дышит?!
- Я убью его! - со злобой процедила Лива. - Я убью Гуга-Игунфельда
Хлодрика Буйного, если он появится на Земле! Убью!
И изображение пропало.
Гуг неожиданно зарыдал, опустил лицо на сжатые, такие огромные
кулаки, спина его сотрясалась от рыданий.
Но Крежень не жалел бывшего вожака банды.
- И она отвернулась от тебя, Буйный, понял? Ты так долго лез ко
мне со своими вопросами. А теперь смекни, может, лучше бы и не стоило
любопытничать, а?
- Они ли, Гуг! - вклинился Иван и дернул Гуга за плечо. - Это
спектакль, Гуг, запись сфабрикованная!
- Нет, это она, она... - Гуг захлебывался слезами, он почти не мог
говорить. - Но почему... почему у нее глаза пустые? Ваня, ты же
видел... у нее пустота была в глазах, пус-то-та?! Понимаешь?!
В глазах у Ливадии Бэкфайер и впрямь было что-то нечеловечески
пустое, отсутствующее, но Иван решил не развивать Гугову мысль. Он
лихорадочно думал, как выкрутиться из этой нелепой ситуации. И он уже
догадывался, он знал точно - ему пощады не будет.
- Ты всех предал, Буйный, - гнул свое Крежень, он же Седой, он же
Говард Буковски, - ты предал погибших на Параданге, предал и сам же
расстрелял их, ты предал парней на Гиргее, а ведь они поверили в тебя,
они пошли за тобой... Ты всех и всюду предавал, ты думал только о
себе. Я лишь прерву эту цепь предательств и подлости, я прикончу тебя.
Буйный. И совесть перестанет тебя мучить.
- Врешь, сука! - взревел Гуг, оправдывая свое прозвище. - Меня
подставляли, да! Но я никого не предавал! Запомни это хорошенько:
ни-ко-го и ни-ко-гда!!!
Вспышка лилового пламени скользнула возле самого уха седого
викинга - и расплавленная серьга дрожащей каплей упала на пластик
пола, зашипела.
- Не дергайся, Буйный!
Гуг схватился рукой за обожженное ухо. Он как-то сразу успокоился.
- Сигурд правильно говорит, - вновь заулыбался Крежень, - не надо
дергаться. Оружие на пол!
- Нет, Седой, мое оружие останется при мне, ты его снимешь только
с моего трупа, - тихо и размеренно ответил Гуг.
Иван молча выложил на стол гамма-парализатор и карманный лучемет
ближнего боя. Отстегивать с локтя рукоять меча он не стал, а вдруг еще
пригодится.
Он неожиданно для себя подумал: а какой, интересно, сейчас номер
откалывают там, наверху, в кабаке и заметили там их пропажу или нет?
Какая разница! Иван вздохнул. Вот и славно, сейчас его будут пытать,
мнемоскопировать, а потом убьют. Вот и разрешатся сами собою все
проблемы, и ни перед кем и ни перед чем он отвечать не будет, пускай
человечество само перед собой отвечает, само себя защищает, само себя
спасает. Все просто. И кончилось благословение, кончилось. Иди, и да
будь благословен! Он шел. И он пришел. В жизни все кончается просто,
без театральных пышностей и накруток.
- Буйный, тут командую я, - в голосе Креженя зазвучала сталь, - не
опошляй свои последние минуты.
Оружие на пол!
Гуг снова сжал кулаки на столе. Поднял глаза на Креженя.
- А теперь слушай меня, Седой, - заговорил он тихо. - Ты ведь
всегда был пижоном, фраером, верно?
Кто-то из стоящих с лучеметами парней хихикнул, но тут же осекся.
- У тебя ведь есть маленькое кругленькое зеркальце, в которое ты
все время смотришься, когда думаешь, что тебя никто не видит?
- Короче!
- Так вот достань его и погляди на себя. Погляди на свою шею.
Иван поразился перемене, произошедшей с Говардом Буковски. Как и
получасом ранее лицо его вдруг окаменело. Рука полезла во внутренний
карман кожаного плаща. Там и впрямь оказалось маленькое, кругленькое
зеркальце в золотой сферической оправе, усеянной какими-то красными
сверкающими камушками. А он и в правду пижон, подумалось Ивану, они бы
наверняка нашли общий язык с Дилом Бронксом, оба любят побрякушки да
безделушки, оба любят себя... Иван не додумал. Лицо Креженя исказила
уродливая гримаса, на него было страшно глядеть.
