временам покидая его для посещения Бухары или Балха и еще раз --
ради длительного путешествия -- паломничества в Мекку к мусуль-
манским святыням. Хайям вел преподавание в Нишапурском медресе,
имел небольшой круг близких учеников, изредка принимал искавших
встречи с ним ученых и философов, участвовал в научных диспутах.
Продолжая исследования в области точных наук, он пишет в эти го-
ды физический трактат "Об искусстве определения количества золо-
та и серебра в сплавах из них". Трактат этот, как его оценивают
специалисты в наши дни, имел для своего времени большое научное
и практическое значение.
К Хайяму, как к искусному астрологу, продолжают время от вре-
мени обращаться местные вельможи и даже султан -- именно в этот
период, зимою 1114 года в Мерве, и имел место описанный Низами
Арузи эпизод точного метеорологического прогноза Хайяма. Садр
ад-дин Мухаммад ибн Музаффар, обратившийся к Хайяму от имени
султана с просьбой выбрать благоприятный день для выезда на охо-
ту, был внуком Низам ал-Мулка, великим везиром султана Санджара.
Сохранились свидетельства всего двух человек, лично знавших
Омара Хайяма. Оба они -- его младшие современники: писатель и
поэт Низами Арузи Самарканди (род. в девяностые годы XI века) и
историк Абу-л-Хасан Али-Бейхаки. Встречи, о которых упоминают
эти известные авторы XII века, относятся к Нишапурскому периоду
жизни Хайяма, к годам его старости. Низами Арузи близко общался
с Хайямом и причислял себя к его ученикам и восторженным после-
дователям. Вспоминая о встречах в Балхе в 1112--1114 годах, Ни-
зами Арузи с величайшим пиететом именует Хайяма титулом "Доказа-
тельство Истины", тем более почетным, что именно этим ученым
прозванием был награжден средневековыми авторами Авиценна.
Абу-л-Хасан Али Бейхаки, хорасанец по происхождению, вспоми-
нает, как подростком он впервые увидел Омара Хайяма. Называя его
уважительно "имам", то есть "духовный вождь", Бейхаки пишет: "Я
вошел к имаму Омару Хайяму для службы ему в 1113 году, и он, ми-
лосердие Аллаха над ним, попросил меня истолковать одно из эпи- [А-017]
ческих двустиший... затем он спросил меня о видах линий дуг. Я
сказал: видов линий дуг четыре, среди них окружность круга и ду-
га больше полукруга".
Бейхаки упоминает ниже о резкости Омара Хайяма и его замкну-
тости, а также с восхищением говорит о нем как о человеке, обла-
дающем феноменальной памятью и необычайно широкой научной эруди-
цией. Вот один из этих коротких рассказов Бейхаки: "Однажды в
Исфахане он внимательно прочел одну книгу семь раз подряд и за-
помнил ее наизусть, а возвратившись в Нишапур, он продиктовал
ее, и, когда сравнили это с подлинником, между ними не нашли
большой разницы". По-видимому, именно такие отзывы об Омаре Хай-
яме были распространены в XII веке. Любопытно и еще одно сужде-
ние современников о Хайяме, нашедшее отражение у Бейхаки: "Он
был скуп в сочинении книг и преподавании".
