Вдали что-то зашипело, и новый волдырь вздулся на розовом теле звезды.
"Ну и как Кармадон? - подумал Данилов. - Все еще великан или опять
сравнялся со мной?" Нет, Кармадон не уменьшился, стоял, голову гордо
подняв, глаза открыл и теперь с некоей усмешкой смотрел на Данилова.
"Ну-ну! - рассердился Данилов. - Гусарит! Пусть и пеняет на себя!" Однако
Данилов чувствовал, что острого желания убивать Кармадона у него нет.
Важно было то, что он, Данилов, не спустил Кармадону пошлости, уберег от
него Наташу, а вот гибели ему он уже не желал. Он знал, что, если он
сейчас промахнется, поединок продолжится, до первой крови, и очень может
случиться, что кровь эта будет его кровью. Однако злость теперь словно бы
вышла из Данилова.
Данилов уселся на жесткое зеленое сиденье, отвел глаза от Кармадона,
включил систему наведения, проверил, не изъят ли из ракеты заряд, и нажал
на кнопку Огненные вихри обдали Данилова. Данилов тут же почувствовал, как
трудно лететь ракете, как упирается и упорствует Кармадон, Данилов
собственной волей толкал, толкал ракету вперед. Шла ракета трудно, как бур
в гранитных породах, и были мгновения, когда ракета застревала в
сопротивлении Кармадона. Однако остались в Данилове еще силы, остались в
нем еще соки, и он гнал, гнал ракету, толкал, оберегая заряд, и вдруг
почувствовал, что Кармадон ослаб, что он, Данилов, победил, одолел
Кармадона, что Кармадон теперь висит над бездной, вцепившись рукой в
корень или камень, и пальцы его вот-вот разожмутся. Следовало еще одним
напряжением воли вмять, вдавить ракету в сущность Кармадона, кончить все
разом. И тут Данилову стало жалко Кармадона, он выпрямился, челюсти разжал
и позволил Кармадону дрожащим щитом отвести ракету в сторону.
И опять на розовой звезде вздулся желтый волдырь.
Взмокший, расслабленный, утих Данилов. Дышал тяжело. Чувствовал:
Кармадон понял, что он, Данилов, пощадил его. Ему казалось, что теперь
поединок мог быть и прекращен. Он свои отношения с Кармадоном выяснил, и
довольно. Кармадону же следовало вспомнить о порядочности. Или хотя бы
проявить благоразумие. Естественно, ни обнимать Кармадона, ни жать ему
руку Данилов не стал бы, но они могли разойтись честно и навсегда.
Зашуршало в аппарате связи с секундантами. И у них в укрытии, видно,
возникли мысли о примирении.
Раздался хохот. Страшный хохот, словно орудийный. Была бы розовая
звезда планетой и имела бы жизнь, стекла бы сейчас вылетели там из окон,
вода бы вскипела в реках и воздушные корабли потеряли бы управление.
Данилов увидел: Кармадон вырос еще, вовсе стал гигантом. Волосы его
посинели, весь он покрылся оранжевыми пятнами, как струпьями, когти
отросли на руках у Кармадона и десятью мечами висели в черно-розовом
пространстве, клыки кривые, сверкающие торчали теперь у Кармадона из
пасти, и пена падала с них, да и весь Кармадон находился в какой-то
зеленоватой сфере из слизи, и в слизи этой копошились, дергались,
переплетались, грозили Данилову уродливые щупальца, отростки, серебристые
тела, рога, присоски, молибденовые шпаги и антенны, мятые рыльца, рыбы
плавали или неизвестно что, они повизгивали, позванивали, взвивались в
истерике, поддерживая жуткий хохот Кармадона. Но страшнее всего был теперь
взгляд Кармадона. Надменный, огненные, мертвящий. Данилов растерялся.
Значит, Кармадон движение его души посчитал слабостью, пощаду воспринял
как оскорбление и был уверен, что теперь его снаряд получит убойную силу.
"За кого же он меня принимает? - думал Данилов. - Что он вырядился
монстром или вурдалаком?" Но Кармадон действовал не так уж и наивно, имел
некое представление о земных суеверных и поэтических чувствах, - смотреть
на него было теперь Данилову неприятно. Жутко было смотреть. И Кармадон
нажал на кнопку пуска.