- Что это? - выдавил он испуганно. - Что это?!
Теперь он видел в своем зеркальце собственную крепкую и холеную
шею, видел и маленькую ранку прямо на коже, скрывающей под собой
артерию. Похоже, именно эта ранка и напугала Седого, напугала до еле
сдерживаемого безумия.
- Что это?!
Гуг не ответил. Он разжал кулаки, показал Креженю свои пустые
ладони. И продолжил:
- Вот и прикинь, падла, понадобится тебе мое оружие? - Помолчал и
добавил: - Нет, Седой, не понадобится. И мне оно не понадобится, сам
понимаешь.
- На понт берешь, - прервал его Крежень.
- На понт? - Гуг сдержанно рассмеялся. Но тут же обрел равновесие
и очень спокойно пояснил: - Да, Седой, когда я тебя наверху придушил
малость, а ты сомлел, я тебе вот из этой штучки... - он поднес к
глазам Креженя свою широченную ладонь - на мизинце красовался
беленький перстенек, повернутый кругляшом-камушком внутрь. - Я тебе из
этой штучки прямо в твою жилу поганую впрыснул одну
маленькую-маленькую капсулку, понимаешь?
Судя по выражению лица, Крежень все понимал.
- Перстенечек-то не простой, а с психодатчиками, - Гуг криво
улыбнулся, - вот скажи мне сейчас, Седой, что ты ощущаешь?
Крежень начал медленно наливаться кровью. Глаза полезли из орбит.
Он судорожно порвал ворот, начал хватать воздух губами.
Бумба Щелкопер выступил вперед и сунул дуло прямо под нос Гугу
Хлодрику. Но Крежень, сипя и матерясь, отмахнул дрожащей рукой ствол
лучемета.
- Вот так-то, Седой, - добродушно растолковал Гуг, - мы с тобой
столько проработали, а ты, дружок, меня за кого держал-то сейчас, за
лоха, за фраера залетного. Очень ты ошибся, Седенький ты мой, очень!
Краска схлынула с лица Креженя, он оправился, сел. Губы у него
снова неудержимо тряслись, из левого глаза текли слезы. И все же он
прохрипел:
- Один точный выстрел, Буйный, и хана тебе с твоим перстеньком,
никакой психодатчик не сработает!
- А ты попробуй!
Иван сердито поглядел на Гуга - ну чего он играет с судьбой, сидел
бы да помалкивал, дело, похоже, выправляться начало.
- Попробуй, Седой! Только помни, что перстенечек запрограммирован:
меня пришьешь - капсула в твою поганую кровушку полную дозу впрыснет,
понял? Ты лопнешь как пиявка, насосавшаяся чужой крови! Ты у меня на
аркане. Седой! У меня и еще трех наших парней, что наверху
прохлаждаются. И поэтому ты будешь делать то, что я тебе скажу. И ты
будешь отвечать на все мои вопросы. А с этими ребятишками мы потом
потолкуем. Скажи им, чтобы шли отдыхать!
Крежень не заставил себя упрашивать. Он был на редкость
понятливым.
- Уходите! - приказал он.
Парни засомневались. А Бумба Щелкопер снова вышел вперед.
- Ну, а ежели мы щас обоих спровадим к дьяволу? Нам вас не жалко!
- Подпишешь себе приговор, Бумба, вот и все, - тихо сказал
Крежень. - Уходите!
- Нет! Не все, - оборвал его Гуг. - Сигурд, ты останешься. Ведь
они обдурили тебя, верно? Ведь ты не хотел ничего такого? Ну,
признавайся, малыш!
- Ты продал всех, Гуг! И я больше тебе не верю! - ответил Сигурд
неуверенно.
- Мы разберемся, потом. А пока останься. И не спеши с выводами. Я
хочу, чтобы ты послушал Седого, может, тогда поумнеешь малость.
Крежень махнул рукой.
- Проваливайте, я кому сказал!
- Мать твою! - выругался Бумба. - Мы уйдем. Но смотри, Седой, как
бы потом сам не пожалел. Шкуру свою спасаешь?!
- Идите с миром, - улыбнулся Гуг, - я не держу на вас зла, ребята!
После того, как "тени" оставили их, Гуг довольно-таки грубо ткнул
Говарду Буковски кулаком прямо в нос. И спросил, почти не разжимая
губ:
- На кого работаешь, гнида?!
Крежень молчал.
Гуг насупился.
