Он остановился и прислушался. Тишина.
А потом непреодолимая мысль об обязанностях часового вернулась к
нему, и он принялся маршировать, печатая шаг, снимая воображаемую
электрическую дубинку с одного плеча, вертя ее перед собой в воздухе и
перекладывая на другое. Затем, резко повернувшись, он взглянул в сторону
корабля и замер, не веря своим глазам.
Он был не один.
До сих пор он не видел ни одного живого существа, кроме растений,
насекомых и изредка птиц. Он ничего не видел и не слышал ничьего
приближения, и все-таки сейчас животное сидело между ним и кораблем.
Удивление неожиданным происшествием на мгновение лишило его
способности понимать увиденное. Прошло некоторое время, прежде чем он
сообразил, что видит.
Это была всего лишь собака.
Тревиз не был любителем собак, он никогда не владел ими и не
испытывал волны дружелюбия, встречая их. Не почувствовал он ее и сейчас.
Ему пришло в голову, что в этом мире эти существа сопровождали мужчин.
Существовало большое их количество, и Тревиз долго считал, что в каждом
мире есть по крайней мере один характерный вид. Тем не менее, все
разновидности имели одно общее свойство: независимо от того, держали их
ради развлечения, демонстрации или какой-то полезной работы, они росли с
любовью и доверием к людям.
Это были любовь и доверие, которых Тревиз никогда не ценил. Когда-то
он жил с женщиной, которая имела собаку. Эта собака, которую Тревиз терпел
только ради женщины, буквально обожала его. Она ходила за ним следом,
прижималась к нему отдыхая (всеми своими пятьюдесятью фунтами), пачкала
слюной и шерстью в самые неожиданные моменты, а когда они с женщиной
занимались сексом, садилась перед запертой дверью и выла.
После этого у Тревиза родилось твердое убеждение, что по какой-то
причине, известной только собачьему разуму с его способностями к
распознаванию запахов, он является предметом собачьей преданности.
Поэтому, как только прошло первое удивление, он оглядел собаку. Это
был крупный экземпляр, тощий и поджарый с длинными лапами. Пес смотрел на
него, явно не высказывая признаков обожания. Пасть его была приоткрыта,
что можно было счесть приветственной усмешкой, но торчавшие клыки казались
большими и опасными, и Тревиз подумал, что чувствовал бы себя спокойнее,
не видя перед собой этой твари.
Потом ему пришло в голову, что собака никогда не видела человека, и
что бесчисленные поколения, предшествовавшие ей, тоже не видели людей.
Собака должна была быть так же удивлена внезапным появлением человека, как
Тревиз - появлением собаки. Впрочем, он по крайней мере определил, что это
собака, тогда как пес этого сделать не мог. Он был удивлен и, возможно,
встревожен.
Было явно небезопасно оставлять такое крупное животное (и с такими
зубами) во встревоженном состоянии. Тревиз решил, что нужно попробовать
установить с ней дружеские отношения.
Очень медленно он приблизился к собаке (разумеется, не делая резких
движений) и вытянул руку, готовый позволить обнюхать ее, успокаивающе
повторяя при этом: "Хорошая собака".
Собака, глядя на Тревиза, отступила на шаг или два, а затем ее
верхняя губа сморщилась, и из пасти вырвалось режущее ухо рычание. Хоть он
и не видел никогда такого поведения у собак, но сразу понял, что действия
эти означают угрозу.
Тревиз остановился и замер. Его глаза уловили движение сбоку, и он
медленно повернул голову. Оттуда к нему приближались еще две собаки,
выглядевшие такими же смертоносными, как и первая.
Смертоносными? Это определение пришло ему в голову только сейчас, и
казалось удивительно точным.
