подвернувшегося под руку биоробота. По всем правилам спешить не
следовало. Но и тянуть и без того резиновое время не стоит. Кеша не
удивился, когда в трех метрах над его головой пролетел серенький
неприметный шарик. Он даже хмыкнул недовольно - экий подозрительный
хозяин, втихаря разведку выслал. Ну да ладно, это дело хозяйское, не у
всех объятия нараспашку. Теперь отсиживаться нет смысла.
- К ноге! - приказал он послушному и необидчивому Хару. И они
побрели к даче.
Идти пришлось недолго - через полтора километра Кеша разглядел за
стволами красных сосен зеркальную сферическую стену, увенчанную шаром.
Из-за стены выглядывало несколько разнокалиберных полусфер и с десяток
тонких и толстых мачт.
- Модернист, едрена! - выругался Кеша. Если бы у него была
возможность завести дачку, он бы согласился только на бревенчатый
добрый сруб под черепичной крышей... всего остального Кеша насмотрелся
вдоволь, от всего остального Кешу уже тошнило. Но в чужой монастырь не
прутся со своим уставом.
- Ух ты, зараза! - выругался он еще раз, натолкнувшись лбом и
грудью на охранное поле. Потер ушибленную коленку. Хитрец Хар чуть
приотстал, он явно учуял поле заранее и промолчал, не предупредил.
- Куда? Зачем? К кому? - механически прозвучало от ближайшего
дерева.
Иван проинструктировал Иннокентия Булыгина, и потому ветеран и
рецидивист не растерялся.
- Ты вот чего, братец, - с вальяжностью проговорил он, - доложи-ка
хозяину своему, Анатолию Реброву, что пришел к нему в гости не хмырь
какой, а хороший человек, пришел с приветом от старого друга его и
однокашника...
- Кто с вами?
- Собака.
- Это не собака, - ответил незримый страж.
- А кто же? - искренне удивился Кеша.
- Не поддается идентификации.
- А коли не поддается, - вразумительно наставил Кеша, - пиши,
братец, как тебе старшие говорят - собака! И болтать кончай, мне к
хозяину твоему надо!
- Проходите.
Кеша протянул руку - барьера не было. Так-то лучше, а то
огородили, понимаешь, дачку, будто секретный объект или зону!
- Пошли, Хар! - Кеша пристегнул поводок к ошейнику на шее
оборотня, чтобы выглядели они оба послушными и добропорядочными. Хар в
ответ снова завилял хвостом.
Самого хозяина они нашли на лужайке возле сверкающего и
сверхмодного коттеджа. Толик Ребров висел в тренажере и упорно сучил
руками и ногами. Был он от пота почти столь же сверкающ и блестящ как
и обиталище его.
Заботится о здоровье, подумал Кеша мрачно. Когда он наблюдал
подобные занятия, всегда мучился одной мыслью - всем бы им гидрокайло
в руки, чего зрято пот проливать... нет, стоит человечишке только
попасть в те местечки, где надо кайлом махать, он сразу меняется, он
уже не желает ни ножонками сучить, ни ручонками, он хочет ничего не
делать, лежать, и чтоб никто не трогал. О-о, человеки, нет в вас ни
образа, ни подобия - одна гордыня лишь, одна суетность, и животный
страх!
- Заходите, располагайтесь, - сухо пригласил непрошенных гостей
Толик Ребров. - Мне немножко осталось.
Кеша не пошел в дом. Он уселся прямо на траву, положил рядом Хара,
погладил по лохматой спине будто заправский "друг четвероногих".
- Обождем, - выдавил он себе под нос. А хозяину крикнул: - Привет
тебе от Ванюши, кореша твоего! Помнит он про тебя. Говорил, что и ты
наверное забыть его не успел!
- Иван?
- Он самый!
- Жив еще?! - На лицо хозяина набежала тень.
- А что с ним сбудется, - будто бы удивился Кеша. - Ты не спеши,
мил человек, мы обождем, потому как разговор у нас к тебе длинный и
обстоятельный, спешить никак нельзя.
- Да все уже!
Толик вылез из тренажера, растерся старомодным махровым полотенцем
- по последним заверениям медицинских светил смывать с себя пот было
делом вредным, не для того его организм выделяет, чтобы сразу смывать.