- Запомни, Седой, с этого момента я вопрос буду задавать только
один раз. И ответ должен быть один. Я понимаю, что ты позарез нужен
моему другу Ване, но я и его не послушаю, Седой, а знаешь почему?
- Почему?
- Ты меня достал, Седой!
- Спрашивай.
- Так на кого же ты работаешь?
- На Восьмое Небо.
- Врешь!
- Нет, не вру. Я с самого начала работал на них. И когда крейсера
брали, и Центр Межкосмоса подламывали, всегда, я работал на них еще до
того, как попал к тебе, Буйный. Но и к тебе я попал только потому что
работал на них. Не веришь - проверь!
- Где Лива?
- Этого никто не знает, - Крежень смотрел прямо в глаза Гугу и,
похоже, не кривил душой.
- Она жива?
- Была жива.
- Откуда у тебя ее запись? - голос Гуга начал подрагивать.
- Запись мне передал один знакомый, он из Черного Блага, но точно
не поручусь.
- Значит, она у них!
- Я не знаю, Гуг! Но если ты настаиваешь, я соглашусь с любым
твоим домыслом.
- Не надо, я увижу, когда ты соврешь! - Гуг повернулся к Ивану: -
И все-таки она жива, она на Земле. Может, еще разок прокрутим запись.
Иван замахал руками - еще чего не хватало, опять Гуг разрыдается,
потеряет контроль над собою.
Гуг и сам замял этот неловкий вопрос. Зато задал другой:
- Ну и чего же хотело Восьмое Небо от меня и моей банды. Седой?
- Ничего. Пока ничего.
- Вот как? Совсем ничего?!
- Они хотят везде присутствовать, все слышать и видеть, Но они
далеко не всегда вмешиваются в события, я сказал бы, почти никогда не
вмешиваются.
Гуг потер ладонью подбородок, встал со стула - теперь ему никто не
препятствовал в этом.
- Хотят все видеть и слышать? Так говоришь? Может, они и сейчас
все видят и слышат?
- Может быть, - подтвердил Крежень.
- Где датчики? - зжрал Гуг Хлодрик.
Крежень помотал головой.
- Они не такие уж дураки, - сказал он. - они все делают
профессионально. И не доверяют даже тем, кто работает на них всю
жизнь.
- Лучше б я тебя и не спрашивал ни о чем! - сорвался Гуг. - До
чего же ты, Седой, скользкий и мерзкий мужик.
- Я не мужик, Буйный, ты меня обижаешь. Я вор в законе...
- Врешь! Был бы ты авторитетом, не ишачил бы на Восьмое Небо! Все
врешь, Седой! Ты всегда напяливал на себя чужие маски, но я тебя
раскушу!
- Ладно, хватит! - вмешался Иван. - Не то я вас оставлю и пойду -
вы это толковище бестолковое на год затянете! Гуг, собери свои нервы!
- Ох, Ваня, Ваня, тебя б на мое место! - Гуг ушел во тьму и замер
там.
- Так чего тебе нужно? - грубовато спросил Говард Буковски, кося
недобрым глазом на Ивана.
- Вниз! - повторил тот свое.
- Низ - он везде, и здесь низ, и наверху - низ, смотря откуда
глядеть, - начал путать следы Крежень.
- Ты понимаешь, о чем я говорю!
- Он все понимает! - подтвердил Гуг Хлодрик.
* * *
Иннокентий Булыгин очень хорошо знал, что на Земле никто его не
ждет кроме полиции - только сунься, быстренько упекут на Гиргею, а то
и на саму Преисподнюю, гиблую планету-каторгу в созвездии Отверженных.
И потому соваться на Землю Кеше Мочиле, каторжнику и рецидивисту, было
не резон. Грезы о пляжах и загорелых блондинках при всей их
привлекательности оставались грезами. На первом же пляже его опознают,
измордуют, отволокут в ближайшую каталажку и еще до отсылки изведут
вчистую.
- Вот так, брат Хар, - жаловался Кеша оборотню, - тебе с твоей
рожей лучше на люди не показываться, а мне с моей биографией, будь она
проклята!
И все же он не собирался скитаться по угрюмым пустынным астероидам
и прятаться по заброшенным станциям, коих в Пространстве были
миллионы. Нет уж, не для того он когти рвал с Гиргеи!
Ивану Иннокентий Булыгин поверил... но не до конца.
Будет Вторжение - плевать, и не такое видывали, тогда Кеша пойдет
воевать, ему невпервой. Ну, а не будет - и то хорошо, без войны всегда