Еле-еле Данилов отвел от себя ракету Кармадона. Жизнь его на этот раз
висела на волоске... Об этом Данилов подумал мгновениями позже и
похолодел.
Данилов расстегнул пуговицу воротника. Хотелось пить... И не было
никакого желания продолжать поединок. Но что оставалось? Данилов
чувствовал, что и Кармадон сейчас еле дышит, клыки и когти его исчезли, в
зеленоватой сфере прекратилось копошение, лишь что-то, остывая, еще
дергалось там, скрипело и клацало. А потом Кармадон вдруг стал
металлический, строгих линий, будто броневик или робот.
На подготовку к выстрелу Данилов имел десять земных минут. Они
истекли. Данилов надавил пальцем на кнопку.
Он думал, что, наверное, не сможет поразить Кармадона и нужно
чуть-чуть расслабиться, чтобы, когда придет очередь соперника, уберечься
от его ракеты. А потом, может быть, силы и восстановятся... Данилов чуть
ли не развалился на зеленом жестком сиденье, ракета его шла тихо, но
ровно. И вдруг Данилов скосил глаза на экран системы слежения. Белое пятно
дрожало и увеличивалось на нем! Значит, вот как! Прежде чем Данилов нажал
на кнопку, Кармадон послал в него ракету, не имея на это права, и ракета
его была с куда более страшным зарядом, с куда более совершенной системой
ускорения, нежели полагалось по условиям поединка! "Это же подлость!" - в
мыслях вскричал Данилов. И опять жутко, победителем захохотал Кармадон.
Данилов понял, что сейчас все кончится.
Но и он доведет ракету до цели, не простит подлости, последние усилия
воли, последние усилия своей сущности вложит, вместит в движение ракеты и
ее удар! И тут что-то оглушило Данилова, стало взрываться в нем, потекли
цветные видения, и чьи-то лица были, и женские, сначала будто бы Наташино,
а потом - Анастасии, музыка мучила Данилова болью, или это была просто
боль, но тут все потеряло цвет и звук и исчезло...
22
- Данилов, извините, пожалуйста, это опять я вам звоню, Подковыров.
- Я слушаю, - вздохнул Данилов.
- А если мы изменим текст?
- Какой текст?
- Насчет императора.
- И что?
- Ну, а если он не в двенадцать будет вставать из гроба, а в час
ночи? Так смешнее?
- Смешнее, - сказал Данилов и повесил трубку.
Он тут же ее поднял, чтобы Подковыров не смог пробиться к нему снова.
Данилов чувствовал себя скверно. Еле был жив. Болела голова, ныло
тело, пальцы дрожали. И вдобавок ко всему была в Данилове, на правом его
плече, черная дыра. Дыра потихоньку уменьшалась, шелковые нитки,
оставленные ловкой иглой, стягивали ее. Поначалу черная дыра была размером
с будильник, теперь же ее можно было закрыть и двугривенной монетой. Дыра
не болела, а только тяготила Данилова. Она была в нем, но и как бы сама по
себе. Сверху дыру заклеили прозрачным пластырем. Данилов на кухне, задумав
рассмотреть дыру, осторожно оттянул пластырь. Тут все пришло в движение,
все потянулось в дыру. Данилов быстро приклеил пластырь, однако одна из
кухонных табуреток успела подлететь к его плечу, рассыпалась в воздухе и
крошками, со свистом исчезла в черной дыре. Тут же последовали и вилки, не
убранные со стола. Прочие вещи удалось сохранить. "Ну ладно, - успокоил
себя Данилов, - она сама превратится в точку, а потом и вовсе затянется...
Известное дело - гравитационный коллапс..." Все же ему было не по себе
оттого, что на его плече начинался тоннель во вселенную, неизвестно какую,
на нашу не похожую. Но каков Кармадон, коли так постарался!
Данилову стало известно и то, что исчезли совсем Синезуд и Бек
Леонович. Данилов решил, что Кармадон, прежде чем совершить подлость,
убрал свидетелей - секундантов. Он был уверен, что и Данилов исчезнет, вот
их и убрал. Погиб домовой Бек Леонович, и выходило, что Данилов погубил
его. Напрасно станут теперь ждать Бека Леоновича замурованные им жены. И
восточных подруг Данилов жалел, но в них ли было дело! Эх, Кармадон,
Кармадон!..
