Корабль прекратил движение и повис в воздухе. Гравитационные двигатели
загудели громче, почти полностью нейтрализуя притяжение планеты.
Там, куда указывал Тревиз, ничего не было видно. Похожие на насыпи
наносы почвы и редкая трава - вот и все.
- По-моему, это ни на что не похоже, - сказал Пилорат.
- Там развалины какого-то прямолинейного сооружения. Видите
параллельные линии и другие, отходящие от них под прямым углом? Видите?
Это не может быть никаким естественным образованием. Это человеческая
архитектура - фундамент и стены, и это так же ясно, как если бы они все
еще стояли, доступные взгляду.
- Допустим, что это руины, - сказал Пилорат. - Если мы собираемся
заняться археологией, нам придется копать и копать. Нужны годы, чтобы
сделать это на должном уровне.
- Верно, но у нас нет для этого времени. Это могут быть слабые
очертания древнего города и, что-то из этого, может быть, еще стоит. Нужно
проследить эти линии и взглянуть, куда они нас приведут.
Они привели к одному из концов площади, в место, где деревья стояли
более густо, окружая какие-то развалины.
- Неплохо для начала, - сказал Тревиз. - Мы садимся.
IX. Встреча со стаей
35
"Далекая Звезда" приземлилась у основания небольшой возвышенности -
холма среди плоской местности. Почти не задумываясь, Тревиз выбрал это
место, решив, что лучше, если корабль не будет виден на мили во все
стороны.
- Температура снаружи 24S0оTС, ветер западный около 11 километров в
час и довольно облачно. Компьютеру слишком мало известно о циркуляции
воздушных масс, чтобы он мог предсказывать погоду. Однако, поскольку
влажность всего 40% вряд ли будет дождь. В целом мы, кажется, удачно
выбрали широту или время года, и после Компореллона это приятно.
- Полагаю, - сказал Пилорат, - что по мере обратной переформировки
планеты климат станет более неустойчивым.
- Несомненно, - согласилась Блисс.
- Можете не сомневаться сколько угодно, - сказал Тревиз. - У нас еще
тысячи лет в запасе. Сейчас это приятная планета и так будет продолжаться
еще долго после того, как наши жизни закончатся.
Говоря это, он защелкнул на талии широкий пояс, и Блисс резко
спросила:
- Что это, Тревиз?
- Старая флотская привычка, - ответил он. - Я не собираюсь выходить в
незнакомый мир невооруженным.
- Вы всерьез собираетесь брать с собой оружие?
- Абсолютно. Справа, - он хлопнул по кобуре, в которой лежало
массивное оружие с широким стволом, - мой бластер, а слева, - меньший
предмет с тонким стволом без отверстия, - нейронный хлыст.
- Две разновидности смерти, - с отвращением сказала Блисс.
- Только одна. Бластер убивает, а нейрохлыст - нет. Он просто
стимулирует нервные окончания, и боль бывает такая, что вы можете захотеть
умереть. К счастью, до этого ни разу не доходило.
- Зачем вы берете их?
- Я уже говорил - это враждебный мир.
- Тревиз, это ПУСТОЙ мир.
- Да? Здесь нет технологического общества, но, возможно, имеются
посттехнологические дикари. У них нет ничего страшнее дубины и камней, но
и это тоже убивает.
Блисс казалась раздраженной, но старалась говорить спокойно.
- Тревиз, я не чувствую человеческой нейроактивности. Это исключает
дикарей любого типа: посттехнологического или какого другого.
- В таком случае, я не воспользуюсь своим оружием, - сказал Тревиз. -
И вообще, какой может быть вред от того, что я возьму его? Это добавит мне
лишнего веса, но поскольку сила тяжести на поверхности составляет 91
процент от притяжения Терминуса, я могу себе это позволить... Кстати, хоть
корабль и не вооружен, здесь есть значительный запас ручного оружия. Я
предлагаю, чтобы вы двое тоже...
- Нет, - тут же ответила Блисс. - Я ничего не сделаю для убийства...
или причинения боли.