Сердце его учащенно забилось. Дорога к кораблю была закрыта. Он не
мог бежать куда глаза глядят, потому что длинные собачьи лапы быстро
настигли бы его. Если же он останется стоять и воспользуется бластером, то
пока он убьет одну, две другие доберутся до него. Вдалеке появились еще
собаки. Могут ли они как-то общаться между собой? Охотятся ли они стаями?
Очень медленно он начал двигаться влево, туда, где пока не было
собак. ПОКА... Медленно-медленно.
Собаки двигались вместе с ним. Тревиз понимал, что от немедленной
атаки его спасает то, что собаки никогда прежде не видели никого подобного
ему. У них не был выработан порядок действий для этого случая.
Конечно, если он побежит, это будет знакомо для собак. Они должны
знать, что делать, если существо таких размеров боится и бежит. Нужно тоже
бежать - быстрее его.
Тревиз продолжал боком двигаться к деревьям, испытывая сильнейшее
желание забраться повыше, где эти звери его не достанут. Они двигались
следом, тихо рыча и подбираясь все ближе. Три пары глаз не мигая смотрели
на него. Потом к ним присоединились еще две, а вдалеке виднелись другие.
Ему предстояло, выждав момент, сделать рывок. Он не мог ждать слишком
долго или бежать слишком быстро.
Пора!
Вероятно, он побил личный рекорд по ускорению, но даже и так едва не
попался. Его схватили за каблук и на мгновение держали, пока зубы не
соскользнули с твердого керамоида.
Тревиз не умел лазить по деревьям. Он не лазил по ним с десяти лет,
да и тогда это были только неуклюжие попытки. Однако сейчас ствол был не
совсем вертикальным, а кора давала опору рукам. Более того, им двигала
необходимость, а просто невероятно, что можно сделать, если очень нужно.
Опомнился он, обнаружив, что сидит на развилке, метрах в десяти от
земли. В эту минуту он совершенно не обратил внимания на то, что
расцарапал руку, и по ней течет кровь. У подножия дерева, глядя вверх и
высунув языки, сидели пять собак. Они терпеливо ждали.
И что теперь?
36
Тревиз был в таком положении, что не мог спокойно обдумывать
ситуацию. В голове его в какой-то странной и искаженной последовательности
проносились мысли, которые, если бы он мог рассортировать их, сводились к
следующему...
Блисс как-то упоминала, что переделывая планету, люди разбалансируют
экологию, которую могут удержать от окончательного краха только
бесконечными усилиями. К примеру, ни один колонист не возьмет с собой в
пространство ни одного крупного хищника.
А животные из легенд и непонятных литературных произведений - тигры,
медведи-гризли, орки, крокодилы? Кто будет переносить их из мира в мир,
даже если бы в этом и был смысл? И что это за смысл?
Это означало, что люди были единственными хищниками и сами отбирали
растения и животных, которые, предоставленные сами себе, душили себя своей
численностью?
Если же люди куда-то исчезали, их место должны были занять другие
хищники. Но какие? Наиболее крупными хищниками, которых терпели люди, были
собаки и кошки, прирученные и живущие подачками человека.
Но что если не будет людей, чтобы кормить их? Тогда, чтобы выжить, им
придется самим добывать пропитание.
Итак, собаки должны были размножаться, причем крупные охотились на
крупных травоядных, а мелкие - на птиц и грызунов. Кошки должны были
охотиться по ночам, как собаки днем, и главным образом в одиночку.
Возможно, эволюция должна была вывести новые виды, чтобы заполнить
дополнительные экологические ниши. Вероятно, некоторые собаки разовьют в
себе способность жить в море и кормиться рыбой, а кошки научатся летать,
чтобы охотиться за птицами в воздухе, так же, как и на земле.
Все это промелькнуло в голове Тревиза, пока он пытался упорядочить
мысли, чтобы решить, что ему делать.
Число собак продолжало расти. Сейчас дерево окружали двадцать три
особи и появлялись все новые. Интересно, как велика может быть стая?
Впрочем, какая разница? Она уже была достаточно велика.
