Гуг похлопал его по спине своей черной широкой лапой с шестью золотыми
перстнями на пальцах.
- Ты живучий, Ваня!
- Живучий, - согласился Иван.
Он смотрел на рыдающего Гута. И понимал его. Дважды попасть в такие
истории и не сломаться не каждый сможет.
Гуг не сломается, Иван знал. Он будет долго беситься. Но он перебесится.
- Я не Бил Аскин, Гуг, - сказал он раздельно, внятно.- Ты зря махал
кулаками. Ребята были обречены. Я спас вас четверых... пускай троих. Без
меня вы не выбрались бы с каторги никогда!
Сквозь рыдания Гуг просипел:
- Крежень готовил операцию. У него был целый план! И мы не последние
дураки там! - судороги перехватывали его горло, он сипел отрывисто, с
всхлипами.
- Дураки, Гуг! Самые настоящие дураки! - не давал ему пощады Иван.- Вы
законченные и обреченные дураки!
- Ладно! - зжрал вдруг седой великан. - Хрен с тобой - дураки! Но тогда
мне надо было сдохнуть там, на Гиргее, вместе с корешами! А ты сделал из
меня последнюю суку! Я никогда не был дерьмом, Ваня! А ты меня превратил в
дерьмо!
- Заткнись! - выкрикнула Таёка. У нее у самой по крутой скуле текла
алмазная, сверкающая слезинка. Забившиеся в угол кони глядели на людей с
опаской, вздрагивали, поводили боками.
- Сдохнуть просто, Гуг! Я бы мог сто раз сдохнуть, - так же тихо и четко
долбил свое Иван, - но мне надо было тащить свой крест. И я не сдыхал, я
его тащил, понял! А теперь мне ноша не по плечу. Я тащу не только свой
крест. И мне нужна помощь, понял?! Вот поэтому я и не дал тебе сдохнуть. И
не дам! Не дождешься!
- Он правду говорит, - вставил посерьезневший Дил Бронкс.
- Плевать мне на его правду! Я не верю в это дурацкое вторжение! -
закричал Гуг Хлодрик, не вставая с колен. - Не верю! Он сам спятил - и
хочет, чтоб другие спятили, чтоб поддакивали ему! На вот, выкуси! Я возьму
на абордаж первую же капсулу и вернусь на Гиргею, понял?! Я буду мстить за
ребят!
Иван усмехнулся, покачал головой.
- Ты будешь мстить за них здесь, на Земле! - процедил он.
- Здесь не Земля, - поправила его серьезная и правильная Таёка.
- Земля везде, где есть люди, - ответил ей Иван мягко, даже нежно. И
снова уставился на изнемогшего викинга, сменил тон: - Крежень твой подлец и
подонок! - сказал он.
- Чего?! - взревел Гуг.- Ты моих парней порочить?! И здесь тоже?!
Он бросился на Ивана. И тут же повалился на сено, сраженный молниеносным
ударом. Иван потирал кулак и смотрел, как Гуг поднимается.
- Крежень твой хотел убить меня, понял?!
- Не верю!
Гуг мотал головой - у него явно все помутилось в мозгу. Дил понял это
первым, он подбежал, подхватил его, подвел к стене и усадил тихонько,
словно боясь, что Гуг рассыпется на куски.
В это время дубовая дверь от удара чуть не влетела внутрь конюшни, она
задрожала толстенной басовой струной. Все оглянулись на нее. И увидели
Иннокентия Булыгина.
Кеша стоял подбоченясь. Но лицо у него было виноватое.
- Иван, ты прости, - начал он, сбиваясь и запинаясь, тяжело дыша и
бледнея, - мне там на вылете, возле этой Гиргеи драной с твоей капсулы
левый рог сбили. Прямое попадание!
- Это ты вон у кого прощения проси, - Иван как ни в чем не бывало кивнул
на Дила Бронкса, - он хозяин!
Кеша посмотрел на хозяина словно на пустое место и снова обратился к
Ивану.
- Я понимаю, эта машина бешеные бабки стоит. Но так получилось. Ежели
смогу, расплачусь потом. А нет, - он склонил голову, - вот башка - руби!
Гуг Хлодрик встал и побрел, пошатываясь и оступаясь, к другу-каторжнику.
- Кешенька, выполз из ада? - завел он по-бабьи, жалобно и с надрывом. -
Чего это ты двоишься у меня в глазах, Кеша?!
Прямо за Иннокентием Булыгиным стояло какое-то гадкое чучело,
полупрозрачное и пучеглазое. Стояло чучело очень тихо и скромно, поначалу
на него и внимания не обратили.