- Дело здесь не в убийстве, а в избежании возможности быть убитым,
если вы понимаете, что я имею в виду.
- Я могу защитить себя другим способом.
- Янов?
Пилорат заколебался.
- На Компореллоне у нас не было оружия.
- Понимаете, Янов, Компореллон - это известный мир, имеющий дело с
Основанием. Кроме того, нас сразу же арестовали. Будь у нас оружие, его
тут же отняли бы. Хотите бластер?
Пилорат покачал головой.
- Я никогда не был во флоте, старина. Я не знаю, как пользоваться
этими штуками, и в случае опасности не смогу во-время сориентироваться. Я
просто побегу и... буду убит.
- Ты не будешь убит, Пил, - энергично заметила Блисс. - Гея защитит
тебя, так же, как этого позирующего флотского героя.
- Хорошо, - сказал Тревиз. - У меня нет возражений против защиты, но
я не позирую. Я просто обеспечиваю двойную гарантию и, заверяю вас, если
мне никогда не придется прибегать к оружию, я буду только рад. И все-таки
я ДОЛЖЕН взять его.
Он нежно похлопал по кобурам и сказал:
- А сейчас выйдем в этот мир, по поверхности которого нога человека
не ступала возможно, уже тысячи лет.
- У меня такое чувство, - сказал Пилорат, - что сейчас должно быть
далеко за полдень, но солнце стоит достаточно высоко даже для полудня.
- Мне кажется, - откликнулся Тревиз, оглядывая панораму, - что ваши
чувства ориентируются на солнце оранжевого оттенка, который оно
приобретает на закате. Если бы здесь действительно был закат, мы бы
увидели более глубокую красноту, чем видим. Не знаю, сочли бы вы это
прекрасным или удручающим... То же самое, но в еще более резкой форме было
на Компореллоне, но там мы почти все время провели в помещении.
Он медленно повернулся, разглядывая окружающий мир. В дополнение к
почти подсознательной странности света у планеты - или этой ее части -
имелся характерный запах, хотя назвать его явно неприятным было нельзя.
Деревья поблизости были средней высоты и выглядели старыми, с
сучковатыми стволами, слегка отклоняющимися от вертикали, вероятно, из-за
преобладающих ветров или отсутствия чего-то в почве - сказать было трудно.
Эти деревья или что-то другое, менее материальное, делали окружающий мир
странно угрожающим.
- Что вы собираетесь делать, Тревиз? - спросила Блисс. - Надеюсь, мы
прошли это расстояние не для того, чтобы насладиться видом?
- Я хочу предложить, чтобы Янов осмотрел это место. В этом
направлении находятся руины, и он единственный, кто может определить
ценность записей, которые может найти. Надеюсь, он сможет прочесть
написанное на древнем Галактическом языке, тогда как я - нет. Еще я
полагаю, Блисс, что вы захотите пойти с ним, чтобы защитить его. Что
касается меня, то я останусь здесь и буду охранять внешнюю линию.
- Охранять от кого? Дикарей с дубинами и камнями?
- Возможно. - Улыбка исчезла с его лица, и он сказал: - Это довольно
странно, Блисс, но меня тревожит это место. Сам не знаю, почему.
- Идем, Блисс, - сказал Пилорат. - Всю свою жизнь я имел коллектора,
собирающего для меня старые истории, поэтому никогда не прикасался к
древним документам. Если мы действительно сможем что-то найти...
Тревиз смотрел, как они уходят. Голос Пилората звучал все тише по
мере того, как он удалялся в сторону руин; Блисс шла с ним рядом.
Тревиз рассеянно прислушался, затем вновь принялся разглядывать
окружение. Что могло вызывать его опасения?
Никогда прежде он не ступал на мир без людей, хотя видел их из
космоса много раз. Обычно это были небольшие мирки, слишком мелкие, чтобы
удержать воду и воздух, но пригодные для использования в качестве места
встречи во время военных маневров (за время его жизни, да и за век до его
рождения, войны не было, но маневры проводились), или для проведения
учебных ремонтов. Корабли, в которых он бывал, кружились по орбитам вокруг
таких миров или даже сажались на них, но в те времена у него никогда не
было возможности выйти наружу.
