не было.
Были в Мадриде волнения, но уже без быка. Бурнабито Данилов отыскал
голым в загородной вилле на берегу Мансанареса. Бурнабито сидел в
мраморном бассейне, бил кулаками по воде. То и дело к краю бассейна
подходил секретарь и деликатно напоминал Бурнабито о течении времени и о
необходимости платить выкуп.
Усилием воли Данилов спустился во вчерашний день.
Увидел Арену и публику на ней. На площади армейские части еще
сдерживали натиск жаждущих зрелища знатоков, увы, безбилетных. А на Арене
шумел народ. И тут быка Мигуэля вывезли из туннеля на орудийном лафете.
Корридам был не сезон. Но мало того, что нынешняя коррида проводилась
в зимнюю пору, Бурнабито еще отважился распорядиться и о неких новшествах.
Вот и вывезли Мигуэля в нарушение вечных правил. Быка предъявили народу и
как бы предоставили ему круг почета. Разнаряженные эскамильо, знаменитые и
герои, уже красиво стояли на поле. Туда же для полного эффекта были
выведены и все боевые быки. Матадоры - среди них и красавица Ангелита,
уравнявшая женщину-тореро в правах, - при виде быка Мигуэля как стояли,
так и остались стоять, словно давая понять, что видели они этого быка в
гробу. Зато выведенные на парад боевые животные разнервничались, чуть ли
не рассвирепели.
Что касается быка Мигуэля, то он, проезжая на лафете, даже не
привстал, публике не поклонился, чем вызвал ее особое уважение.
Мигуэля увезли, и началась коррида. Сперва вытолкали быков послабее и
подешевле, а заслуженных, и уж конечно Мигуэля, оставили напоследок. Что
тут было! Танцы плащей и мулет, мельканье рогов, пыль из-под копыт, одно
слово - тавромахия! Данилов не мог смотреть без боли на жестокую потеху
толпы, на страдания невинных животных. Однако при этом он был увлечен
красотой костюмов и необыкновенной пластикой варварского представления.
Словом, многих быков загубили, пока добрались до Мигуэля. Им бы, быкам-то,
объединиться да принсипского брата позвать на помощь, может, тогда у них
что-то и вышло б! Публика все ревела, все рвала дымовые шашки, а уж,
казалось, должна была бы устать от чувств. "Мигуэля! - требовали дамы, в
том числе и американские старухи. - Мигуэля!" Все понимали, что настало
время Мигуэля. Знаменитые матадоры Гонзалес, Родригес и Резниковьес в
проходе уже явили публике свои стройные ноги и расшитые плечи. Но тут
вышла заминка. Ритм праздника, очарование которого вечно, явно нарушился.
Было очевидно, что под трибунами скандалили. С трибун раздался свист. И
тут - в нарушение всех правил и приличий - бык Мигуэль вышел не сам, а
опять был вывезен на орудийном лафете. Служители, тоже празднично одетые,
с лафета пытались Мигуэля согнать, но вышло так, что они его сгрузили.
Никто не заметил момента, когда бык Мигуэль стоял на ногах, однако все его
увидели лежащим на земле.
Пикадоры в ярости двинулись на быка Мигуэля, и праздник продолжился.
Данилов, хотя и не мог уже ни во что вмешаться, был теперь в азарте.
"Ну сейчас вам Кармадон покажет, - думал Данилов, - заступится за бедных
животных". Однако атака мастеров корриды не произвела на Мигуэля никакого
впечатления. Уж они и пиками его кололи, и плясали перед ним, и дразнили
его, и ногами пинали, и взывали к его мужскому достоинству, между прочим,
и к совести, и показывали на публику: она-то, мол, в чем виноватая, цветы
швыряла и транзисторы, деньги платила - задаром, что ли! - и манили его
куда-то, а он все не поднимался. Мастера менялись - и ничего! В рядах
заманивавших и стращавших возникла растерянность. Тут, как из засады,
дождавшись своей минуты, вышли на дело великие Гонзалес, Родригес и
Резниковьес. Впервые вышли вместе! А за ними и красавица Ангелита! Однако
и великих ждал конфуз. И к движениям их душ бык Мигуэль остался глух. Часа
полтора маялись короли Арены со своей ратью, все без толку. На трибунах
брали под сомнение и быка. "Да он не настоящий, что ли! - кричали. - Эй
ты, бык! - кричали. - Не крути динаму!" Естественно, по-ихнему,
по-испански. И тут, поддавшись секундному и южному настроению, вся толпа
корридных бойцов в неистовстве с холодным оружием бросилась на
принсипского быка Мигуэля.
