после того, как город отошёл Академии Высокого Волшебства.
А потом всё устроится самым наилучшим образом.
Он, конечно, догадывался, что донесение Парри будет внимательнейшим
образом изучено. Но, разумеется, он не мог слышать тех слов, что звучали в
торжественном и несколько мрачноватом зале Конклава Академии.
- Я теряюсь в догадках, милорды. Мы засекли мощный всплеск, мощное
возмущение Силы, но не можем пока связать или хоть как-то проассоциировать
это с тем или иным действующим началом, с тем или иным артефактом,
сообществом колдунов или магическим орденом. Вы что-то хотите сказать,
мастер Нэами?
- Да, милорд ректор. Милорды, почему здесь столь упорно отвергается
мысль о том, что мы столкнулись наконец с пробудившимся Храмом? Почему мы
ищем столь экзотические объяснения - мэтр Фалеа с кафедры Иномирья, как
известно, предположил, что Академия имеет дело с пришельцем из иного мира,
- и отвергаем простые, куда более вероятные объяснения? Разве тот же мэтр
Фалеа - да и вы, милорд Эсона, - разве вы не доказали изолированность,
магическую замкнутость нашего мира, нашей реальности?..
- Милорд ректор, разрешите мне!..
- Прошу вас, милорд Эсона.
- Мастер Нэами, милорды деканы, мой факультет Мегамира, как известно,
давно разрабатывал сугубо условную модель множественности магических
реальностей. Как известно, мэтр Фалеа сделал предположение, что
появившийся на Северном Клыке человек каким-то образом преодолел порог...
- Который, как известно, носит имя Эсона - Фалеа, милорд декан...
- Благодарю вас, милорд ректор... Каким-то образом преодолел порог,
сам будучи Извне. Вы хорошо понимаете, милорды, весь глобальный характер
такого открытия, если только это будет подтверждено. Несмотря на то что
имеющиеся данные в корне противоречат всем нашим расчётам и теориям, я бы
всё-таки не стал сбрасывать со счетов это предположение, сколь бы
невероятным оно вам ни казалось.
- Но почему?! Только оттого, что мы пока не нашли источника в пределах
нашею мира?!
- Да, милорд Нэами. До тех пор, пока источник не найден, я предлагаю
придерживаться этой точки зрения. Она слаба, она уязвима для критики -
однако ничего лучшего пока не предложено. В этой связи я думаю, что
наилучшим способом было б принять данного субъекта к нам в Академию,
выяснить его силы и способности... негласными мерами, разумеется.
- Милорд ректор!
- Прошу, вам слово, милорд Кевиа.
- Мне кажется, надо запросить хронистов. Кафедра архивистики, если мне
не изменяет память, хвасталась, что способна найти прецедент к любому
событию, и, мне кажется, сейчас самое время им показать, на что они
способны. Особое внимание, я считаю, следует уделить пророчествам
Властелина...
-Тише, тише, милорды! У нас как-никак Конклав, а не рыбный базар!..
Милорд Кевиа, вы считаете...
- Простите, что перебиваю, милорд ректор, но, мне кажется,
обстоятельства появления этого существа заставляют вспомнить самые древние
Анналы Тьмы. Да, да, милорды, я понимаю, почему вы молчите. Это именно то,
существование чего мы дружно отрицали вслух, а про себя думали - хорошо бы
это случилось не при нас. Так вот, мне кажется, пора посмотреть правде в
глаза. Тьма проснулась и идёт на нас.
ГЛАВА 1
АКАДЕМИЯ ВЫСОКОГО ВОЛШЕБСТВА
Если пройти насквозь всю славную Империю Эбин, оставить по левую руку
невысокие, заросшие непроходимыми вечнозелёными лесами Козьи горы и
миновать мелкие герцогства Изгиба, их благодатные оливковые рощи,
ухоженные поля, лишь изредка перемежающиеся прозрачными кипарисовыми
рощами, то по истечении шести дней пути от южной имперской границы, когда
дорога сменит направление с полуденного на закатное, взору странника
явится преудивительное зрелище.