- Кто такой? - вскрикнул Дил. - Откуда?!
- Я их есть пропускаль! - пояснил вернувшийся Серж. - Капсул есть наш,
код есть наш! Капут нельзя!
Дил махнул рукой. Он давно собирался выгнать бестолкового Сержа. Но не
мог - все-таки друг, свой брат-десантник, это как из сердца клок выдрать.
- Его зовут Хар, - представил чучело Кеша. - Он нормальный малый. Если бы
не он, капсуле труба. И нам труба! У него чутье зверское, он учуял боевой
прозрачник на две секунды раньше, чем капсульные мозги, ясно?! Секунду еще
я соображал! Мы их опередили на одну секунду. Но рог, Иван, сшибли!
То, что Кеша упорно называл рогом, было шестиосной выносной мачтой, на
которой крепилось две дюжины боевых ракет с рассыпающимися боеголовками и
два периферийных щупа.
- Да чего ты заладил, рог да рог! - возмутился Дил, он не любил, когда в
нем начинали подозревать мелочного человека. - Новый наставим. А вот эта
образина мне совсем не нравится. Она хоть понимает по-человечески?!
- Она понимает, - покладисто, с каркающим акцентом ответил оборотень Хар.
Дил недовольно крякнул и потер свой опухший нос. Таёка поглядела на него
сердито и нахмурилась, она не любила нетактичности, особенно в отношении
гостей и незнакомцев.
- Ну дай же я тебя обниму! - Гуг наконец добрался до Кеши, сграбастал
его, навалился, подмял и уронил, рухнув сверху. Гуг был в полуобморочном
состоянии. И не мудрено, другого после прямого Иванова удара вообще бы уже
не было на этом свете.
Кеша не обиделся. Он выбрался из-под вожака, поднял его, пошатываясь и
дрожа от напряжения.
- Пойдемте в зал! - опомнился вдруг Дил. - Ну что мы в конюшне, как
варвары какие-то! Прошу, гости дорогие и друзья званые! - Потом он взглянул
на черного, ободранного Кешу, на грязные разводы у него под запавшими
глазами и запричитал: - Но сначала в баньку, сначала в баньку! С дорожки в
баньку полагается!
БЕЗДНА
Иван пнул дубовую дверь, и та чуть не сшибла с ног какого-то облезлого
забулдыгу в черной майке с двумя черепами. Забулдыга выхватил из-за
голенища красного сапога огромный зазубренный тесак и исподлобья вызверился
на вошедшего..
- Не сердись, приятель, - дружелюбно бросил Иван.
И добавил уже через плечо, проходя внутрь кабака: - С меня причитается.
Он прошел к драной стойке, заказал у жирного малайца-бармена банку чистой
воды и полстакана гремучего пойла под красивым названием "ти-рекс". Пойло
двинул по стойке обалдевшему от неожиданности забулдыге.
Банку открыл, но пить воду не стал, только смочил платок и обтер им
потное, запыленное лицо. Он страшно устал за последние три дня, он так не
уставал ни на Гиргее, ни в Пристанище. Последний раз он бывал в Новом Свете
двенадцать лет назад - три или четыре приема, полеты над городом, попойка
на крыше четырехсотэтажного небоскреба, липкие голые девицы в сиреневых и
розовых цепочках вместо одежды, два контракта и нудное утро со старым
приятелем с Галарога- Юджином Скотчем по прозвищу Мотылек. Вот и все
воспоминания. Юджин советовал ему не задерживаться в Америке. Иван и без
его советов спешил - до старта надо было повидаться кое с кем из России,
сдать отчеты и просить, просить, просить о полном отпуске. Как давно это
было! Теперь он видел Новый Свет не сверху. Теперь он бродил по земле и
мысленно материл Гуга-Игунфельда Хлодрика Буйного, втравившего его в долгую
историю и заставляющего разматывать какую-то нелепую нить вместо того,
чтобы заниматься делом. Проклятый Лос-Анджелес!
- Ну что, приятель, - он обернулся к забулдыге, подмигнул ему. - В
расчете?
Забулдыга со второго захода выглушил свой "тирекс", постоял, помолчал и
рухнул на пол. Дьявольское пойло сбивало с ног и не таких парней.
- В расчете, - глубокомысленно ответил сам себе Иван.
