-- Мой непростительный грех заключается в моем
любопытстве, -- продолжил Кадфаэль, отдавая Рейфу монету. Тот
принял ее и с мрачным видом опустил в кружку вслед за прочими.
-- Но не беспокойтесь, я не болтун. И преданность честного
человека я никогда не обращу против него. Просто я сожалею о
нынешних распрях и о том, что благородные люди убивают друг
друга, причем обе стороны полагают, что истина находится на их
стороне. Не опасайтесь меня.
-- Неужели твое любопытство не распространяется далее? --
удивился Рейф, и голос его стал мягче. -- Ты не хочешь узнать,
что делает здесь человек, вроде меня, столь далеко от места
битвы? Впрочем, я уверен, ты о многом догадываешься. Наверное,
ты полагаешь, что я один из тех умников, кто сообразил вовремя
убраться из Оксфорда?
-- Нет, -- возразил ему Кадфаэль. -- Такого у меня и в
мыслях не было. Такое не для вас! Но вот зачем такой осторожный
человек, как вы, подался на север во владения короля? Уж и не
знаю...
-- Как видим, не такой уж и осторожный, -- возразил Рейф.
-- Так о чем же ты догадался?
-- Есть у меня одна мысль, -- мрачно и спокойно сказал
Кадфаэль. -- До нас дошли известия об одном человеке, который
покинул Оксфорд не по своей воле, но был послан с неким
поручением, когда в этом был какой-то смысл. Человека послала
его госпожа, но сокровища, что он вез, у него украли. И ушел
он, видимо, не очень далеко, так как неподалеку от Оксфорда
нашли его запятнанную кровью лошадь, имущество всадника
пропало, а сам он как сквозь землю провалился. -- С каменным
лицом Рейф внимательно слушал Кадфаэля, лишь едва уловимая
улыбка иногда блуждала на его устах. -- И я вот думаю, что
человек, вроде вас, вполне мог отправиться в наши северные края
на поиски убийцы Рено Буршье.
Глаза Кадфаэля и Рейфа из Ковентри встретились, мужчины
как бы молча согласно кивнули друг другу.
-- Это не так, -- вымолвил наконец Рейф с твердой
решимостью.
Затем он глубоко вздохнул, словно сбрасывая с плеч некое
оцепенение, охватившее его в этой долгой паузе.
-- Прости, брат, но ты ошибся на мой счет. Я не ищу убийцу
Рено Буршье. Мысль, конечно, хорошая, я был бы даже не прочь,
если бы так оно и было, однако это не так.
С этими словами Рейф из Ковентри направился к выходу из
храма и окунулся в ранние сумерки, а брат Кадфаэль молча
последовал за ним, ни о чем его больше не спрашивая. Он умел
отличать правду от лжи.
Глава Десятая
Примерно в тот самый час, когда брат Кадфаэль и Рейф из
Ковентри вышли после вечерни из храма, Гиацинт выскользнул из
сторожки Эйлмунда и направился к реке через чащу леса. Целый
день он просидел в четырех стенах, поскольку в округе вновь
объявились люди шерифа, которые прочесывали лес, и хотя прошли
они стороной, ибо главной их целью были поиски на дальних
полях, да и знали Эйлмунда слишком хорошо для того, чтобы
вторично предпринимать обыск в его владениях, они вполне могли
заглянуть к нему просто так, по-соседски, и расспросить на
всякий случай, не заметил ли он в лесу что-либо представляющего
для них интерес. Не очень-то нравилось Гиацинту сидеть
день-деньской взаперти, и тем более прятаться. К вечеру ему
стало совсем невмоготу, однако как раз в это время люди шерифа
возвращались после своих поисков обратно в город, намереваясь
возобновить их с утра. И лишь после этого у Гиацинта появилась
возможность заняться своими собственными поисками.
При всех своих страхах и опасениях на свой счет, Гиацинт
ни на минуту не забывал о Ричарде, который столь самоотверженно
бросился ему на помощь и вовремя предупредил о грозившей ему
опасности. Кто бы мог подумать, что мальчик сам попадет в беду?