С севера на юг, пересекая узкий здесь полуостров, тянется полоса
высаженных в строгом порядке эвкалиптов. Громадным деревьям уже минуло
никак не меньше тысячи лет, однако старости они не подвластны, их ветви с
годами лишь поднимаются еще выше к жаркому в этих краях солнцу. Но не эта
полоса деревьев заставит странника, кем бы он ни был - грубым наёмником,
набожным монахом, многоумным книжником или утончённым аристократом, -
замереть от изумления и восторга, смешанного с некоторым страхом.
Сразу же за живой эвкалиптовой стеной поднимается другая, в десять
человеческих ростов, стена, сотканная из разноцветного, искристого,
прозрачного пламени, многоликого, постоянно меняющего и цвета и формы,
оборачивающегося то хлопьями пышащих жаром снежинок, то упругими слитными
вихрями, то сполохами алых пятен на голубом фоне, то россыпью полевых
цветов или же иным узором, какой благо угодно будет принять этой
магической преграде. Собственно, никакого вреда никому это пламя не
принесло - единственная дорога, что вела к Академии, проходила через
исполинские, пламенем же и образованные арчатые ворота, и любой мог пройти
невозбранно, лишь уплатив небольшую пошлину за право глазеть на имевшиеся
тут в изобилии чудеса, - однако за долгие века отчего-то никто не
осмелился пройти сквозь это пламя, несмотря на то что, если даже сунуть в
него пук соломы, он ни за что не вспыхнет, скорее отвалится держащая его
рука,
Если же чинно-благородно направиться во владения чародеев открытым для
всех путём, то, внеся свою пеню серебром, путник меньше чем за день
добрался бы до того самого знаменитого Ордоса, города магов и волшебников,
замершего на самом краю полуострова, на его крайней западной точке, на
врезавшемся в пенное тело Моря Надежд чёрном каменном клинке коренной
матёрой скалы, неведомо какими силами подъятой из недр в забытые времена
самым первым Магом, да, да, именно тем, чьё имя запрещено поминать всуе.
Он один тогда принял благословение от Спасителя, склонился перед ним и
признал его Божественность. Почему и выжил, в то время как остальных,
безбожных волхователей и чаровниц, Спаситель навеки проклял, плюнув под
нечестивые ноги их, не достойные даже касаться плоти матери-Земли. И после
того проклятия безбожных и не стало - хотя все последующие поколения магов
слыли вольнодумцами, чуть ли не еретиками; теократы Аркина, земли, где
очеловечился Спаситель и где с того времени Его именем правили Архипрелаты
- теократы Аркина и Святая Инквизиция, давно уже точили на магов зубы, но
сделать ничего не могли: без магов и чародеев человек едва ли смог бы
выжить в том негостеприимном мире, куда Спасителю угодно было поместить
возлюбленных
чад своих, дабы они раскаялись в первородном грехе пращуров. Когда же
все, все как один раскаются и отрекутся от зла Б сердцах своих, обещал
Спаситель явиться вновь и забрать своих детей а иной, куда более
благостный мир, где они и будут пребывать вечно, не зная ни трудов, ни
болезней, ни смерти.
Город Ордос воздвигся на голой скале, так что первопоселенцам
приходилось даже воду таскать на собственных спинах из расположенных
далеко внизу источников; однако потом за дело взялась магия, и всё вокруг
изменилось - как и положено, по волшебству. Из чёрной непроницаемой скалы
забили ключи, на бесплодных камнях расцвели невиданные деревья, вознеслись
прихотливые особняки и башенки, зазеленели парки; однако в самом центре
Ордоса его хозяева оставили широкую площадь. Здесь, не тронутая ни
заступами строителей, ни посохом волшебника, по-прежнему гордо и угрюмо
чернела та самая изначальная плоть скалы, на которой и воздвигся в своё
время город, чёрная плоть, почти повсеместно исчезнувшая под зеленью
садов, изящными мозаиками мраморных мостовых и, разумеется, роскошными
дворцами.
