дер Крузербильд Дзухмантовский совсем ослаб головой и никак не мог
ничего толком вспомнить. - Точно, если он где и приткнется, так у нее.
Детей нету, родни нету, одна Афродита...
- Афродита?!
- Да, так он ее называл.
- А почему?
- Говорил, она всегда в пене, вот и Афродита.
- Прачка, что ли? - Дил с трудом вспомнил старое слово.
Но Арман его не понял.
- Пена у нее на морде, от злобы и стервозности, - уточнил он - как
развопится на бедного Хука, так вся пеной исходит!
- У каждого времени свои Афродиты, - глубокомысленно заметил Дил
Бронкс, - одни выходят из пены морской, прекрасные и завораживающие,
другие сами порождают пену, это жизнь, Крузя!
- Точно, - согласился Арман. И ни с того ни с сего предложил: -
Вот если твой камушек из зуба выковырять, можно год пить
беспробудно... а что, давай?
Дил расхохотался, сверкая вставным бриллиантом.
- Обижаешь, Крузя, - выдавил он сквозь смех, - на этот камушек
тысяча таких как ты и я могуг пить тысячу лет, обижаешь!
Арман промолчал, тупо глядя на обгрызанные ногти.
Еще через минуту он процедил:
- Афродита живет в Дублине, улица 12-12, Большой тупик.
- Вот видишь, все вспомнил, - обрадовался Дил. - Эх, поднес бы я
тебе стакашек, Крузя, но ведь нельзя, сам понимаешь нельзя!
- Ну и не надо, - оборвал его Арман.
В Дублине они сели прямо на развалины исполинского суперунивермага
Сола Вырока, вот уже третье столетие господствовавшего по всему
Сообществу. Империя его торговых гигантов не знала ни границ, ни
пределов, поговаривали, что Вырок связан с Восьмым Небом, но говорить
могли что угодно, доказательств не было. Император-торгаш никогда не
восстанавливал свои суперунивермаги, состоявшие из шести ярусов: двух
нижних сверхсупермаркетов для городской голытьбы и четырех верхних
этажей, закрытых и обслуживающих народец покруче, от просто
состоятельных людей до настоящих богатеев - обычно на два верхних
яруса не пускали никого, даже полицию, даже представителей правосудия,
там жили, продавали и покупали по своим законам. Когда суперунивермаг
разваливался, его бросали. Новый строили в новом месте, если вообще
город мог себе пэзволить покупать что-то в Империи Сола Вырока.
Дублин обнищал и померк еще полтора века назад. Но развалины
оказались самым удобным местом. Бот мягко опустился на пластиконовую
беломраморную плиту, подняв тучи пыли.
- Надо было лететь до этого паршивого тупика! - недовольно
проговорил Дил. - У меня нет времени шляться пешком!
- Там не стоит ничего оставлять, - пояснил Арман.
- Бот закодирован, имеет кучу охранных систем!
- Во-первых, не все системы допускается включать на Земле, ты,
наверное, забыл, - не менее раздраженно начал Арман-Крузя, - а
во-вторых, его все равно уведут!
- Черт с тобой, пошли!
Дил проверил оружие в карманах и под мышками, и они направились на
улицу 12-12 в Большой тупик. Идти было далековато, но не это смущало
Дила Бронкса - он не любил всей земной мерзости, убожества, которые
ему казались гноем, выдавленным из чьего-то упитанного, холеного, но
все же больного тела. Само тело таилось за семью заборами и семью
печатями, там, куда нищету и убожество не допускают, но гной из него
тек повсюду, по этим улицам, заваленным никогда не убирающимся
мусором, по площадям-помойкам, по развалюхам-хижинам, по переулкам,
тупикам, закоулкам... повсюду! Недаром Дил бежал от этой грязи в
Космос, недаром он вылизывал и холил красавицу-станцию, свой
Дубль-Биг. А сейчас, благодаря Ивану, его вновь швырнуло в помойку, в
мерзость и гнусь.
Он шел, высоко задирая ноги, перешагивая через омерзительных
нищих, больных, покрытых лишаями и коростой, дегенератов, тихо
хохочущих или не менее тихо плачущих над какими-то своими мелкими
горестями, через пьяных... нет, пьяны были они все: и больные, и
дегенераты, и нищие. Дилу чудилось, что они сейчас полезут, поползут к
его сверкающему боту, изгадят его, измажут своими грязными, шелудивыми
руками... Нет, бот не подпустит их на пять метров, там защитное поле.
