закоулка через копию окна копии чужой квартиры.
- Я не согласен. Я отказываюсь участвовать в вашей авантюре. Я хочу
жить.
Саваоф ничуть не удивился:
- Илья Евгеньевич, ваша реакция мне понятна. Успокойтесь. Я повторяю, у
вас нет выбора. Если вы сейчас не согласитесь, я буду вести переговоры с
вашей следующей репликой. Не согласится она - со следующей. И так до тех
пор, пока не возобладает благоразумие. Какая вам разница: умереть, чтобы
дать жизнь исполнителю великой миссии или всего лишь новому участнику
переговоров?
- Тогда я сейчас наброшусь на вас и задушу. А потом буду жить в вашем
замке припеваючи. Двери, которые вы позапирали, взломаю.
Саваоф оказался веселым человеком. Он дребезжал, попискивал и вытирал
слезы с дряблых щек до тех пор, пока я не понял, что сморозил очередную
глупость. Тогда я изменил тактику. В самом деле, выхода у меня нет. Но моя
реплика отомстит этому гаду по полной программе. Поселится в земном теле, а
ничего предпринимать ровным счетом не будет. Доживет в свое удовольствие до
две тысячи восьмого, а там амба. Но и ему, гаду, тоже конец придет.
- И этот план вам тоже не удастся, Илья Евгеньевич, - сказал Саваоф,
прервав смех, но все еще улыбаясь. - Континуум разрушится, как только вы
по-настоящему решите ничего не предпринимать, так что до две тысячи
восьмого вам в свое удовольствие не дожить. - Он стер улыбку с лица. - Но
дело не в этом. Я хотел бы, чтобы вы отбросили эмоции и личные проблемы.
Вы ведь все равно уже умерли и больше не принадлежите себе. Но все еще в
ваших силах сделать дело, важное и нужное другим, живущим. Поверьте, никому
во Вселенной никогда не предоставлялось подобной возможности. Вы будете
уважать себя, и я буду уважать вас - это и станет вашим вознаграждением.
Выше его ничего нет. Подумайте о людях, живущих на вашей Земле. О детях, о
женщинах. Без вашей помощи они обречены на мучительную смерть в ядерной
войне. А существа других цивилизаций? Они даже не узнают, что когда-то
жили. Вспомните звездное небо. Миры, удаленные от вашей Земли на
бесконечные расстояния, светили вам, чтобы вселить уверенность в
бесконечности жизни. И что же, все зря? А миллиарды лет развития Вселенной
до вас, а миллиарды лет после - это тоже зря? Пожалуйста, Илья Евгеньевич,
справьтесь. Я уверен, вы сможете.
- Какова вероятность того, что мне не удастся решить вашу проблему?
- Не мою, а нашу с вами проблему. Вероятность неудачи очень высока.
Выше, чем вероятность удачи. Но ведь человек - не статистическая функция.
Забудьте о вероятностях. Просто тщательно обдумывайте каждый шаг, а обдумав
- действуйте. Вы способны выполнить свою миссию, помните об этом.
- Я хочу выпить.
- Вот это другой разговор, узнаю вас. Кстати, пришло время поужинать.
Как насчет меню от "Максима"?
- Валяйте. Только водки побольше.
Говорить стало больше не о чем. Мне оказалось наплевать на яства, опять
появившиеся на столе невесть откуда. Не чувствуя вкуса еды, я молча
наливался водкой под ничего не означавшим взглядом Саваофа. Он не
препятствовал. Где-то после третьей или четвертой я вспомнил, что не
спросил у Бога о сроке переселения на Землю. Наверное, требовался еще
какой-то дополнительный инструктаж, раз он позволил мне сейчас напиться. Не
пошлет же он реплику с таким жутким шлейфом выполнять ювелирную работу по
спасению Вселенной. Завтра просплюсь, наглотаюсь таблеток, и с больной
головой придется опять выслушивать наставления.
А ведь он так, собака, и не рассказал, каким образом вляпался в эту
историю. Почему это у всех нормальных цивилизаций природных ресурсов
оказалось достаточно, чтобы выйти в космос, а мы застряли в своей грязи? Ну
что же мне так не везет! Мало того, что родился в самой бестолковой стране,
так еще и цивилизация оказалась самой бестолковой. А ведь всю жизнь
считался отличником и золотым медалистом. Завтра спрошу у Него обязательно.