В этом кратком высказывании -- трагическая коллизия научной
судьбы Омара Хайяма -- выдающегося ученого средневековья. Свои
блестящие знания, намного опередившие его эпоху, замечательный
мыслитель Востока лишь в малой доле смог изложить в сочинениях и
передать ученикам. Чтобы судить о том, сколь нелегка была вообще
участь средневекового ученого, мы располагаем свидетельством са-
мого Омара Хайяма. В предисловии к алгебраическому трактату, на-
писанному еще в молодые годы, Хайям отдает горькую дань памяти
погибших на его глазах светочей мысли и говорит о почти неизбеж-
ной альтернативе, стоящей перед ученым его времени: либо путь
нечестного приспособления, либо путь поругания. Приведем допод-
линные слова Омара Хайяма: "Я не мог подобающим образом ни при-
ложить моих стараний к работе подобного рода, ни посвятить ей
длительного размышления, так как мне сильно мешали невзгоды об-
щественной жизни. Мы были свидетелями гибели людей науки, число
которых сведено сейчас к незначительной кучке, настолько же ма-
лой, насколько велики ее бедствия, на которую суровая судьба
возложила большую обязанность посвятить себя в эти тяжелые вре-
мена усовершенствованию науки и научным исследованиям. Но боль-
шинство тех, которые в настоящее время имеют вид ученых, перео-
девают истину в ложь, не выходят из границ обмана и бахвальства,
заставляя служить знания, которыми они обладают, корыстным и не-
добрым целям. А если встречается человек, достойный по своим
изысканиям истины и любви к справедливости, который стремится
отбросить суетность и ложь, оставить хвастовство и обман, -- то
он делается предметом насмешки и ненависти".
Поздний период жизни Омара Хайяма был чрезвычайно труден,
сопряжен с лишениями и тоской, порожденной духовным одиночест-
вом. К славе Хайяма как выдающегося математика и астронома при-
бавилась в эти нишапурские годы крамольная слава вольнодумца и,
вероотступника. Философские взгляды Хайяма вызывали злобное раз-
дражение ревнителей ислама.
Научно-философское наследие Омара Хайяма невелико. В отличие
от своего учителя Авиценны, Хайям не дал целостной, разработан-
ной им философской системы. Трактаты Хайяма затрагивают лишь от-
дельные, правда из числа важнейших, вопросы философии. Некоторые
из сочинений были написаны, как и упомянутый выше первый фило-
софский трактат, в ответ на просьбу отдельных духовных или свет-
ских лиц. , До нашего времени сохранилось пять философских сочи-
нений Хайяма. Кроме "Трактата о бытии и долженствовании" еще
"Ответ на три вопроса: необходимость противоречия в мире, детер-
минизм и вечность", "Свет разума о предмете всеобщей науки",
"Трактат о существовании" и "Книга по требованию (Обо всем су-
щем)". Все они кратки, лаконичны, занимают иногда всего несколь-
ко страниц.
В современных исследованиях по истории науки философские по-
ложения Омара Хайяма отождествляются с учением Авиценны, которое
определяется специалистами как средневековое восточное аристоте-
лианство. Хайям воспроизводит ту же модель мироздания, как она
обрисована в знаменитой философской энциклопедии Авиценны "Книга
исцеления". Эта картина мира, принятая в свое время западноевро-
пейской христианской схоластикой, нашла отражение в общих чертах
в "Божественной комедии" итальянского поэта Данте Алигьери
(1265--1321) .
Элементы неоплатонизма в сочетании с положениями неопифаго-
рийской мистики чисел, утверждение несомненной реальности внеш-
него мира и признание всеобщей причинной связи между явлениями
природы, отрицание возможности существования мира идей вне мира
вещей, проблема происхождения зла и проблема абсолютной предоп-
ределенности, учение о субстанциях (предметом научного познания
Хайям при этом признает субстанцию сложную, иными словами -- ма-
териальную основу) -- все эти идеи Хайяма шли вразрез с мусуль-
манской ортодоксией.
Ограниченный рамками своего времени, Хайям, как и его великий
предшественник Авиценна, оставался на идеалистических позициях,
но в решении отдельных проблем философии взгляды Хайяма содержа-
ли несомненные элементы материалистического мировоззрении. В
этом, по утверждению специалистов, Омар Хайям сделал значитель-
ный шаг вперед по сравнению с Авиценной. Средневековые теологи
уже с XIII века причисляли Хайяма к материалистической школе
"натуралистов". В философских концепциях Хайяма есть также от-
дельные гениальные диалектические догадки.
Специалисты, занимавшиеся изучением мировоззрения Омара Хайя-
ма, находят много общих положений в его научно-философских трак-
татах и в его четверостишиях. Однако исследователи единодушны:
научно-передовое, независимое, бунтарское умонастроение поэта-
мыслителя проявилось в его стихах ярче и определенней, чем в его
философских сочинениях.