Однако как ни слаб был теперь Данилов, что бы ни ожидало его в
ближайшие мгновения, он понимал, что ему следует приниматься за житейские
дела. Данилов сдвинул пластинку на браслете, вернул себя в человеческое
состояние. Он жив! Случай спас его, случай вернул его в существование, что
ж, надо было благодарить случай - или Анастасию - и жить дальше.
Данилов решил пересмотреть бумаги, написанные им утром. Думал порвать
их или предать огню, но посчитал: а зачем? Еще пригодятся... Все его
распоряжения были уместны, ни от чего он не желал отказываться, даже от
отписок в пользу Клавдии. Лишь письма о симфонии Переслегина Данилов
положил задержать. Он мог и по телефону позвонить адресатам. Зато самому
Переслегину Данилов написал новую открытку и решительно попросил
композитора зайти к нему в ближайшее время.
"Ах, как нелепо, как нелепо! Как я виноват!" - вспомнил опять Данилов
о невинно погубленном домовом Беке Леоновиче. Он казнил себя за то, что
был легкомыслен и не обеспечил безопасность Бека Леоновича. А ведь обещал
ему, что все обойдется хорошо, беды не случится. Как ни бранил теперь
Данилов Кармадона, он знал, что никогда не простит самому себе гибели Бека
Леоновича. Он знал, что и в собрании домовых на Аргуновскую совесть ему
теперь не позволит являться. "Лучше бы уж меня, - думал Данилов. - А его
бы и пальцем не тронули..." Однако он-то существовал, и черная дыра
затягивалась на его плече.
По вечным условиям поединков, нынче пусть и запрещенных, победитель
мог не только ранить побежденного, но и совсем погубить его. Бессмертную
по положению натуру. Ни болезни, ни стихия, ни люди, ни женщины погубить
не могли, а вот именно свои на поединке могли, так уж повелось. И Данилова
разрушил предательский снаряд Кармадона, он уж почти забылся и потерял
свою сущность. Однако демоническая женщина Анастасия спасла его. Как она
проведала о поединке и где притаилась во время стрельбы, Данилов не знал,
да и не старался узнать. Узнал он лишь, что с ним произошло в последние
мгновения поединка.
Ракета Кармадона совсем уж было разнесла в клочья сущность Данилова и
его оболочку, но караулившая поблизости Анастасия бросилась Данилову на
помощь, голыми руками, не боясь ожогов, гибельную для Данилова массу
вещества сгребла в кучу, остатки ее до микрочастиц выгнала из Данилова,
превратила всю эту массу в полную свою противоположность и сделала черной
дырой. Вещества было так много, что оно могло бы обернуться и звездой
первой величины. Потому черная дыра вышла в Данилове большая. Анастасия
сразу же стала стягивать ее края шелковыми нитками, тут Данилов очнулся, и
Анастасия тотчас отлетела. Видно, все еще была сердита на него гордая и
прекрасная Анастасия!
Неизвестно, с каким намерением она явилась к месту поединка. Разве
теперь это было важно! Не имела она права оказывать помощь Данилову, а
Данилов не имел права эту помощь принимать. Однако Кармадон первым нарушил
правила чести, и стерпеть его подлость Анастасия не смогла. Отлетая от
Данилова, она все же успела заклеить черную дыру прозрачным пластырем, а
прежде - смазать ее каким-то темным знахарским снадобьем. Теперь черная
дыра уменьшалась быстрее, чем следовало бы, истекала веществом куда-то
вдаль, в пустые углы чужой вселенной.
"Раз Анастасия, - подумал Данилов, - сумела пробраться к месту
поединка, значит, были у нас и другие зрители..."
Следовало ждать дурных последствий. Ох, как Данилов не хотел вызывать
Кармадона на поединок...
Теперь Данилов рассчитывал лишь вот на что. Влиятельным родственникам
и друзьям Кармадона дело о поединке выгоднее было замять. Как случай ни
крути, а Кармадон и его друзья тоже все равно были при конфузе. Последней
своей ракетой Данилов свернул Кармадону челюсть, что-то повредил в шее,