А пока проглочу еще вот эту слоеную корзиночку с жареными улитками, кажись,
и вот эту рюмочку...
До постели, похоже, тащил меня Саваоф. Я мешком висел на его старческих
костистых плечах, нес какую-то околесицу и размазывал по пьяной роже слезы
и слюни. Видавший виды старинный замок вряд ли привык к подобным сценам.
Наверное, Саваоф сгрузил меня в спальне, как дрова, и, может быть, даже
раздел, но этого я не помню.
Глава 8. Она идет по жизни смеясь
- Моя любовь, несу кофе. Ты не забыла, что тебе сегодня пораньше? -
услышал я сквозь сон мужской голос. Голос был исполнен нежности и явно
обращен в мою сторону. Мужчина, похоже, даже чуть-чуть переигрывал, но это,
наверное, часть ритуала.
Сон отлетел мгновенно, но я не пошевелился. Лежа с закрытыми глазами,
внутренне похолодев, я пытался представить себе ситуацию, в которой мог бы
услышать подобные слова. Первое пришедшее в голову объяснение я тут же
отмел. Во-первых, чтобы опуститься до связи с мужиком, мне потребовалось бы
выпить значительно больше смертельной дозы. Во - вторых, сказано: "ты не
забыла", то есть обращались к женщине. Значит, видимо, где-то рядом должна
находиться женщина, которой этот тип и принес кофе, и которая сегодня
куда-то спешит. Но при таком раскладе выходит, что я с ней сплю, и, значит,
ситуация не менее странная. У нас что, шведская семья?
Наконец, возможен вариант, что я приехал, например, в командировку, и
живу у каких-нибудь друзей в однокомнатной квартире на раскладушке. Я,
правда, не помню, чтобы куда-то собирался, но зато прекрасно помню, что
вчера очень прилично принял. Наверное, мы с этим мужиком отмечали мой
приезд. Вот это уже похоже на правду. Осталось только вспомнить, в каком я
городе и как зовут его и ее, а то может получиться неудобно. Подумают еще,
что с тех пор, как мы виделись в последний раз, я спился, и без опохмела
теряю разум.
И тут я ощутил на своих губах поцелуй. Утренний такой поцелуй, без
страсти, но с любовью. И колючий, потому что целовавшие меня губы оказались
обрамлены усами и бородой. Ужасно! Я готов был шарахнуться, пугая этого
идиота и вышибая из его рук блюдце с чашкой, но в это мгновение новое,
никогда прежде не испытанное ощущение вкатилось в меня мягкой волной...
...Захотелось потянуться, и я потянулась сладко, до звона в ушах, до
легкого головокружения. Я услышала утренний птичий щебет, почувствовала
тепло летнего солнца и запах крепкого кофе. И открыла глаза. Макс, как это
повелось у нас давным-давно, стоял возле кровати с чашкой в руках и ждал
моего пробуждения. Я ощутила себя молодой и свежей. Сквозь распахнутую
дверь с лоджии веял, чуть шевеля тюль, слабый прохладный ветерок. Верхушки
окружавших дом берез поблескивали трепещущей листвой. Горячий квадрат
солнечного света лежал на моем голом животе и бедрах, бессовестно освещая в
том числе и треугольник жестких волосиков. Макс, оказывается, стащил с меня
простыню. Если в девятиэтажке напротив какой-нибудь мужик сейчас смотрит в
окно, он, без сомнения, получает большое удовольствие.
Я потянулась еще раз и неторопливо повернулась на бок, спиной к лоджии.
Пусть смотрит, но надо же, в конце концов, и границы приличия знать!
Утреннее солнце теперь грело мои ягодицы, и, отраженное ими, наверное,
подсветило розовым серую стену девитиэтажки.
- Моя любовь, ты проспишь все на свете. Уже звонил референт Соболева,
просил напомнить, чтобы ты к десяти была в офисе. Вещи я уложил, а с
документами сама разбирайся.