Шестилапый биороб сноровисто выскочил из темного угла притона, подбежал к
лежащему, ухватил гибким носовым щупальцем за ногу в красном сапоге и
утащил забулдыгу под свист и завывание сидящей у столиков пьяни. Но
свистели не все. Трое трясущихся алкашей, поднявшихся из-за бокового
овального стйла, помалкивали. Средний, которого тащили двое крайних, вообще
свесил голову. Допился, подумал Иван. Но тут же понял, что ошибся - из
брюха у среднего торчала рукоять кривого зангезейского кинжала. Иван хорошо
знал эти кинжалы, под лопаткой у него был старый, побелевший от времени
шрам - памятка о Зангезее, планете, на которой землянам делать нечего.
Ивану было плевать на эту мразь, пусть вытворяют что хотят, ради таких он
не шевельнул бы и пальцем, пускай горят в будущей геене огненной. Но на
Земле жили и другие. Потому-то Иван искал Гуга.
- Шел бы ты в другое место, - неожиданно просипел малаец. Судя по этому
сипу бармен был сифилитиком с большим стажем. - У нас не любят чужих!
Бармен все время перемигивался с двумя багроволицыми мордоворотами,
торчавшими у боковой стойки.
Иван видел это, он знал, чем заканчиваются такие перемигивания. Но ему
очень не хотелось привлекать внимания к своей скромной персоне. Ему
хотелось одного - поскорее убраться из этого гадюшника. Он никак не мог
избавиться от ощущения грязи на своей коже, это было очень неприятно.
Сколько раз он тонул в болотах чужих жутких планет, пробирался к цели в
подземных коммуникациях древних городов, залитых нечистотами, забитых
трупами, падалью, он брел к Первозургу в омерзительнейшей жиже из живых
червей и змей в Чертогах планеты Навей... но у него никогда не было столь
сильного ощущения грязи, налипшей на кожу, въевшейся в ее поры. Проклятый
Новый Свет! Где же этот негодяй Гуг!
- Ты зря меня не слушаешь, - просипел малаец.
Мордовороты медленно, еле передвигая слоновьими ногами, сопя и корча
дикие рожи, шли к стойке, к Ивану.
Они были неостановимы словно бронеходы. А это означало одно - придется их
бить, сильно бить, возможно и смертным боем.
Иван тяжело выдохнул. И подумал, что по чести и совести надо бить Гуга
Хлодрика, старого обманщика. Но где его теперь разыщешь?!
Он не поворачивался к мордоворотам. Пусть начнут они. А там видно будет.
Но злодейка-судьба распорядилась иначе.
Огромная черная тень сиганула из мрака, заслонила Ивана от мордоворотов.
Драки не получилось. Лишь два тяжких и гулких удара разорвали напряженную
тишину.
Иван резко обернулся. Он был в страшном раздражении. Он не мог понять
этих безумных нравов. Надо уходить отсюда, бежать! Гнусный мир!
- Ну чего ты, Ванюша! - принялся оправдываться Гуг. - Из-за пяти минут
столько нервов?! Тебе надо в психушку!
Иван молча поглядел на мордоворотов - оба лежали под ногами у Гуга
Хлодрика Буйного, бывшего десантника-смертника, пропойцы, бузотера, вожака
банды, славившейся своей лихостью и дерзостью, беглого каторжника,
первейшего кулачного бойца и человека тончайшей души. У обоих были напрочь
перешиблены шейные позвонки. У обоих уже стекленели выпученные от
неожиданности глаза. Под обоими расползались темные лужи... но не крови,
совсем другого.
- Ты из-за них, что ли?! - недоверчиво покосился на дело рук своих седой
викинг. - Ваня, я тебя сам сведу к психиатру. Пошли! Это дерьмо сейчас
уберут! - Он удостоил презрительным мимолетным взором малайца-сифилитика,
сказал чуть слышно, кривя губу: - Ну-у, ты еще не понял, обезьяна?!
Малаец пропал за стойкой. Но из мрака тут же выскочил давешний биороб и
поочереди уволок мордоворотов.
Тащил он их с явной натугой, было видно, что жмот-малаец держал слугу на
скудном пайке.
- Куда он их? - поинтересовался отошедший от раздражения Иван.
- В утилизатор, куда еще, - ответил Гуг с интонациями, будто в сотый раз
растолковывал простейший урок придурошному ученику.
- И забулдыгу тоже?
- Какого еще забулдыгу? - не понял Гуг.
- В красных сапогах. Налился, упал тут под стойкой, а этот гаденыш его
уволок, - подробно рассказал Иван.
- А-а, - протянул Гуг, - вон оно в чем дело. Нет, забулдыг вышвыривают
вверх, наружу, в подъемник - и на свежий воздух возле какой-нибудь вшивой
помойки, чтоб прочухались. Хотя, Ваня, сейчас весь Лос-Анджелес - одна
большая и поганая помойка, вот чего я тебе доложу
