древесного ягуара, на шкуре и разлегся.
Надо было что-то решать. Необходимость этого решения мучила Данилова.
Эх, отложить бы сейчас, думал Данилов, все это на когда-нибудь потом да и
забыть обо всем... Но нельзя. Данилов достал лаковый прямоугольник
повестки, и багровые знаки тут же проявились на ней, мрачно осветили
пещеру, напоминая Данилову о времени "Ч". Данилов убрал повестку в карман
жилета, вздохнул и закрыл глаза.
Ему стало жалко себя. И чего они к нему пристали?
Ведь хуже него есть личности - и живут себе, и никто их не трогает...
Понять бы, чем он вызвал назначение времени "Ч"? И кто ему это время
назначил?
"А-а-а-а! Что гадать-то! - подумал Данилов с чувством обреченности. -
Гадай не гадай, а исход один..."
Он был нервен, печален, купание в молнии и полет, успокоившие немного
его, были теперь в далеком далеке. Жалел он свою молодую неисчерпанную
жизнь. Но, оплакивая себя, Данилов все же краешком мыслей старался
предположить, какой ему припишут состав преступления. Это и само по себе
было интересно. Но, главное, зная про этот самый состав, можно было бы
предпринять что-нибудь, что-нибудь придумать, да как-нибудь и судей и
исполнителей, пусть и всесильных, а обвести вокруг пальца...
"Какие же статьи договора они мне припомнят?" - думал Данилов. Между
ним и Канцелярией от Порядка был заключен договор. Начальник канцелярии
поставил свою подпись желтыми несгораемыми чернилами, Данилов по закону
расписался кровью из вертикальной голубой вены. В договоре было сто три
статьи, и все без шарниров. Туда-сюда их повернуть считалось невозможным.
Главным образом там перечислялись обязанности Данилова, признанного отныне
демоном на договоре, но гарантировались и кое-какие его права. Когда вышло
решение подписать договор, Данилов, да и многие его знакомые, посчитали
это решение либеральным и великодушным, Данилов кувыркался от радости в
воздушном океане. Да что там говорить! За своеволия Данилова и шалости его
и тогда уже могли покарать крепче, а вот все обошлось договором.
Тут следует сказать, что Данилов был демоном лишь по отцовской линии.
По материнской же он происходил из людей. А именно - из окающих людей
верхневолжского города Данилова. Отца Данилов не знал. Данилов был грудным
ребенком, когда отца его за греховную земную любовь и за определенное
своеобразие личных свойств навечно отослали на Юпитер. Там ему положили
раздувать газовые бури. Да и мать Данилова тогда же и сгинула. С отцом
Данилов в переписке не состоял и никогда не встречался. Они и узнавать
друг о друге ни словечка не имели права. Пунктом "б" семнадцатой статьи
договора Данилову было установлено пролетать мимо Юпитера, лишь закрыв
глаза и заткнув уши ватой. Сам же Данилов мог всю жизнь провести в своем
городке, разводить в огороде ярославский репчатый лук, а теперь уж и
покоиться смиренным мещанином под тополями и березами на даниловском
кладбище - ведь по людским понятиям он родился в конце восемнадцатого
столетия. Однако влиятельные приятели его отца из жалости к невинному
младенцу выхлопотали ему иную судьбу и перенесли Данилова прямо в мокрых
пеленках из Ярославской земли в небесные ясли. А потом пристроили его в
лицей Канцелярии от Познаний. Лицей был с техническим уклоном. И дальше
Данилов двигался укатанной дорогой молодого демона, срывая на ходу цветы
удовольствий.
Жизнь он вел рассеянную и блестящую. Но между тем положение его было
сомнительным, во всех документах он числился незаконнорожденным. Иные
ретрограды, не имеющие и понятия о правилах приличия, принюхивались иногда
в присутствии Данилова к атмосфере и шептали раздраженно: "Фу ты!
