бы он не обвинил во всем Роберта, добавила сердито: - Я полагаю, что,
как отцу Роберта, вам следовало отдавать себе отчет в том, кому вы пору-
чаете своего ребенка, и не оставлять его на попечение женщины, которая,
как выясняется, терпеть не может детей.
По выражению его лица она поняла, что стрела попала в цель. Взгляд
его стал тяжелым и неприязненным, но, прежде чем он открыл рот, Сара
продолжила сердито:
- Вы понимаете, она его даже не кормила как следует. Он сегодня не
завтракал, и в доме вообще нет никакой еды для ребенка.
- Вам пришлось изрядно потрудиться, не правда ли?
Она замолчала не столько от этих ядовитых слов, сколько от того, что
скрывалось за ними. Судя по его взгляду, он считал ее человеком, который
всюду сует свой нос, и ее передернуло от стыда и унижения. Ей хотелось
спросить: а что же она должна была делать - оставить Роберта голодным?
Но она была слишком горда, чтобы попытаться защитить себя.
- Если уж вы так беспокоитесь о Роберте, не разумнее ли было позво-
нить мне?
Слова буквально сочились ядом, и она не сдержалась:
- Будьте уверены, что, знай я, как связаться с вами, я именно так и
поступила бы, - ответила она, запинаясь, злость уступала место усталос-
ти.
- Роберт знает номер телефона.
Сара почувствовала, что краснеет. Как же она не сообразила? Она огор-
ченно прикусила губу, подумав, что не нужно было говорить так запальчиво
и взволнованно: таких чувств этот человек, скорее всего, понять не мог.
В свое оправдание она лишь проговорила дрожащим голосом:
- Я считала, что поступаю правильно.
Как же все повернулось? - спрашивала она себя сердито. Их роли так
переменились: она оказалась обвиняемой, а он - обвинителем. Разве не он
во всем виноват?..
Пытаясь хоть как-то защититься, она бросила ему в ответ:
- Даже если бы я знала номер телефона, Роберт, оказывается...
Она замолчала, не в состоянии заставить себя сказать, что мальчик его
боялся, хотя у нее были все основания обвинить Грея по меньшей мере в
том, что он не замечает, как его суровое отношение ранит сына, а не за-
мечать его горя и отчаяния - это такое же преступление.
Грей продолжил ее фразу, заметив хмуро:
- Оказывается - что? Роберт больше боится, чем ждет, моего при-
сутствия... Вы это хотели сказать? - И, презрительно усмехнувшись, доба-
вил: - Позвольте мне дать вам совет, мисс Майерс. Если уж вы начинаете
критиковать кого-то, не останавливайтесь на полпути, а то создается впе-
чатление, что вы сами не верите в то, что говорите.
На этот раз Сара так рассердилась, что уже не задумывалась о своих
словах.
- Это неправда, - сказала она резко. - Роберт действительно боится
вас. Если бы он...
Она опять замолчала, и Грей продолжил сладким голосом:
- Если бы он не боялся, то обратился бы за помощью ко мне, а не к
вам, разве не так? А вам никогда не приходило в голову, что он всю жизнь
провел в женском обществе и, возможно, не столько боится меня, сколько
не знает, как ко мне относиться?
Сара знала, что краска, залившая ее лицо, выдала ее, и мысленно прок-
линала свою чувствительность. Она слабо возразила:
- Но мать Роберта... у нее был...
- Любовник? Конечно. И не один.
Он увидел выражение ее лица и насмешливо улыбнулся.
- Вас это шокирует? Но это правда. Конечно, о мертвых принято гово-
рить не дурное, а лишь хорошее. - Он нахмурился, и на лице появилось
горькое выражение. - Мне нечего сказать о моей бывшей жене, и, к вашему
сведению, Роберт с ней не жил, он жил с бабушкой - жена добилась этого,
очернив меня в суде и взяв опеку над сыном. Видите ли, Анжела не любила
Роберта, она вообще была неспособна любить кого-либо, кроме себя.