Да и что могло угрожать ему в его собственном лесу, в краю, где
живут его люди? Разумеется, во взбудораженной войной Англии
было немало разного рода бродячих разбойников, однако вот уже
четыре года как война обходила стороной это графство,
наслаждавшееся миром и покоем, которые только снились
графствам, лежавшим южнее, да и город Шрусбери находился всего
в семи милях. Кроме того, местный шериф был молод и энергичен,
и более того, его уважали и любили в народе, насколько это
вообще возможно для шерифа. Чем больше размышлял Гиацинт, тем
тверже становилась в нем уверенность в том, что единственной
грозившей Ричарду бедой была угроза леди Дионисии женить его,
дабы завладеть двумя соседними манорами. Гиацинт знал, что
старая леди не будет стесняться в средствах, он и сам уже
побывал в роли исполнителя ее злой воли. Как бы то ни было,
наверняка леди Дионисия приложила руку к исчезновению мальчика.
Известно, что шериф побывал в Итоне, обыскал там все
закоулки и не нашел ни мальчика, ни кого-либо из челяди, кто
мог бы заронить хотя бы тень сомнения в искренности негодования
леди Дионисии. Однако помимо Итона у нее не было других
владений, где она могла бы спрятать мальчика и пони. Впрочем,
Фулке Эстли вполне мог войти с ней в сговор, так как в свою
очередь вынашивал планы прибрать к рукам Итон, равно как старая
леди имела виды на Рокстер и Лейтон. Однако Рокстер уже
подвергся тщательному обыску, и без всякого результата.
Судя по тому, что Аннет удалось выведать у возвращавшихся
в город людей шерифа, утром поиски будут продолжены. И все-таки
люди шерифа не добрались еще до Лейтона, что находился в двух
милях ниже по реке. И хотя сами Эстли предпочитали жить в
Рокстере, дальний манор Лейтон тоже принадлежал им, и об этом
не следовало забывать.
Таким образом, Гиацинт не мог придумать ничего лучшего,
для начала своих поисков, но попробовать явно стоило. Если
Ричард попался в руки кого-либо из людей Эстли или из тех своих
челядинцев, что желали выслужиться перед старой леди, то
похитители вполне могли почесть за лучшее спрятать мальчика в
дальнем Лейтоне, нежели держать его где-либо поблизости от
Итона. Более того, если старая леди и впрямь вознамерилась
женить своего внука, то в ее распоряжении были не только методы
запугивания, но и возможность действовать обманом и уговорами,
дабы сломить волю упрямого ребенка. А еще ей нужен был
священник. Но Гиацинт достаточно хорошо знал Итон, чтобы
понимать, что отец Эндрю человек честный и ни за что не пойдет
на такое дело. А вот Лейтонский священник, который мало был
знаком с обстоятельствами дела, вполне мог оказаться более
сговорчивым.
Как бы то ни было, все это следовало проверить. Даром что
Эйлмунд всячески отговаривал Гиацинта и советовал ему не
высовывать носа из сторожки и не рисковать собой, -- но даже он
в конце концов согласился с Гиацинтом и одобрил его намерения,
которые сперва называл полным безумством. Аннет же не
отговаривала юношу, она лишь заботливо снабдила его черным
отцовским плащом, сильно поношенным и великоватым для Гиацинта,
но зато позволяющим скрыться в темноте. К плащу она добавила
темный капюшон, чтобы прикрыть лицо. Ниже по течению реки, за
мельницей и рыбными прудами, где стояли домики живших там
работников, между лесом и излучиной реки раскинулись заливные
луга. Там было еще относительно светло, легкий туман стелился
по зеленой траве и вился вдоль русла, словно серебристая змея.
Однако на северном берегу, ближе к Лейтону, лес вновь подступал
к реке, местность становилась выше, поднимаясь к подошве холмов
Рекина, так что Гиацинту сперва не оставалось ничего другого,
как использовать редкие укрытия на лугу. Когда луг наконец
кончился и начался лес, Гиацинт смог идти быстрее, держась
опушки леса, где было еще достаточно света, проникавшего с
открытого луга. Юноша двигался крадучись, в абсолютной тишине,
чутко прислушиваясь к ночным звукам, которые могли бы
предупредить его об опасности.