Человеком пахнет!" Одна беззубая старушка с клюкой, нечесаная и немытая,
заявила об этом громко. Потом, в Седьмом Слое Удовольствий, прикинувшись
юной красавицей, она, заискивая перед Даниловым, крутилась возле него,
надеясь обольстить, но Данилов нарочно поел лука и луком дышал юной
старушке в лицо. А один гусь из мелких духов долго шантажировал Данилова,
но потом этот гусь был разоблачен как буддийский разведчик и со строгим
конвоем отправлен в Обменный Фонд. Ну, ладно, гусь и старушка! Дело в том,
что и серьезные личности подозревали в Данилове человека. Доверия к нему у
них не было, а значит, не могло быть у Данилова и особого продвижения.
Впрочем, и сам Данилов давал поводы для подозрений. По окончании
лицея Канцелярии от Познаний он должен был бы все знать, все чувствовать,
все видеть и все людское в этой связи презирать и ненавидеть. Но это были
идеальные требования. А далеко не все лицеисты получали дипломы с
отличием. Иным лодырям и тупицам дипломы выдавали махнув рукой, жалко было
затрат на их воспитание, да и не хватало кадров. Вот и Данилов считался не
лишним, но легкомысленным и бестолковым учеником, какому вершины
демонических наук были недоступны.
На самом же деле Данилов был лицеистом способным и сразу же научился
все знать, все чувствовать, все видеть в пространстве, и во времени, и в
глубинах душ, все - и прошлое, и настоящее, и вечное, и вдоль и поперек, и
все это - в единое мгновение! Но от этой возможности ему стало тоскливо,
скучно и начались мигрени. Куда правильнее показалось Данилову
возможностью этой не пользоваться, а открывать все заново и самому, как
это делали люди. С любопытством, дотошностью и умением удивляться любой
мелочи. Да и что за тоска была бы жить, зная наперед все!
Вот Данилов и прикинулся простаком с малым количеством чувствительных
линий. Да так ловко, что ни один ум, ни один аппарат его не раскусил.
Знания же были у него теперь, какие он сам себе добыл, иные из высших
сфер, иные на уровне даниловской средней школы. А чтобы никого не
раздражать, Данилов с усердием занялся фигурными полетами и музыкой. Его
выделяли от лицея на соревнования и олимпиады внеземных талантов. Тут он
многих превзошел, получал разряды, звания, премии, чуть было не ушел в
профессионалы. Еще в лицее на него стали указывать со словами: "Наша
гордость". Стало быть, об успехах в учебе Данилову нечего было
беспокоиться.
Хуже обстояло у Данилова дело с необходимостью все презирать и
ненавидеть. В теории-то он жутко стал все презирать. Как он все ненавидел!
Но вот на практике, то ли из-за нехватки общих знаний, то ли по какой иной
причине, чувство ненависти к человечеству то и дело вызывало у Данилова
колики в желудке и возле желчного пузыря. Однако Данилов не требовал у
лекарей справок об освобождении, а хотел преодолеть себя и, выполняя
курсовые работы, со рвением стажировался в группах, готовивших
землетрясения, стихийные бедствия и ограбления банков. Кое-чему научился,
но в животе кололо все сильнее и к горлу что-то подступало. Да и
руководители стажировок Даниловым оставались недовольны. В ограблениях он
был еще хорош, а вот из кратеров в окружающую среду мало выбрасывал пеплу
и камней. А преподаватель труда, тот даже пригрозил Данилову отправить его
на практику в столовые города Саранска вместе с юными тугоухими демонами
портить там салаты и вторые блюда.
Это было унизительно! То есть педагог трудовой подготовки хотел
указать Данилову на то, что место его и не среди демонов вовсе, а среди
бесовского отродья с привинчивающимися ко лбу рожками и развитыми
мохнатыми копчиками, а то и среди каких-нибудь там леших или водяных.
Данилова эти слова взволновали, и он стал стараться. Но лучше не выходило!
Да и к людям Данилов все отчетливее относился не с ненавистью, а с
жалостью и даже с приязнью. Это было опасно! Эдак его могли
дисквалифицировать в херувимы! А что уж хуже и позорнее этого! Да и ходить
босым Данилов не любил. И тут Данилову повезло. Его направили в Группу
Борьбы за Женские Души.