Он замолчал и провел рукой по волосам каким-то страшно беззащитным,
идущим вразрез с его характером, жестом. Выражение его потемневших глаз
было странное, как будто он сам удивился тому, что о ней сказал. Сейчас
он выглядел не как отец перепуганного насмерть мальчика, а просто как
очень усталый человек. И ему было совсем непросто взвалить на себя всю
ответственность за ребенка, который хотя и считался его сыном, но был от
него очень далек и, кроме того, испытал сильное потрясение, потеряв всех
близких ему людей.
Но даже в этом случае оставить Роберта на попечение этой миссис Дже-
кобс!..
И как бы в ответ на ее мысли, он сказал мягче:
- Я провел сегодня весь день в поисках новой Экономки, но пока без
успеха. Завтра я тоже буду этим заниматься, надеюсь, мне больше повезет.
Понимая, что это вовсе не ее дело, Сара тем не менее не могла не
спросить:
- Может, неплохо было бы спросить у него самого, кого он хочет?
- А если он выберет какую-нибудь блондинку в духе его матери? - выда-
вил он с отвращением.
При этих словах какое-то странное чувство охватило Сару. Позднее, пы-
таясь объяснить это, она вдруг поняла, что если это не ревность с ее
стороны, то нечто очень близкое, хотя с какой стати ей испытывать рев-
ность к покойной матери Роберта! Может, потому, что та была совершенно
не похожа на нее саму? Сара чисто поженски составила себе представление
об Анжеле как об очень хорошенькой, женственной, наверное, весьма испор-
ченной и своенравной, какими всегда бывают красавицы, которые принимают
как должное мужское восхищение и любовь. Но какой-то, до сих пор неведо-
мой частичке ее души было жалко, что она не похожа на женщину, так зло
описанную Греем.
До сих пор все указывало на то, что Грей не любил свою бывшую жену,
не любил и презирал; но разве человек его ума, который столько перенес
во время их совместной жизни и последующего развода, не приучил себя по-
казывать лишь те чувства, которых, как он полагал, от него ждут, а в
глубине души он... он - что? Все еще ее любил? Ну а если и любил? - по-
думала Сара. Какое ей дело до его отношений с бывшей женой, хотя это в
известной степени могло бы объяснить и его отношение к сыну. Важно было
другое: она поняла наконец, что испытывает чувства к человеку, которого
совершенно не знает... но он, этот Грей Филипс, ее привлекает. Она вы-
нуждена была признать правду, которую ухитрялась от себя скрывать с са-
мой первой встречи с ним. Он совсем не был похож на мужчин, которых она
знала до сих пор, - в нем было очень опасное мужское начало и много,
очень много чувственности. С еще большим смущением Сара осознала, что он
влечет ее именно как мужчина, - для нее это было ново. Она встречала и
более красивых мужчин; в юности увлекалась недоступными поп-звездами,
киногероями. Но такое сильное физическое влечение она испытывала впер-
вые, это ее беспокоило и огорчало, тем более что его отношение к ней и к
Роберту показывало, что он - полная противоположность тому, что она це-
нила в человеке. Ему недоставало мягкости, нежности, заботливости...
Впрочем, положа руку на сердце она не могла бы сказать, что он
пользуется своей сексуальной привлекательностью... или осознает ее.
Гнев, недовольство, нетерпение - этих чувств он не скрывал, и вот те-
перь, когда стояла перед ним, она поняла: она здесь чужая. Сара сама бы-
ла бы в негодовании, если бы, вернувшись домой после дня тяжелой работы,
застала там совершенно постороннего человека.
Эти мысли заставили ее сказать:
- Я... мне пора идти. Теперь, когда вы вернулись...
С этими словами она направилась к двери: ей вдруг ужасно захотелось
избавиться от его присутствия; хотя она знала, что сама виновата в не-
разберихе чувств, которые к нему испытывала, это она оказалась такой
легкоуязвимой дурехой, которую непреодолимо тянет к мужчине, а ему до
нее как до женщины нет никакого дела.
- Не попрощавшись с Робертом?
Эти сухие слова заставили ее остановиться - такая насмешка послыша-
лась в них, но хуже всего было то, что они были справедливы: на какое-то
мгновение она так погрузилась в свои мысли, что вообще забыла про
мальчика.