Чёрный цвет древней скалы, помимо прочего, служил и вечным
напоминанием молодым ученикам, подмастерьям и даже мастерам, что первичной
субстанцией этого грешного, тварного мира была Тьма, вечная, неизменная,
неистребимая и враждебная всем тем, кто дерзает потревожить Её покой.
Никогда об этом не должен забывать ни один из носящих жезл Ученика,
короткий посох Подмастерья или же полноразмерный - Мага.
На чёрной площади не устраивалось ни шумных торжищ, ни торжеств - люди
обходили её стороной, и даже чародеи, даже профессора и приват-доценты
Академии во всякое время года пользовались иными путями. На саму площадь
выходил парадный фасад главного корпуса Академии, высокая трёхстворчатая
арка входа с вечно запертыми железными воротами, изукрашенными причудливой
чеканкой и литыми барельефами; ворота эти открывались только один раз в
году, в первый день месяца сентября, когда наступал День учеников.
Ордос готовился к нему загодя. Готовились содержатели постоялых
дворов, таверен, трактиров и "красных фонарей" и вообще весь торгующий люд
города негоциантов, где, помимо магов, свили гнёзда многочисленные и
тороватые купеческие гильдии, составившие богатства на торговле с дальними
островами вроде Волчьих, что у самой границы вечных льдов. Крутобокие
мореходные каравеллы купцов хаживали и далеко на полдень - за Врата Кинта,
за Огненный архипелаг, через Великое Полуденное Море, к Студёным Землям на
крайнем юге: плавали на восток, вдоль цветущих берегов Харра за Восточной
Стеной, достигая сказочных земель Синь-И; и только на запад, за небольшой
в сравнении с Правой и Левой Клешнями остров самого Утонувшего Краба путь
негоциантам был заказан. И не потому, что там жили какие-нибудь свирепые
боги или там чудовища - чудовища как раз обитали здесь, под самым боком,
на давно обжитых землях - на западе обосновалась сама Смерть, и туда
уходили только в одно-единственное плавание. То, что неизменно становилось
последним. Но об этом в относительно благополучных землях вокруг Моря
Надежд предпочитали не вспоминать. Все люди, в конце концов, смертны...
И, случалось, в ордосском порту все корабли внезапно приспускали
флаги, а все до единого портовые кабаки неожиданно оказывались запертыми.
Молчаливые моряки выстраивались на палубах, хотя ни капитаны, ни боцманы
не отдавали им такой команды, Взгляды сотен людей провожали потрёпанный,
невзрачного вида кораблик, на палубе у штурвала которого, как правило,
стоила одна-единственная фигура. Капитаны редко доживают до старости. Но,
даже дожив, они далеко не всегда стремятся умереть в собственной постели.
Зачастую бывалый морской волк безошибочно чувствуя приближение, сам
прощался с семьёй, покупал какую-нибудь небольшую посудинку, ставил парус,
поднимал на мачте белоснежный, без каких-либо знаков и символов, флаг -
после чего брал курс на запад. Иногда вместе с ним на шканцы всходила
жена.
Назад никто никогда не возвращался.
Путь кораблика под белым флагом лежал на закат, через Море Надежд,
мимо берегов Семиградья, мимо известного всем до единого мореходам маяка
на северной оконечности Кинта Дальнего, Змеиного острова, и дальше, через
открытые пространства Мори Клешней, сквозь тамошние вечные бури - к
Утонувшему Крабу, полюбоваться с борта на его удивительные сады и дворцы -
иноземцы на берег не допускались, - и ещё дальше, дальше, в неведомое Море
Тьмы, не имевшее ни границ, ни пределов. Никто никогда так и не смог
обогнуть мир, совершить кругосветное путешествие, хотя учёные звездочеты
давно уже вычислили, что мир имеет форму громадного шара. На крайнем
севере путь кораблям преграждали льды. На крайнем юге творилось то же
самое.
Однако непохоже, чтобы это хоть в малейшей степени заботило бы
Академию Высокого Волшебства. Маги имели свои собственные пути,