Гиацинт прошел уже больше мили, когда до его слуха
донеслись какие-то подозрительные звуки. Он застыл на месте,
прислушиваясь. Сзади раздавалось какое-то тихое позвякивание,
словно то была конская упряжь. Затем слабое шуршание веток,
словно кто-то ехал лесом, -- и вдруг, в этом не было сомнения,
приглушенный голос, вроде бы с вопросительной интонацией. Стало
быть, их несколько, -- иначе зачем вообще разговаривать? Они
едут верхом, причем так же, как и Гиацинт, держатся опушки
леса, в то время как куда проще было ехать лугом. Всадники в
ночном лесу, которые не менее Гиацинта обеспокоены тем, чтобы
их никто не заметил, и едут они туда же, -- в сторону Лейтона.
Прислушавшись, Гиацинт уловил приглушенный стук копыт по
усыпанной опавшими листьями земле. Так и есть, вдоль опушки
едут всадники, -- там посветлее, однако они не спешат и
скрытность передвижения для них явно важнее всего.
Крадучись, Гиацинт отошел поглубже в лес и притаился в
темноте, давая всадникам миновать его. Сумеречного света
оказалось вполне достаточно, чтобы юноша увидел едущих как
смутные тени, но более или менее отчетливо, -- всадники ехали
один за другим. Сперва прошествовал высокий стройный жеребец,
похоже, светло-серый; в седле сидел грузный мужчина, --
бородатый, с непокрытой головой, капюшон его был откинут на
спину. Гиацинту была хорошо знакома эта фигура и осанка, этого
человека он уже видел на похоронах Ричарда Людела. Интересно,
зачем это Фулке Эстли ночью едет из одного своего манора в
другой, причем скрытно, -- не по дороге, а лесом? Да и куда ему
ехать, как не в Лейтон?
Позади Фулке Эстли на коренастой лошадке ехала явно
женщина, которая не могла быть никем иным, как его дочерью,
пресловутой Хильтрудой, -- той самой, что так не нравилась
Ричарду и показалась ему совсем старой.
Ну что же, стало быть, цель их поездки была совершенно
ясна. Надо полагать, что если Ричард находится у них в руках,
они намерены как можно скорее женить его. Покуда в Итоне и в
Рокстере производили обыск, они выжидали, но теперь, когда
поиски, похоже, перемещаются в сторону Лейтона, ждать больше
нельзя. Они, конечно, рисковали, но желанная цель была теперь
так близка, что они были готовы добиться ее во что бы то ни
стало. В конце концов, потом они могли даже отпустить Ричарда
обратно в аббатство, поскольку тогда никто и ничто, помимо
церковных властей, не могло бы разорвать его брачные узы.
И если дело обстоит именно так, то что можно предпринять?
У Гиацинта не было времени для того, чтобы бежать в сторожку
Эйлмунда и послать Аннет в замок или в аббатство или чтобы
самому отправиться в город, да откровенно говоря, ему не
очень-то и улыбалось лезть на рожон и рисковать своей свободой.
Но этого от него и не требовалось, -- все равно не успеть. К
тому времени, когда подоспеет подмога, Ричарда уже успеют
женить. Но, возможно, еще не поздно попробовать отыскать
Ричарда и выкрасть его у них из-под носа. Эти двое явно не
спешат, а леди Дионисия, надо полагать, еще находится на пути в
Лейтон, -- тоже, наверное, скрытно. А как же священник? Где они
возьмут священника, который согласится на такое дело? Без
священника им никак нельзя.
Находясь теперь чуть в глубине леса, где было потемнее,
Гиацинт поспешно двинулся вперед, не особенно заботясь о
скрытности. Поскольку эти двое ехали еле-еле, он вполне мог
обогнать их и решил, если понадобится, выйти на тракт, рискуя
повстречать еще кого-нибудь. На его счастье здесь проходила
тропа, которая шла слишком близко к тракту, из-за чего Фулке
Эстли не поехал по ней. Со всех ног Гиацинт припустил по этой
тропе, его стремительный бег по ковру влажных опавших листьев