Кеша все подмечал, но помалкивал. Любит себя хозяин, любит. А
стало быть, ответит на все вопросы, никуда не денется.
- Пойдем в дом, - бросил Толик Ребров через плечо.
Кеша встал и побрел следом, волоча за собой Хара, чуть
упирающегося, как и положено влекомой в тесноту и несвободу помещения
собаке, но не смеющей чересчур открыто выражать свое настроение.
Внутренности зеркального дворца-коттеджа были столь же
впечатляющи, что и наружности. Но Кеша не глазел по сторонам, он
уперся тяжелым взглядом в спину хозяина, оценивал его способности и
возможности.
Ребров гостей явно не боялся, даже не остерегался - да и как мог
бояться кого-то бывший десантник-смертник, не так и давно, каких-то
семь или восемь лет назад променявший боевой лучемет на канцелярскую
ручку и кресло в Управлении?! Школа давала выучку на всю жизнь.
Но у Кеши тоже была выучка. И своя школа.
- Сейчас, еще минуту, - так же через плечо бросил хозяин, - пошли
со мной, только рыбок своих покормлю и устроимся поудобнее,
побеседуем, мы гостям рады, а за Иванове здоровье выпьем малость
водочки или виски... вы что предпочитаете? Или с дорожки отдохнуть
хотите - пожалуйста, у меня есть тут три гостевых сектора по три
комнатушки, прошу!
Слово за слово они прошли в довольно-таки большой зал, выложенный
полупрозрачным гидрокафелем. "Рыбок" Кеша увидел сразу - за
толстенным, но абсолютно невидимым стеклом стенного огромного
аквариума будто висели в мрачной водяной толще две клыкастые,
шипастые, плавникастые гиргейские гадины. Чахлая шерсть на загривке у
Хара начала подниматься дыбом.
Кеша положил руку на голову оборотню.
- Тихо, тихо, - прошептал он, - это хорошие рыбки.
- Побаивается? - вежливо осведомился Толик, впервые пристально
взглянув на оборотня. - Странная порода, никогда таких не видал.
- Зангезейская борзая! - важно заявил Кеша.
- Бывали и на Зангезее, - кивнул Толик, - бывали. Да разве все
усмотришь! Погоди немного, я быстро.
Он полез по крутой лесенке наверх к подкормочному окошку-люку, под
самый потолок. Там же, у полупрозрачной стены были выдвижные сегменты.
Кеша передернулся, когда увидал сырое, окровавленное мясо, которое
хозяин всей этой роскоши хватал голой рукой и бросал кусок за куском в
люк. Нет уж, лучше собаку держать, попугая, звероноида с Гадры, даже
мегацефалла с Урага, чем этих гадин. "Это наши руки" - вспомнилось
смутно. Кеша глядел в кровавые глазища рыбин, рвущих в клочья куски
мяса, заглатывающих не только истерзанную плоть, но и мутно-кровавую
воду вокруг кусков этих, глядел и начинал все понимать: рыбины его
опознали, опознали и прощупали, и он снова как там, в свинцовой жиже
проклятой Гиргеи, в сверхплотном ее ядре. Не может быть, это же бред,
непостижимость! Может, все может быть. На лбу у Кеши выступила
холодная испарина.
Они его мгновенно прощупали, даже не отвлекаясь от своего
кровавого пиршества ни на секунду. Прощупали... и дали отбой. Они
поняли, нет, они узнали, что он был там, был отпущен, был... нет, Кеша
совсем запутался, ничего они не узнали, они лишь датчики, щупальца -
они все передали и тут же, мгновенно, без малейшего промедления
получили ответ... ОТТУДА! С ума сойти! Гиргея у черта на рогах, на
краю света! Значит, для них нет расстояний? А что ж тут такого,
конечно, нет - ведь они говорили правду, они всемогущи! А этот тип
держит своих "рыбок", кормит их, развлекается... Он ничего не знает
про них. Не знает? Кеша встряхнул головой. Нельзя терять над собою
контроль. Там, на Гиргее, прорываясь вглубь и потом, вырываясь из
каторжного ада, он прошел еще два смертных барьера - неужели пора к
ним, к довзрывникам? Нет, они дали ему больший срок! Это все нервы,
поганые, издерганные войнами и каторгами нервы!
- Красавицы! - сказал он громко.
