- Что ты можешь сказать об этой твари, воин? Фесс не удивился.
Половина легионеров всё еще стояла, задрав головы к темному небу.
- Немного, мой повелитель. Конечно, оно - Зло. Я был... там, внизу, в
его логове. Оно спало в каменном саркофаге... и... мне показалось... его
разбудило...
- Его разбудила моя магия? - в упор спросил Император...
- Думаю, да, повелитель.
Император осторожно коснулся пальцами белой перчатки.
- Но тварь не причинила нам никакого ущерба.
- Пока, мой Император, - осторожно заметил Фесс.
- Ты можешь определить, где она?
- Нет, повелитель. - Фесс пристыженно опустил голову. - Я ведь не маг,
мой Император.
- Я помню, - сказал тот. - Идём со мной. Я хочу осмотреть башню. Потом
подожжём тут все и уйдем. Армии на пепелище делать нечего.
Они двинулись внутрь. Главная башня Кутула, конечно, не чета была той
маленькой, где Император взглянул в магическое зеркало. Похоже было, что
отсюда тянутся ходы если не в иные миры, то в сотворённые магией
Фиолетовых исполинские подземные каверны - наверняка.
Фесс, Император и Вольные поднимались не спеша, остерегаясь ловушек, и
осматривая каждый этаж, Фесс вновь взялся за Искажающий Камень - однако
всё оставалось чисто. Они шли мимо обширных трапезных, комнат для занятий,
лабораторий, библиотек, но нигде не могли найти ни одного магического
артефакта. Такое впечатление, что маги Кутула неведомым образом сумели
либо вывезти все свои богатства, либо припрятать.
А вот золото они нашли. И немало. Дверь в сокровищницу была небрежно
распахнута, словно приглашая - входи, бери! Кое-кто из легатов не
удержался, шагнул к порогу - и замер, остановленный ледяным голосом
Императора:
- Сюда не войдет никто.
- Мой повелитель... - Клавдий нервно облизнул губы. - Мой Император,
там огромные богатства... Они нужны для войны...
Император промолчал. Только взглянул на легата так, что тот враз
осёкся.
- Покажи им, Фесс, - после паузы сказал Император.
Фесс внутренне пожал плечами, однако подчинился. Лично он не
чувствовал впереди никакой ловушки. Да и зачем магам было их тут ставить?
Они ж не сомневались, что остановят врага ещё на дальних подступах к
башне!
Он достал Искажающий Камень, осторожно поставил его возле порога.
Заглянул в зеленую глубину граней. Если здесь и есть сторожевое заклятье,
оно должно быть грубым и несложным - у магов просто не было времени
ставить какие-то особо изощрённые преграды.
Фесс отыскал уже знакомую ниточку в клубке переплетённых между собой
заклятий Искажающего Камня. Разматывая клубок, осторожно заставил
выдвинуться вперёд, к двери, тонкий лучик зеленоватого света. Потом, весь
взмокнув от усердия, послал луч еще дальше, за порог. Коснулся им небрежно
рассыпанных по полу золотых монет. Всё спокойно. Можно идти смело...
Однако Император лишь покачал головой.
- Это ловушка. И, похоже, они уже знали, что у тебя есть Искажающий
Камень. Смотрите!
Он шагнул к порогу и коротко взмахнул левой рукой.
Белая перчатка с размаху врезалась во внезапно рухнувшую сверху завесу
жирного фиолетового пламени. Потянула удушливым дымом, однако Император
спокойно вынул из огня невредимую левую руку. С белой перчатки стекали,
падая на пол, капли жидкого огня.
- А дальше - ещё хуже, - сказал Император, брезгливо стряхивая
последние следы пламени Кутула. - Прятали хитро, надеялись, что мы
потеряем голову... Замуровать вход! Немедля!
Больше ловушек в башне они не нашли. А Фесс только и мог, что
неустанно ломать себе голову - каким образом Император мог почувствовать
западню, которую пропустил он, Фесс?..