Но все равно, противно, гадко.
- Крыс жарят, - прошептал Арман, втягивая дымок трепещущими
ноздрями. - А ты знаешь, Дил, я бы сейчас и от крысы не отказался,
ведь мы сидели столько лет на одной синтетике, это же надо - столько
просидеть на искусственном дерьме!
- Ну, слава Богу! - улыбнулся Дил. - Ты, кажется, и впрямь
приходишь в себя.
Он пнул ногой безногого калеку, явно прокаженного, который ухватил
было его за штанину, замычал что-то.
Пнул и плюнул в сторону, скорчив брезгливую гримасу.
- Не обижай их, - посоветовал Арман. - Жизнь сложная штуковина,
может, и мы через годик-другой будем ползать среди этих несчастных.
- Ну уж нет! - возмутился Дил. - Лучше в петлю!
- Петля не всегда под рукой оказывается.
- В воду!
- И вода не везде сейчас: в Темзе болото, в Сене болото, даже в
Рейне и Дунае, Дил, ядовитое болото, ты знаешь это лучше меня, я давно
тут не был.
- И все равно мы Не будем ползать среди них, - сказал Дил. -
Скорее всего, нас вообще не будет через годик-другой.
- Не будет?
- Земля кому-то мешает, Крузя, - Дилу не хотелось сейчас
пересказывать всё, что он слышал от Ивана, не время, но намекнуть
можно. - Придет кто-то Извне, и будет судить всех нас. Вот только
приговор этого суда уже известен.
- Слишком мрачно, - не поверил Крузя.
- Далеко еще? - решил сменить тему Дил.
- Да вот, пришли уже!
На прибитой к обшарпанной стене дома картонке было коряво выведено
на староанглийском "Балтой тупик".
Дил поднял голову вверх - стены домов сходились почти вплотную в
черном сумрачном небе. Тут и впрямь негде припарковать бот, Крузя как
в воду глядел.
- Она на седьмом или на восьмом, - вспоминал Арман. - Пошли, там
разберемся.
Лестницы были загажены донельзя, судя по всему, канализация в этом
квартале давно не работала, а самим жильцам было лень ходить по нужде
куда-то далеко и они ее справляли прямо за дверями своих квартир.
На седьмом Дил долго стучал во все двери. Никто ему не открыл - и
тогда он, одну за другой, вышиб все четыре. В двух халупах никого не
было, мусор, грязь, мыши. В двух других по кучам тряпья ползали
дебильные, уродливые дети с огромными лбами, слюнявыми губами и
бессмысленными глазенками.
- Пошли выше!
На восьмом и девятом они тоже ничего не нашли.
Зато на десятом дверь была отперта. А за ней два какихто жирных
мужлана тискали смазливую кудрявую бабенку лет пятидесяти. Бабенка
хихикала и закатывала глаза, высоко задирала голые ноги. Квартира была
обставлена и не совсем бедна, по углам стояли цветастые коробки с
разнообразной дешевой едой и дешевым пойлом, коробки были разукрашены
донельзя, как и все дешевое и некачественное. Мужланы на вошедших
внимания не обратили, а сама бабенка махнула рукой.
- Афродита! - с ходу крикнул Крузя.
Мужланы обернулись, но не привстали с широченной кровати, на
которой и происходило дело.
- Чего надо? - сипло спросила бабенка.
- Нам нужен Хук Образина! - мягко ответил Дил.
Один из мужланов встал, поддернул черные широкие штаны и двинулся
к вошедшим вихляющей походкой.
- Образина должен мне три монеты, - гнусаво протянул он, глядя
изподлобья взглядом приценивающегося к жертве жулика.
- Не болтай! - взвизгнула бабенка. - Я просто вышвырнула его вон.
Этот подонок пропил все мое белье! За одну неделю! Это же с ума сойти!
- И все-таки он должен мне три монеты! - настаивал на своем
жуликоватый мужлан.
- Покажи, где он - и получишь три монеты, - сказал Дил Бронкс. Он
отдал бы и четыре, лишь бы побыстрее уйти отсюда.
- Деньги вперед! - потребовал мужлан.