Так, например, вопросы о детерминизме и истоках царящего в
мире зла, поставленные Омаром Хайямом в трактатах, вопросы, рас-
шатывающие одну из главнейших догм ислама -- монотеизм, в стихах
Хайяма подчеркнуто заострены. Хайям-поэт вскрывает вопиющие ло-
гические противоречия в самом понятии "бог".
Бог -- абсолютный разум и высшая справедливость? Почему же
так неразумно устроен мир, так жесток с его постоянными бедами?
Почему столь хрупко и непрочно самое совершенное из творений бо-
га -- человек, приговоренный со дня своего рождения к смерти?
Гончар, разбивающий свои творения, -- неискусный или безумный? -
- вот какое олицетворение находит Хайям богу:
Изваял эту чашу искусный резец
Не затем, чтоб разбил ее пьяный глупец.
Сколько светлых голов и прекрасных сердец
Между тем разбивает напрасно творец!
(пер. Г. Плисецкий) [pli-0084]
ого. ср. N 443)
Поэт не находит оправдания этой бессмысленной жестокости:
Вразуми, всемогущее небо, невежд:
Где уток, где основа всех наших надежд?
Сколько пламенных душ без остатка сгорело!
Где же дым? Где же смысл? Оправдание -- где ж?
(пер. Г. Плисецкий) [pli-0115]
Важнейшим принципом ислама является догмат о божественном
предопределении. Если так, спрашивает поэт, то должен ли человек
нести ответственность за свои поступки? Исходя из простой житей-
ской логики, у бога нет права карать человека за прегрешения --
кто как не бог и предопределил слабость и греховность человечес-
кой натуры?
Глину мою замесил мой творец, что я поделать могу?
Пряжу он выпрял и ткань мою сшил, что я поделать могу?
Зло ли вершу я, творю ли добро -- все, что ни делаю я,
Все за меня он давно предрешил, -- что я поделать могу?
(пер. А. Старостин) [sta-0036]
И кто, спрашивает Хайям, как не бог окружил человека со всех
сторон ловушками соблазнов? Следовательно, бог и есть коварный
искуситель и первопричина грехопадений. С него и должен быть
спрос:
Мир -- свирепый ловец -- к западне и приманке прибег,
Дичь поймал в западню и ее "человеком" нарек.
В жизни зло и добро от него одного происходят.
Почему же зовется причиною зла человек.
(пер. В. Державин) [der-0213]
"Всеблагой и всемилостивый" -- главные эпитеты бога в исламе.
Но если одно из основных свойств бога -- милосердие, -- задает
вопрос поэт, -- то как же он сможет проявить свое милосердие,
если в мире не будет грешников? Если ты всеблаг и всемилостив,
творец, то и прости нас, погрешивших против тебя:
О боже! Милосердьем ты велик!
За что ж из рая изгнан бунтовщик?
Нет милости -- прощать рабов покорных,
Прости меня, чей бунтом полон крик!
(пер. В. Державин) [der-0146]
Хайям высмеивает самую идею высшей справедливости творца. Где
она, справедливость? Достаточно оглядеться кругом, чтобы понять:
мир устроен как раз наоборот: дураки и подлецы ни за что получа-
ют в дар от неба роскошные дворцы, а достойный идет в кабалу из-
за куска хлеба. Если это называется справедливостью, то "Мне
плевать на твою справедливость, творец!" -- так энергично конча-
ет Омар Харям одно из своих рубаи.
Богоборческие идеи в четверостишиях Хайяма выражены чрезвы-
чайно смело Строки стихов -- прямой суд над творцом, на нем од-
ном вся вина за вопиющее несовершенство мира:
Свода небесного вращатель -- господь,
Жизни и смерти податель -- господь.
Плох я... Но ведь мой обладатель господь!
Я, что ли, грешен? Мой создатель -- господь!
(пер. С. Кашеваров) [kas-0015]
Остро, гротескно высмеивает поэт бессмысленность мусульманс-