- В этом надо знать толк! - довольно откликнулся из-под сводов
польщенный хозяин. И как-то странно улыбнулся.
Он знает, он все знает - молнией обожгло Кешу изнутри. Он не
просто знает, он специально привел их сюда. Привел на опознание. Как
Иван не догадался тогда?
Кеша одернул себя - ну как мог Иван догадаться, глупости, это
сейчас они поумнели, а тогда - тогда все виделось совсем в ином свете,
в розовато-голубоватом эдаком мареве. А ведь у этого лысеющего Толика
и в служебном кабинете есть такой же, чуть поменее, аквариумишка, и
такие же рыбки. А сколько народу проходит через его кабинет?! Да
почитай, вся засекреченная спецназовская десантная братия. Вот так-то,
ребятки дорогие и бесстрашные, на каждого из вас уже досье имеется,
вот так! Правда, довзрывники ни во что не вмешиваются. Правда? Да, это
так, но если верить коротышке Цаю, они кое с кем охотно делятся
добытой информацией?! Плевать! Надо дело делать, пусть Иван с Гугом
головы ломают, его дело другое. Кеша шустрой метлой вымел из себя все
мысли и сомнения.
- Хорошо кушают, с аппетитом! - добавил он и снова погладил
оборотня Хара по голове, потрепал длинное ухо. - Много сжирают,
небось, не напасешься.
Толик Ребров утробно и самодовольно рассмеялся.
- У меня тут рядышком собственная ферма - только оленина, только
чистое, здоровое мясцо, - поведал он, - хватает, еще и остается
немного! - Он сполоснул руки прямо в воде, просунув их в люк. Похлопал
себя по мокрой волосатой груди, стал медленно и как-то основательно
спускаться вниз. А когда спустился, сказал: - Ну, а теперь прошу в
гостиную!
Кеша обернулся напоследок. И в упор встретил страшный, кровавый
взгляд одной из гиргейских гадин.
И было в этом взгляде напоминание.
* * *
Арман никак не мог вспомнить, о чем же вопил во всю мощь своих
пропитых легких Хук Образина, когда его тащили вон со станции. Он
что-то орал, это точно, просил чего-то кому-то передать... да с эдакой
похмелюги разве вспомнить!
- Ты за слово уцепись и разматывай дальше, - учил его Дил,
утонувший в огромном черном кресле, которое вмонтировали в рубку бота
по его спецзаказу. - Вспомни хотя бы одно - и тяни за кончик!
- Не вспоминается! - огрызнулся Арман. Все у него перед глазами
мельтешило и прыгало - весело пить, да невесело выходить из запоя. -
Мозги высохли, труба мне, на этот раз не выдюжу, помру!
- Авось не помрешь, - беспечно вставил Дил. Он правил к Земле. Но
где там разыскивать пропойцу Хука, Земля большая! На всякий случай он
спросил: - А какой у него внутренний код?
Арман только рукой махнул.
- Образина свой датчик еще три года назад какому-то залетному
прощелыге отдал за два пузыря, - промямлил он.
- Какие еще пузыри? - не понял Дил.
- Спирта! Технического спирта, - пояснил Арман.
- Ну и чего делать?
- Да на хрена он тебе сдался! - Арман сидел прямо на полу и мелко
трясся. По опыту он знал - мучиться еще не меньше недели.
- Нужен, Крузя, - уныло пробормотал Неунывающий Дил.
Оба знали, что Хук Образина давным-давно, когда еще не был ни
Образиной, ни алкоголиком, родился в предместьях Берлина, где-то возле
Потсдама. Но Потсдам сейчас закрытая зона, там сплошные музеи, и
народишко европейский туда не пускают, опасаются - что может понимать
быдло, двадцать поколений которого воспитано на дешевом роке и
однообразной рекламе, в художественных ценностях, в сокровищах духа?
Ничего!
И потому Дил был согласен, правильно делают, что европейскому, а
зждно с ним и всему прочему быдлу туда вход закрыт. Искать Хука там
бесполезно, можно и не соваться даже. А куда соваться?
- У него была жена? - спросил Дил.
- Нет.
- Ну, а вообще, хоть какая-нибудь женщина?
- Была одна шлюха. Хук пару раз говорил чего-то. - Арман-Жофруа