Этот бородатый субъект - мой муж Макс. Он считает себя писателем. Еще
он считает, что я личный переводчик у Соболева, президента аэрокосмической
компании. В обоих случаях он сильно ошибается. Макс пишет то, что интересно
только ему одному, а Соболев больше нуждается в моих, как это называется,
эскорт-услугах, поскольку сам вполне прилично владеет английским. Я кормлю
Макса и обеспечиваю его средствами на покупку компьютеров, с помощью
которых он творит свои эпохалки. За это он платит мне собачьей преданностью
и не суется в мои дела. Женщина - слабое существо, ей всегда требуется
любовь и поддержка. Когда мне нужна любовь, я ласково, по-матерински, целую
Макса перед сном, и мы засыпаем, чтобы утром он разбудил меня с чашкой кофе
в руках. А когда мне нужна поддержка, я уезжаю с Соболевым в командировку,
и в перерывах между деловыми встречами применяю на нем свои
профессиональные навыки в снимаемых им пятизвездочных апартаментах. Очень
удобно и для всех безопасно, даже презервативы не нужны. Куда безопаснее,
чем раньше, когда Макс служил инженеришкой в той же аэрокосмической
компании, тогда еще бывшей НИИ дальней транспортировки, а Соболев торговал
бензином, ни уха, ни рыла не смыслил в ракетах и понятия не имел обо мне. А
я, выпускница МГИМО с красным дипломом, пахала в эскорт-агентстве и видала
по десятку таких соболевых в месяц. Хотя, по большому счету, с тех пор мало
что изменилось. Я зарабатываю на жизнь все тем же способом и так же, как и
тогда, кормлю Макса. Да и он все так же несет свой бесполезный бред, только
уже не в области неракетных средств доставки, а закопался где-то в фэнтэзи,
мечом и магией выжигает зло на чужих планетах. Окончательно свихнулся,
короче.
"Ну и сволочь же ты, Саваоф Ильич," - думал я спустя некоторое время,
разглядывая в быстро туманящемся зеркале свое крепкое, как свежий огурчик,
загорелое женское тело, обливаемое струями прохладной душевой воды. Вода
стекала в ложбинку между стоящими торчком грудями, струйками срывалась с
сосков, пробегала по животу, щекотала между ног. Хоть бы предупредил,
какого носителя ты мне выбрал. Я же мужик, в конце концов, у меня
нормальная реакция на красивую женщину. А тут оказывается, что эта женщина
- я сам. И что теперь делать? И что дальше? Сегодня улетаю в Лондон вместе
с Соболевым. А он там первым делом потащит в постель. У него всегда так -
как куда-нибудь приезжаем, так сначала в постель, а потом уже по делам.
Катька, жена его, вроде ж классная девка, ничуть не хуже меня, а он как
голодный все время ходит. И я, мужик, будучи женщиной, буду вынужден черт
знает чем заниматься с этим секс-автоматом?
Размышляя так, я между тем привычно выполнял сложную ежеутреннюю
процедуру. Где надо - подбрил, кое-что повыщипал. Оказалось не так уж и
больно. А я-то все время удивлялся, как это мои подружки терпят подобные
пытки. Наверное, женщины не так чувствительны к боли, как мы. Долго возился
с прической и макияжем, - не потому, что в этом что-то для меня новое,
просто сегодня требовалось выглядеть на шесть баллов. С трудом преодолел
позыв многолетнего рефлекса поскоблить подбородок максовым станком. Лишний
раз, просто из любопытства, присел на унитаз - очень уж необычным оказалось
ощущение. И только в конце, накрашенный и напудренный, натертый кремами и
побрызганный дезодорантами, туалетными водами и лаками, надел кружевное
белье. Не хотелось затягивать свои подпрыгивающие прелести в тесный
бюстгальтер, но время поджимало.
Выйдя из ванной, я обнаружила дома полный порядок и уют - постель в
комнате убрана, Макс стучит по клавишам компьютера, на кухне бубнит
телевизор и пищит микроволновка. Как была, в трусиках и бюстгальтере, под
аккомпанемент НТВ-шных новостей быстро проглотила приготовленный Максом
завтрак и побежала одеваться.
- Максик, никуда вечером не отлучайся, как прилечу - сразу позвоню из
гостиницы, - инструктировала я его, натягивая дорожный костюм. Узкая синяя