И ещё воину Серой Лиги не давало покоя то вырвавшееся на свободу
чудовище. Если оно было заточено под замком, и его на самом деле
освободила магия Императора (точнее, магия его латной перчатки), то не
лучше ли было и вовсе не штурмовать башню? Кто знает, во что это теперь
выльется? И почему, почему, почему Радуга решила возводить свое укрепление
в таком месте? Тем более если тварь освободилась от достаточно сильного,
но всё-таки не раскалывающего мир усилия? Что тут за хитрость? И, если
магия принесённой им, Фессом, белой перчатки пробудила от долгого сна это
чудище, то не было ли это пробуждение истинной целью того козлоногого
гостя, что вручил Фессу странную посылку там, ночью, у дольмена?
Кажется, это было так давно...
Единственной добычей, заслуживавшей внимания, вновь оказалось
магическое зеркало. Только на сей раз его уже не защищали никакие заклятья
- и это тоже показалось Фессу подозрительным.
- Принесите сюда второе из моего шатра! - неожиданно приказал
Император, стоя перед громадным мутно-серым стеклом в роскошной резной
раме - золотое пополам с фиолетовым.
"Зачем это ему понадобилось?- терзался Фесс. - Откуда вообще вдруг
взялись такие познания в магии? Конечно, его учили и Сежес, и Реваз, и
Гахлан - но разве этого достаточно?.."
Приказы Императора исполнялись быстро. Очень скоро второе зеркало уже
стояло напротив вмурованного в стену.
- Отойдите все! - властно приказал Император. Ему молча повиновались.
- Ещё дальше! Подождите за дверью! Спустя мгновение он остался один.
Скорее всего им руководил инстинкт. Никто и никогда не учил его трюкам
с зеркалами, тем более магическими. Это уже относилось к разряду высокого
волшебства, которого непосвящённым касаться вообще не полагалось ни при
каких обстоятельствах.
Император поставил второе зеркало прямо на пол, подперев его парой
стульев, под прямым углом к висевшему на стене. Подошёл ближе. Обманчиво
реальная анфилада во внезапно прояснившемся стекле тянулась вдаль, в
томительно-недосягаемое Зазеркалье, куда, говорят, есть ход только
Верховным магам Орденов.
На мгновение он ощутил лёгкое сопротивление - его взгляд туманился, по
вискам застучали молоточки боли. Кто-то (или что-то) предпринял запоздалую
попытку отогнать Императора от его добычи. Жалкие потуги. Не стоит даже
обращать на них внимание.
- Ты снова хочешь увидеть ту девушку?- спросил вдруг неслышимый голос.
Император невольно вздрогнул - в таком тяжело признаваться даже самому
себе.
Да. Хочу. Хочу снова её увидеть. В ней нет томительной, влекущей
красоты эльфиек (Императору доводилось их видеть), зато... зато есть
незримая аура какой-то черной обречённости, аура, что дивным образом
меняет - для зоркого глаза - даже черты лица. Что-то очень-очень близкое
чудилось в этих больших глазах, пусть даже смотрящих с гневом и
презрением.
Конечно, она должна его презирать и даже ненавидеть. Ей каким-то чудом
удалось пережить ту покрытую окровавленным песком арену, тупой меч, острые
крюки служителей, что выволакивали трупы после императорских уроков; она
смогла выдержать и ров с известью, выбралась каким-то чудом, каким-то
чудом выжила... И вот теперь возвращается - конечно же, с гневом и яростью
в сердце. На что она рассчитывает? Ведь Дану появляются в имперских
пределах не иначе как в ошейниках рабов!
Невольно Императору вновь вспомнились те два покушения. А что, если
Сежес не слишком-то и лгала? Что, если Дану, доведённые до последней
степени отчаяния, и в самом деле, собрав остатки сил, устроили эти
покушения в тщетной попытке обезглавить своего вечного врага - людскую
Империю, обезглавить, пока у Императора нет потомка? Ведь даже самые
невероятные предположения иногда могут оказаться правдой.
Невольно мысли Императора сосредоточились на Дану. Быть может, мощь
этого зеркала покажет их ему? Быть может, ему удастся отыскать эту девочку
со шрамом? Быть может, ещё не поздно... что? Спасти сё? И что делать с ней
потом? Отправить за море, дав столько золота, сколько она сможет унести?
