестью верховыми стражниками
выехал в Итон. Еще дюжину своих людей он оставил за рекой у
тракта, чтобы те тщательно прочесали поля и леса в полосе между
Рокстером и Эйтоном. Беглого убийцу следовало бы искать дальше
к западу, однако Ричард наверняка находился где-то рядом,
поблизости, если он и впрямь собирался предупредить Гиацинта о
грозившей ему опасности. Отряд Хью прямым ходом проследовал по
тракту от Форгейта до Рокстера, а оттуда короткой дорогой через
лес к скиту Кутреда, куда, видимо, направлялся и Ричард в
поисках Гиацинта. Судя по рассказу Эдвина, Ричард лишь на
несколько минут опередил Босье и наверняка поехал короткой
дорогой. И все-таки до отшельника мальчик так и не добрался.
-- Мальчик Ричард? -- удивился отшельник. -- Вчера вы меня
о нем не спрашивали, только о том человеке. Нет, Ричарда здесь
не было. Я отлично помню молодого лорда, упаси его Господь!
Понятия не имею, куда он мог подеваться.
-- И вы не видали его? Он уже второй день как исчез.
-- Нет, не видал. Дверь у меня не запирается, даже ночью,
-- сказал Кутред. -- Я всегда здесь, если кто приедет. Если бы
мальчик оказался в беде, где-нибудь поблизости, он наверняка
прибежал бы ко мне. Но я его не видал.
Обе двери скита и впрямь были открыты настежь, так что
обстановка жилой комнаты и часовни была видна даже снаружи.
-- Если узнаете что-нибудь о мальчике, пошлите известие ко
мне или в аббатство, -- попросил Хью. Или сообщите моим людям,
которые прочесывают лес.
-- Так я и сделаю, -- мрачно ответил Кутред, стоя у
изгороди своего огорода и провожая взглядом всадников,
направившихся в сторону Итона.
Едва заслышав глухой и дробный стук конских копыт по
утрамбованной земле двора, Джон Лонгвуд немедленно отъехал
верхом от одного из сараев, стоявших чередой вдоль частокола.
Его руки и лысина были цвета темного дуба, ибо большую часть
времени он проводил под открытым небом, причем в любую погоду,
и ни одно дело во владениях Люделов не обходилось без него. С
удивлением и любопытством, но никак не с тревогой, он смотрел
на подъехавший к воротам отряд Шерифа и двинулся встречать
гостей.
-- Милорд, что привело вас сюда в такую рань? -- Лонгвуд
обратил внимание на экипировку отряда. Ни собак, ни соколов, --
но мечи у пояса, а у двоих даже луки за спиной. Похоже, это уже
совсем другая охота. -- У нас тут все в порядке. А что
случилось в Шрусбери?
-- Мы ищем двух пропавших людей, -- коротко сказал Хью. --
Только не говорите мне, что не слыхали об убийстве, случившемся
два дня назад неподалеку отсюда. А тут еще слуга отшельника
исчез, причем есть подозрение, что он из беглых вилланов и у
него были основания к убийству. Похоже, он опять сбежал. Но это
первый из двоих, кого мы ищем.
-- Ну конечно, мы слыхали об убийстве, -- с готовностью
согласился Лонгвуд. -- Но я думаю, что убийца давным давно унес
ноги. С тех пор как он был у нас и взял медовые лепешки,
которые леди Дионисия послала Кутреду, о нем ни слуху ни духу.
Леди не очень-то жалует его. Я слышал, как она его бранила.
Этот парень, конечно, еще тот фрукт! Но я думаю, что мы его
больше не увидим. Впрочем, оружия при нем никогда не было, --
сказал он и в задумчивости нахмурился. -- Как знать, может, это
и не он убил своего хозяина. Угроза быть схваченным вполне
могла заставить его скрыться как можно быстрее. В незнакомых
местах его хозяин вряд ли добрался бы до него. Зачем Гиацинту