Публика вскочила в восторге. Наконец-то до Мигуэля что-то дошло, он
то ли зевнул, то ли чихнул, то ли именно повел ноздрей, и все мастера,
какие были на нем и возле него - среди прочих Гонзалес, Родригес,
красавица Ангелита и Резниковьес, все они отлетели от быка далеко,
некоторые попали в публику. Бык Мигуэль поднялся, публика так и ахнула,
все увидели, какой он красавец, атлет и бык. Мигуэль лениво, но и с
достоинством, повернулся задом к наиболее дорогой трибуне и опять лег. При
этом подложил передние ноги под голову неловко, словно был не семилетний
бугай, а теленок.
Тут и объявился отчаянный смельчак Фил Килиус. Все думали, что он
уехал в Америку. А он не уехал. Он возник у самого барьера, расталкивал
полицейских и размахивал кулаками. Ясно было, что он рвется к быку.
Публика о быке забыла. Она глядела лишь на Фила Килиуса. Она верила в него
как в спасителя ее собственной чести. Однако взволнованный Бурнабито
бросился со своих почетных мест вниз с криком: "Задержите его! Не
пускайте!" Сразу многие подумали, что Бурнабито беспокоит теперь не
здоровье и счастье быка Мигуэля, а, видимо, неулаженный с Филом финансовый
вопрос. Вдруг Филу будет удача, он и разорит несчастного Бурнабито.
Полицейские и еще какие-то молодцы схватили Фила Килиуса.
Полицейские и молодцы были крепки, но и Фил, выходило, что не слаб.
Он то и дело вырывался, кричал странные слова, грозил, что жуть что сейчас
сделает с принсипским быком. Он требовал, чтобы жюри теперь же присудило
ему от быка ухо, копыто и хвост. Вырываться-то он вырывался, но,
вырвавшись, никуда не бежал, а как бы застывал и давал полицейским себя
схватить. Схваченный же, он опять начинал вырываться и страшно быку
угрожать. "Пустите!" - кричал Фил Килиус. "Не пускайте!" - кричал
Бурнабито. "Пустите!" - "Не пускайте!" - "Пустите!" - "Не пускайте!" -
"Пустите! - взревел Фил. - Я его бесплатно!" Взревел так, то ли
раскалившись жаждой победы, то ли по молодости лет. Полицейские поглядели
на Бурнабито, тот не сразу нашелся, но все же, обессиленный, дал
полицейским знак - добровольца пропустить. Освобожденный Фил тут же затих,
то ли удивился, то ли потерял интерес к быку. Однако назад ему путей не
было. Публика неистовствовала, требовала обещанного удара кулака. Фил
запрыгал перед полицейскими, надеясь, что те опять схватят его, а к быку
не пустят. Но они не схватили. Бедовый Фил закинул в отчаянии голову, но
потом собрался, принял правостороннюю стойку и танцующей своей походкой
двинулся к жертве. Стало тихо. Попрыгав возле быка Мигуэля, Фил подскочил
к нему вплотную и как дал кулаком быку в морду промеж рогов! Мигуэлю бы
копытами вверх, а он и не шелохнулся. И было видно, что не помер. Бока его
по-прежнему ходили. Обиженный Фил ударил еще, еще - бык ему навстречу не
шел. Тогда Фил отбежал метров на тридцать и, словно пробивая пенальти, с
разгону бросился на Мигуэля. Но и разгон не помог. А уж Фил вошел в раж и
стал бить быка, как грушу. Состоялось мгновение, когда бык Мигуэль поднял
голову, взглянул на Фила удивленно и, словно бы сплюнув, голову опять
опустил. Фил кинулся вновь врукопашную, но вскоре руки его повисли, как
плети, видимо, он их отбил. Тут Фил покачнулся и рухнул вблизи быка.
Служители еле подняли его, увели к трибунам.