Данилова и раньше тянуло к красивым женщинам, теперь же, укутывая
свои симпатии к ним видимыми глазу наставников презрением и ненавистью, -
иначе не иметь ему стипендии! - Данилов очень быстро приволок на склад
учебной базы восемнадцать теплых и страстных женских душ. А ему и еще
вослед с мольбой и надеждой протягивали руки десятки земных красавиц! Даже
демоны из золотой молодежи, но в учебе прилежные, разве что списывавшие у
Данилова гороскопы, ему завидовали. "Как это ты их?" - спрашивали. "Да уж
чего проще, - говорил Данилов небрежно, - сны-то им золотые навевать!" -
"На шелковые ресницы, что ли?" - "Ну если желаете, то и на шелковые..."
Данилов окончил лицей, и на него пришла заявка из Канцелярии от
Улавливания Душ, из Управления Женских Грез. Однако его забрали во
внутреннюю Канцелярию от Наслаждений и поручили устраивать фейерверки и
аттракционы на ведомственных балах в Седьмом Слое Удовольствий. Должность
выпала незначительная, но и она для Данилова была хороша. Он работал,
играл на лютне и в ус не дул. Времени свободного имел много, вел вполне
светский образ жизни, влиятельные дамы ласково глядели на Данилова, и были
моменты, в какие Данилов считал себя баловнем судьбы. И вдруг - раз! Жизнь
его круто изменилась.
И порядок-то остался старый, но из недр его нечто изверглось. И
помели новые метлы по всем сусекам, по всем канцеляриям, по всем Девяти
Слоям (так Данилов называл теперь тот мир). Пересматривали бумаги и личные
дела, наткнулись и на зелененькую папку Данилова. "Ба! Ба! Ба!" -
раздалось в комиссии, и давние подозрения всколыхнулись, потекли в
атмосферу, уплотнились там, осели на телячью кожу и толстым томом легли на
стол комиссии. Делали Данилову и анализы. Вспомнили еще, что отец Данилова
был вольтерьянец. И вышло решение, среди многих прочих: Данилова как
неполноценного демона отправить на вечное поселение, на Землю, в люди.
Данилову земной возраст определили в семь лет, и по людскому
календарю в тысяча девятьсот сорок третьем году он был опущен в Москву в
детский дом. Там очень скоро один из воспитателей обнаружил у Данилова
недурной слух, и способного мальчика, худенького и робкого, взяли в
музыкальную школу-интернат. Потом была консерватория, потом - оркестр на
радио, потом - театр. Оттого, что за Даниловым вины никакой не было, а вся
вина была на его отце, многие привилегии и возможности демона Данилову
сохранили. Вот только летать в Девять Слоев Данилов имел право лишь
изредка и ненадолго. Да и то с особого разрешения. Данилова в Девяти Слоях
еще узнавали, шепотом просили рассказать земные анекдоты, но для многих он
был уже пришельцем из потустороннего мира, демоном с того света. У них во
всех бумагах и разговорах Земля так и называлась - Тот Свет, а иногда и -
Тот Еще Свет. Данилов теперь и был в ведении Канцелярии от Того Света.
Поначалу от него многого не требовали, но уж когда Данилов был в
консерватории и потом на радио, к нему все чаще и чаще стали поступать
всякие глупые указания из Канцелярии. Сонные чиновники, там, наверху,
Даниловым были недовольны, ему указывали на то, что он мало приносит
пользы, а людям, стало быть, вреда. Данилов скрепя сердце вынужден был
взяться за мелкие пакости, вроде радиопомех, разводов и снежных обвалов,
при этом он устраивал неприятности лишь дурным, по его понятиям, людям. А
ему и за это учиняли разносы. Тогда в годовом отчете Данилов объяснил свои
недостатки тем, что он не получает от Канцелярии молока за вредность. Из
Канцелярии поступил запрос, какую вредность он имеет в виду. Свою ли
собственную внутреннюю вредность или же ощущаемую людьми в его
присутствии, или же вредность окружающей среды? Данилов, подумав, сообщил,
что он имеет в виду все три степени вредности, и потребовал, чтобы ему