- Не доверяешь? - тихо просипел Арман-Крузя.
- Не доверяю, - так же тихо ответил мужлан.
- Ну так я тебе тоже не доверяю! - Крузя саданул мужлана в
челюсть, не дал ему упасть, подхватил за ворот грубой толстенной
рубахи. - Покажешь - получишь монету. Не покажешь - убью!
Мужлан покорно кивнул.
- Всё понял, - процедил он и улыбнулся заискивающе.
Его приятель и сама полуголая Афродита так и лежали на постели,
вытаращив глаза и разинув рты.
- Надо с ней поговорить, расспросить, - предложил Дил.
- Не хрена с ней разговаривать, - грубо отклонил его предложение
Арман. И рявкнул в сторону мужлана: - Куда?!
- Вниз, - проблеял тот совсем не своим давешним голосом.
- До встречи! - бросил через плечо Арман.
И они пошли вниз по грязной, зловонной лестнице.
Это было невозможно, это было чудом, если мужлан не врал. А может,
и не чудом - куда ж еще деваться бедному, бесприютному Хуку.
Они вышли, обогнули дом слева, попали в совершенно жуткий,
заваленный помоями до четвертого этажа двор, с трудом протиснулись в
какую-то щель между мусорными ржавыми баками.
- Вот он, - снова проблеял мужлан, протянул потную розовую
ладошку, - Деньги давай!
- Получай! - Крузя развернул мужлана, дал хорошего пинка, так что
незадачливый вымогатель полетел в слизь и мерзость, на миг затих, а
потом опрометью бросился наутек.
В дальнем баке, в темноте, на куче сгнившей, парящей гадости лежал
сам Хук Образина, выпускник Школы космодесантников, боец-смертник,
прошедший сотни жутких планет, весельчак и красавчик в свои молодые
годы, любимец всей космической шатии-братии. Был он страшен. У Дила
даже руки задрожали. Не приведи Господь увидать в таком виде того,
кого знал иным - сильным, здоровым, отважным до бесшабашности,
везучим.
Это судьба! - молнией вновь пронеслось в мозгу у Дила Бронкса. -
Это судьба всех десантников и космос пецназовцев: или смерть, или
безумие, или... это!
Хук был гол по пояс, на изможденном, костлявом до невозможности
скрюченном теле синели, багровели, зеленели кровоподтеки, ссадины,
синяки, рубцы. Видно, его долго били, зверски, беспощадно, били то ли
за монеты, то ли за украденное белье. На Хуке не было ни единого
живого места.
- Они его накачали и изуродовали, сволочи! - процедил Крузя. - Вот
скоты! За эти поганые тряпки! Им плевать, что он больной, что он дошел
до точки, плевать!
Дил Бронкс осторожно положил свою черную огромную лапу в перстнях
на изможденное бледное плечо встряхнул тихонько Хука.
Тот дернулся и застонал, он был жив.
- Погоди малость! - Дил быстро отстегнул наручный клапан
комбинезона, выдавил из медфутляра шприц-инфокатор, прижал его плоским
раструбом к голой холодной спине Хука, надавил, прямо под лопатку. Хук
снова застонал. Дил отбросил шприц. Вынул второй, третий... потом
сорвал с шеи ленту анализатора, прилепил под кадыком. Больше он
сделать ничего не мог. Нет... он сорвал с пояса крохотную фляжку с
настоем круа-гоня, целебной травы с Сельмы, влил в рот Хуку. Дал
немного отдышаться, потом подхватил тело на руки.
- К боту! Быстрее к боту! - бормотал он под нос, будто сам себя
уговаривая.
- Я следом! - крикнул в спину Арман-Жофруа. Он не хотел просто так
покидать это место.
Где-то вдалеке остервенело залаяла осипшая и явно больная собака.
На этот лай отозвались псы всей округи.
Под хохот двух голых проституток из кучи отбросов выползла пьяная
трясущаяся старуха в черных мокрых лохмотьях.
- Куда, старая карга! - завизжала одна из девиц, с окровавленным
грязным бинтом на шее. И бросила в старуху огрызок яблока. - Вали
назад, сука! Не порти вида, мать твою!
Старуха послушно уползла в свою нору. Но собаки все лаяли. Одна
выла протяжно и предсмертно. Арман бросил взгляд на проституток - и