Арена ревела в исступлении. Наверное, никаких распоряжений и не
прозвучало, а само собой, словно из чрева Арены, выражением ее яростного
чувства, выкатился на поле, сверкая блеском стали, тяжелый танк с зенитным
пулеметом и двинулся на быка Мигуэля. Данилов задержал дыхание. Гусеницы
танка, энергично надвинувшись, вызвали в принсипском быке свежие ощущения,
бык вскочил. Ошарашенно он глядел секунды две на танк, потом крутанул
хвостом, прижал подбородок к груди, подцепил рогами танк, перевернул его и
покатил машину, словно степное растение. Зенитный пулемет отлетел тут же,
скорострельная пушка погнулась, а что ощущал теперь экипаж, никто не знал.
Никто и не думал об экипаже, все были в панике, вскочили с мест, бежали к
выходам, пропуская вперед женщин и детей. Однако у самого барьера бык
Мигуэль успокоился, оставил танк, потянулся и тихо пошел в туннель.
Данилов понял, что и сейчас он не проснулся, а движется в полной дреме,
ноги его несут туда, где ему было хорошо. Бык Мигуэль вернулся к своей
подстилке, улегся, прикрыл себя попоной, раздобытой Даниловым, и опять
затих.
Зато город был по-прежнему взбудоражен. Но Данилов, оценив ущерб,
нанесенный принсипским быком, несколько успокоился. Ущерб был скорее
моральный. Многие приобрели теперь печальный комплекс принсипского быка.
Не исключалось, что сегодняшний позор мог вызвать появление странствующих
рыцарей. Что касается ущерба материального, то он был привычным - разбитые
стекла, опрокинутые автомобили, разоренные гнезда любви. Были ушибы,
переломы, инфаркты, но они случились бы и без быка. Был покалечен экипаж
танка, но кто просил этих неуравновешенных смельчаков идти в наступление!
В общем, если бы Данилов вчера во время куплетов тореадора и перешел в
демоническое состояние, особых усилий для охраны населения Мадрида от него
не потребовалось бы. Ну и ладно.
Однако после корриды события двинулись дальше. В половине
двенадцатого ночи принсипский бык Мигуэль был похищен пятью террористами,
среди них одним японцем или филиппинцем, посажен в украденный ими большой
самолет и увезен в неизвестном направлении. Через полтора часа Бурнабито
получил телеграмму из Нуакшота, что в Мавритании, террористы, или кто там
они, делились с Бурнабито ультиматумом: или в одиннадцать дня Бурнабито
кладет пять миллионов на бочку и возвращает семье левого крайнего
Чумпинаса, купленного им в Санта-Фе, или в пять минут двенадцатого
принсипский бык Мигуэль отбывает в воздух вместе с обломками самолета. При
этом похитители поздравляли доктора Бурнабито со вчерашними десятью
миллионами долларов, полученными им за корриду и за продажу телевидению
права на показ быка. Власти Нуакшота заявили, что они не имеют никакого
отношения к террористам, просили Бурнабито пожалеть быка, просили пожалеть
и Нуакшот, у террористов лазерные пистолеты, они ими всех пугают.
В Нуакшот Данилов даже и не стал заглядывать. Там вблизи была Сахара,
пыль и жара, а бык Мигуэль все равно, небось, спал. Переносить самолет с
Мигуэлем обратно в Мадрид Данилов не захотел. И Бурнабито был ему не
симпатичен, да и мало ли какие намерения имел Кармадон! Данилову стало
жалко террористов. В это мгновение на глазах Данилова секретарь принес
доктору Бурнабито новую телеграмму. Похитители в связи с упрямым молчанием
Бурнабито сокращали условия действия ультиматума. Ежели через час,
заявляли они, Бурнабито им не ответит, к принсипскому быку немедленно
будут применены необходимые меры. Жить он, возможно, и останется, но вряд
ли от него появятся телята. Бурнабито чуть ли не всю воду выплеснул из
бассейна. А Данилов усмехнулся. Однако и призадумался. А что, если
Кармадон так разнежился, что все защитные системы в нем погасли? Мало ли
какие неприятности могли тогда причинить ему лазерные пистолеты. Вдруг
попортят шкуру или еще что! Дело было не таким уж и спокойным. "Через час
я туда загляну, - решил Данилов. - А за час вряд ли что они ему
сделают..."
Он сдвинул пластинку браслета и вернулся к людям.