Она ответила, как бы защищаясь:
- Почему же? Я хотела вас спросить: вы не будете против, если я под-
нимусь наверх и попрощаюсь с ним?
Взгляд, который он на нее бросил, подняв брови и усмехнувшись, еще
больше смутил ее.
- Будьте моей гостьей, - сказал он насмешливо, добавив при этом: -
Дорогу вы, конечно, сами найдете.
Она хотела объяснить, что вовсе не собиралась пользоваться его от-
сутствием и совать всюду свой нос, но поняла, что это ни к чему; и с ка-
кой стати она должна объяснять что-то или извиняться?
Неуверенными шагами она направилась к двери, нерешительно останови-
лась, ожидая, что он отойдет в сторону и даст ей пройти. Когда он это
сделал, она проскользнула мимо него, затаив дыхание, как будто боялась
нечаянно задеть его. Он отступил еще дальше и не сделал никакого движе-
ния, чтобы пойти за ней.
Роберт был еще в ванной, он обернулся с тревогой, но при виде Сары
лицо его прояснилось. Она сказала, что ей пора уходить, стараясь не об-
ращать внимания на его умоляющие взгляды. Чтобы как-то утешить его, она
подождала, когда он выйдет из ванны, помогла ему вытереться и надела на
него чистую пижаму, которую нашла в шкафу. Вынимая пижаму, Сара обратила
внимание на то, что та была совершенно новая, даже с этикетками. Когда
она снимала их, Роберт сказал по-детски непосредственно:
- Мама сама хотела купить мне новую, но у нее не было денег.
Сара нахмурилась: ведь ни его мать, ни бабушка не испытывали финансо-
вых затруднений. Может, мать Роберта была женщиной настолько эгоистичной
и занятой только собой, что не понимала, что подрастающему сыну постоян-
но нужна была новая одежда, и в оправдание говорила, что у нее нет де-
нег?
Сара уложила мальчика в постель, укрыла одеялом и, лишь убедившись,
что все в порядке, спустилась вниз.
Она посмотрела на часы и ужаснулась: как долго она пробыла здесь!
Все двери в холле были закрыты.
Весьма вероятно. Грей рассчитывал, что она уйдет, не навязывая ему
своего общества вторично. Ведь он ясно дал понять, как относится к ее
появлению в доме.
Она уже собиралась открыть входную дверь, когда услышала за спиной
его голос:
- Даже не хотите попрощаться, Сара?
Голос его опять был полон насмешки и даже осуждения, как будто она
нарочно хотела улизнуть, не соблюдая правил приличия, и она мгновенно
снова почувствовала себя виноватой, как и тогда, когда он застал ее в
кабинете. И снова она вспыхнула до корней волос, проклиная эту свою спо-
собность.
- Я не... я не хотела вас беспокоить, - сказала она нервно.
- Ну конечно, не хотели. - Он внимательно ее рассматривал, и ей вдруг
стало душно, она чувствовала его физически, как будто что-то тронуло
глубоко запрятанную струну; и все ее существо откликнулось на это при-
косновение.
Все еще разглядывая ее, он мягко сказал:
- Какая жалость, что вы не подумали об этом раньше, не так ли?
И вдруг он направился к ней, вынудив ее отступить, чтобы сохранить
между ними хоть какое-то расстояние.
На мгновение, совершенно сумасшедшее мгновение, ей пришло в голову,
что он хочет прикоснуться к ней, обнять ее... Она с трудом перевела ды-
хание, пристально глядя на его губы, сердце ее бешено стучало, когда она
подумала, каким бы было прикосновение этих губ, что бы она почувствова-
ла, если бы он обнял ее, наклонил к ней голову, если бы он... Ей было
ясно: он отнюдь не робкий, а весьма опытный в любовных делах мужчина. Он
был бы...
Она зажмурила глаза, стараясь выбросить из головы эти дикие мысли, и,
стоя так, услышала, как с резким щелчком открылась входная дверь.
Осознание того, что он даже не собирался к ней прикасаться, а просто
открыл перед ней дверь, выполняя элементарный долг вежливости по отноше-
нию к гостю, желанному или нет, вызвало в ней мучительно острое чувство
унижения. Она рванулась вперед, отчаянно желая бежать, и не столько от