"Нет", - пришёл четкий и ясный ответ. Это лицо, эти губы, сжатые с
обречённой суровостью, эта пролегшая между бровей глубокая складка - она
шла умирать, понял Император. И пока её долг не будет выполнен - эта Дану
не остановится. Она упадет только мертвая. Её можно убить, но не победить.
Она уже выше порога любых мучений. Быть может, она уже нечувствительна и к
боли - Императору доводилось слыхать о таком. Ее можно изрубить на куски,
а она ничего не почувствует, кроме милосердной смерти.
Огромное настенное зеркало осветилось изнутри. Яростный поток света
ударил в плоскость второго, отразился, вонзаясь в Императора мириадами
острейших клинков. Человек невольно вскрикнул от боли, однако не отступил,
упрямо вглядываясь в пылающую глубину,
В зеркале показалось какое-то бедное селение. Император видел
покосившуюся ограду постоялого двора, посеревшую, местами просевшую крышу;
возле ворот стоял большой фургон, на полотняном пологе которого кто-то уже
успел намалевать алой краской слова "Цирк господ Онфима и Онфима".
Цирк? Какой ещё цирк? При чём здесь цирк?
Зеркало вытворяло какие-то странные штуки с временем - над башней
Кутула ещё длилась ночь, а цирковой фургон стоял уже под неярким зимним
солнцем. То ли находился очень далеко на востоке, то ли зеркало и впрямь
способно было показывать не только настоящее, но и прошлое.
А сквозь тряпки, что обматывали продолговатый предмет, который
девушка-Дану прижимала к груди, сочился слабый, но явственный свет магии.
Мягкий, золотисто-янтарный, словно осенняя листва в древних лесах.
Зеркало внезапно вздрогнуло, словно охваченный страхом зверь.
Император ощутил сильный толчок в грудь - и в тот же миг, ещё больше
усиленная вторым зеркалом, на него обрушилась волна ненависти.
Ненависти нечеловеческой, ненависти даже и не к Дану. Ненависть
совершенно иного рода, ненависть, что составляла саму суть ненавидевшего;
Император ощутил касание странного разума, почувствовал его:
"Меч! Конечно же! Деревянный Меч! Обмотанный лохмотьями, в руках
девочки-Дану, сидящей в убогом фургоне!
Деревянный Меч. "Когда Два Брата получат свободу..." - гласило древнее
предание Дану. Под Двумя Братьями можно было понимать всё что угодно, - а
что, если это и есть два чудо-меча. Алмазный и Деревянный?"
Император осторожно потянулся вперёд, через зеркальную поверхность
стекла, вглубь, через то самое таинственное Зазеркалье, чтобы понять
всё-таки, что хочет это выросшее на Царь-Древе оружие. Он сам не понял,
что сотворил сейчас очень мощное заклятье, доступное только очень опытным
магам, - то ли белая перчатка придала ему сил, то ли они нашлись в его
собственной душе...
Меч в руках девушки сопротивлялся. Слепая ярость, бушевавшая в нём,
требовала выхода - во что бы то ни стало. И он ненавидел всех. Точнее -
само взрастившее его Древо передало ему ненависть бесконечных поколений
Дану, тех, что погибали в бесчисленных воинах сперва с эльфами, потом - с
орками и гоблинами, потом - с гномами и людьми. Словно бы кровь павших
воинов народа Дану, впитавшись в землю, прошла тайными путями, не
смешиваясь ни с водой, ни с иными субстанциями, чтобы её впитали в себя
корни Царь-Древа, с тем чтобы в конце концов эта кровь дала жизнь
Деревянному Мечу, - и чем больше гибло Дану, и в боях, и на палаческих
колодах, тем могущественнее становился зародыш Деревянного Меча.
Зеркало Фиолетового Ордена было поистине могучим инструментом, Оно
открывало Императору такие истины о Деревянном Мече, на познание которых
иным магам потребовались бы десятилетия.
"Значит, ты теперь у Дану, чудо-оружие, - подумал Император - Но в
любом случае даже магический меч в руках одного бойца - не та сила, чтобы
сокрушать многочисленные легионы. Ты должен был сделать что-то еще, чтобы