Тревиз вытащил из кобуры бластер, но ощущение тяжести в руке не дало
ему ощущения безопасности, на которое он надеялся. Когда он последний раз
заряжал его и на сколько разрядов мог сейчас рассчитывать? Явно не на
двадцать три.
А как же Пилорат и Блисс? Если они появятся, повернутся ли собаки к
ним? Будут ли они в безопасности, даже если останутся в укрытии? Если
собаки учуют присутствие в руинах двух людей, что может удержать их от
атаки на них? Конечно, их не удержат никакие двери.
Сможет ли Блисс остановить их или даже прогнать прочь? Сумеет ли она
через гиперпространство довести свою силу до нужной интенсивности? И как
долго она может поддерживать это положение?
Может, позвать на помощь? Придут ли они, если он закричит, и удерут
ли собаки под взглядом Блисс? А может, если люди появятся, их растерзают
на глазах у Тревиза, который будет вынужден смотреть на это, находясь в
относительной безопасности на дереве?
Нет, он должен воспользоваться бластером. Если бы он мог, убив одну
собаку, заставить остальных на время уйти, то смог бы спуститься с дерева,
позвать Пилората и Блисс и, убив вторую собаку, если остальные решат
вернуться, все трое смогли бы укрыться в корабле.
Тревиз настроил мощность микроволнового луча на три четверти от
нормы. Это должно было убить собаку с громким хлопком. Этот хлопок
испугает остальных животных, и он сбережет энергию.
Он тщательно прицелился в собаку в центре стаи, казавшуюся ему более
злобной, чем остальные - возможно только потому, что сидела более спокойно
и выглядела более хладнокровной. Собака смотрела прямо на оружие, как
будто презирая то, что собирался сделать Тревиз.
Ему вдруг пришло в голову, что он никогда не стрелял из бластера в
людей и не видел, чтобы кто-то другой делал это. Во время тренировок они
стреляли в наполненные водой манекены из кожи и пластика. Вода почти
мгновенно нагревалась до точки кипения и разрывала оболочку, как взрывом.
Но кто без войны мог стрелять в людей? И где человек вообще мог
пользоваться бластером? Только здесь, в мире, изменившемся после
исчезновения людей.
По какой-то странной особенности мозга замечать разные мелочи, Тревиз
отметил то, что облака закрыли солнце и... выстрелил.
В воздухе, по прямой линии от ствола бластера до собаки возникло
какое-то странное мерцание, которое было бы незаметно, если бы солнце
продолжало светить.
Собака, вероятно, почувствовала волну тепла и сделал движение, как
будто собираясь прыгнуть, однако в следующую секунду испарившаяся кровь и
клетчатка разорвали ее на части.
Взрыв получился разочаровывающе слабым, возможно, потому, что шкура
собаки была не такой прочной, как манекены, на которых они тренировались.
Однако, мясо, шкуру, кровь и кости раскидало в стороны, и Тревиз
почувствовал, что желудок его начинает бунтовать.
Собаки бросились назад, засыпаемые окровавленными ошметками. Однако,
это было только минутное колебание. Они тут же вернулись обратно и
принялись поедать останки. Тревиз почувствовал, что тошнота его
усиливается. Он не испугал их, а накормил. Теперь они вообще не уйдут.
Более того, запах свежей крови и теплого мяса должен привлечь еще больше
собак, а может, и других, более мелких хищников.
37
- Тревиз, что... - окликнул его чей-то голос.
Он обернулся. Из руин появились Блисс и Пилорат. Блисс резко
остановилась и раскинула руки, не давая Пилорату выйти вперед. Она
смотрела на собак. Положение было очевидно, и она больше ничего не
сказала.
- Я хотел избавиться от них, не привлекая вас и Янова, - крикнул
Тревиз. - Можете вы удержать их?
- Едва ли, - негромко сказала Ь, так что Тревиз с трудом услышал ее,