Может, это потому, что он сейчас стоит на пустом мире? Чувствовал бы
он то же самое, если бы стоял на одном из малых, не имеющих воздуха миров,
с которыми сталкивался в дни учебы?
Он покачал головой. Это не должно было обеспокоить его, он был в этом
уверен. Он был бы в космическом скафандре, как в каждом из тех
бесчисленных случаев, когда выходил из корабля в пространство. Это была
знакомая ситуация, и контакт с глыбой камня едва ли мог что-то изменить
здесь. Впрочем... ну конечно!
Конечно - он не носил сейчас космического скафандра.
Он стоял на пригодном для жизни мире, таком же удобном, каким был
Терминус, и гораздо более удобном, чем Компореллон. Щеки его ощущали
легкий ветерок, спина чувствовала тепло солнца, а уши слышали шелест
растений. Все было знакомо, за исключением того, что здесь не было людей.
Так что же это? Что делало этот мир таким жутким? Может, то, что это
был не просто необитаемый, но ПОКИНУТЫЙ мир?
Никогда прежде он не видел покинутых миров, никогда прежде не слышал
о таких и не думал, что мир МОЖЕТ быть покинут. Все известные ему миры,
когда-либо заселенные людьми, оставались населенными всегда.
Он взглянул на небо. Редкие птицы, кружившие в поле его зрения,
казались более естественными, чем темно-голубое небо в просветах между
бледно-голубыми облаками. (Тревиз был уверен, что проведя здесь несколько
дней, привыкнет к этим цветам, так что небо и облака станут для него
вполне привычными).
С деревьев доносились птичьи трели и мягкие звуки, производимые
насекомыми. Блисс упоминала бабочек, и они здесь были - удивительно
многочисленные и разноцветные.
В траве, окружавшей деревья, время от времени что-то шуршало, но он
не мог понять, что это было.
Нет, его страх вызван не этим явным присутствием жизни рядом с ним.
По словам Блисс, изменение мира начиналось с уничтожения опасных животных.
Рассказы его детства и героические фантазии юношеских лет неизменно
упоминали о легендарном мире, явно пришедшем из туманных мифов Земли.
Голографические экраны гипердрамы были полны чудовищ: львов, единорогов,
драконов, китов, бронтозавров, медведей. Там были дюжины тварей, чьи
названия он не мог вспомнить, некоторые, а может, даже и все, явно
мифические. Там были более мелкие животные, которые кусали и жалили, даже
растения, которые было опасно трогать... но только в воображении. Как-то
он слышал, что древние пчелы могли жалить, но, разумеется, ни одна
настоящая пчела не могла причинить никакого вреда.
Он медленно двинулся направо, огибая холм. Трава была высокой и
буйной, хотя и росла разбросанными пучками. Тревиз прошел среди деревьев,
тоже росших группами.
Потом он зевнул. Разумеется, ничего интересного не произошло и,
пожалуй, он мог бы вернуться в корабль и вздремнуть. Хотя нет, это
невозможно, ведь он стоит на посту.
Возможно, ему нужно выполнять обязанности часового - маршировать:
раз, два, раз, два, поворот кругом, щелкнув каблуками, и выполнять сложные
движения электрической дубинкой. (Это было оружие, не использовавшееся уже
два века, но абсолютно необходимое для тренировок).
Он усмехнулся при мысли об этом, затем подумал, не присоединиться ли
ему к Пилорату и Блисс. Хотя зачем? Что хорошего может он сделать?
Предположим, он увидит что-то такое, чего Пилорат не заметит... Что
ж, времени достаточно, чтобы попытаться после возвращения Пилората.
Впрочем, если там есть что-то, что можно найти легко, Пилорат должен
сделать открытие.
А может, эти двое в опасности? Глупости! Какая опасность может их
подстерегать?
Если уж они окажутся в опасности, то позовут его.
