принялась с выражением декламировать эту злосчастную эпическую поэму,
послужившую причиной их ссоры.
Тибальд весь просиял. Его роман в стихах "Верный Роланд" уже тогда
снискал себе громкую славу, но тот факт, что Маргарита знала его наизусть,
польстил ему больше, чем все восторженные отзывы и похвалы вместе взятые.
Когда через четверть часа Маргарита устала и голос ее немного осип,
Тибальд тут же перехватил у нее инициативу и был восхищен тем, с каким
неподдельным интересом она его слушает.
Так они и ехали не спеша, увлеченно повествуя друг другу о
похождениях влюбленного и чуточку безумного маркграфа Бретонского, верного
палатина франкского императора Карла Великого. Маргарита первая опомнилась
и звонко захохотала:
- Нет, это невероятно, граф! Что мы с вами делаем?
- Насколько я понимаю, декламируем моего "Роланда".
- Слава богу, что не "Отче наш".
- В каком смысле?
- Вы что, не знаете эту пословицу: "Женщина наедине с мужчиной..."
- Ага, вспомнил! "...не читает "Отче наш".
- Ну да. Вот уже солнце зашло, а мы все... Да что там говорить! Держу
пари, что кузену Красавчику и в голову не пришло читать Бланке свои рондо
- хоть как бы они ей ни нравились.
Тибальд усмехнулся.
- Не буду спорить, принцесса. Потому что наверняка проиграю.
- Бедный Монтини! - вздохнула Маргарита. - Зря он поехал в Рим.
- Это вы о ком?
- О любовнике Бланки... о ее бывшем любовнике. Наверное, сейчас он
сходит с ума.
- Он ее очень любит?
- Тот-в-точь, как ваш Роланд. Был себе хороший парень, в меру
распущенный, в меру порядочный, но повстречал на своем пути Бланку - и
все, погиб.
Тибальд снова усмехнулся.
- Да у вас тут все дамы - отъявленные сердцеедки, как я погляжу, - с
иронией заметил он.
- Возможно, - пожала плечами Маргарита. - Но к Бланке это не
относится. Она у нас белая ворона - скромная, застенчивая, даже ханжа.
- Однако странное у нее ханжество!
- Это вы к чему?
- Да к тому, что ее ханжество нисколько не помешало ей иметь
любовника.
- И не только иметь, - добавила Маргарита. - Но и здорово кусать его
в постели.
Тибальд нахмурился.
- Постыдитесь, сударыня! У госпожи Бланки есть все основания
обижаться на вас. Она была права, упрекая вас в том, что вы рассказываете
обо всех ее секретах, которые она вам поверяет.
- А вот и ошибаетесь. Бланка ничего подобного мне не говорила.
- Так значит, ее любовник вам рассказал.
- И вовсе не ее любовник, а мой... мм.. кузен Иверо. Как-то во время
купания он заметил на плече Монтини такой солидный, сочный синяк от укуса
- ну, и рассказал мне об этом. Так что никаких секретов я не выдаю. Может
быть, вы считаете иначе?
Тибальд хранил гордое молчание, хмурясь пуще прежнего.
- Что с вами стряслось, граф? - спросила Маргарита. - Если вам не по
нутру, что некоторые женщины кусаются в постели, так и скажите... Гм... На
всякий случай... Что вы молчите? О чем вы задумались?
- Я думаю над тем, как это назвать.
- Что именно?
- Вашу болтовню.
- И как же вы ее расцениваете?
- Как копание в грязном белье - вот как.
- Да ну! Вы такой стеснительный, господин Тибальд!
- Вы преувеличиваете, госпожа Маргарита. Стеснительность не является
моей отличительной чертой. Однако, по моему твердому убеждению, для всякой
откровенности существует определенная грань, переступать которую не
следует ни в коем случае - ибо тогда эта откровенность становится
банальной пошлостью.
- Да вы, похоже, спелись с Красавчиком, - с явным неудовольствием
произнесла принцесса. - Недели три назад, прежде чем впервые лечь со мной
в постель, он...
- Замолчите же вы! - вдруг рявкнул Тибальд, лицо его побагровело. -
Как вам не стыдно!
Маргарита удивленно взглянула на него.
- В чем дело, граф? Я что-то не то сказала?
- Вот бесстыжая! - буркнул Тибальд себе под нос, но она расслышала
его.
- Ага! Выходит, я бесстыжая! Да вы просто ревнуете меня.
- Ну, допустим... Да, я ревную вас.
- И по какому праву?
- По праву человека, который любит вас, - ответил Тибальд, пылко
глядя на нее.
- Ах да, совсем забыла! Ведь в каждом своем письме вы не устаете
твердить: прекрасная, божественная, драгоценная - и так далее в том же
духе. А из "Песни о Маргарите", которую вы прислали мне в прошлом году и
вовсе следует, что солнце для вас восходит на юго-западе, из-за Пиреней.
Вы что, вправду путаете стороны света?
- Не насмехайтесь, Маргарита. Вы же прекрасно понимаете, что это была
аллегория.
- Что, впрочем, не помешало вам написать мне этим летом, что вы
отправляетесь на свой личный восток, чтобы снова увидеть свое солнышко
ясное.
- И опять же я выразился фигурально. Я...
- Ну и как вы находите свое солнышко? - не унималась Маргарита. -
Скажите откровенно, вы не были разочарованы?
- Напротив. Оно стало еще ярче, ослепительнее. Оно сжигает мое сердце
дотла.
- Однако вы еще не предложили этому солнышку ясному свою мужественную
руку и свое горящее сердце.
- А я уже предлагал. В прошлом году. Солнышко ясное помнит, что оно
мне ответило?
Опустив глаза, Маргарита промолчала; щеки ее заалели.
- Вы прислали мне, - продолжил после короткой паузы Тибальд, -
большущие оленьи рога, чтобы - как было сказано в сопроводительном письме
- немного утешить меня, поскольку настоящие, мужские, наставить мне
отказываетесь. Было такое? Отвечайте!
- Да, - в смятении ответила она. - Так я и сделала.
- Это была не очень остроумная шутка. Но язвительная. - Граф
пришпорил коня. - В моей охотничьей коллекции хватает оленьих голов с
рогами, - бросил он уже через плечо, - и мне ни к чему еще одна пара,
подаренная вами.
Маргарита также ускорила шаг своей лошади и поравнялась с Тибальдом.
- Не принимайте это близко к сердцу, граф, - сказала она. - Я
признаю, что тогда переборщила с остроумием, и... и приношу вам свои
извинения. Давайте лучше переменим тему нашего разговора.
- И о чем вы предлагаете нам поболтать?
- О нашей влюбленной парочке - про Бланку и Красавчика.
- Сударыня! Опять вы...
- О нет, нет! Ни слова об укусах и прочих пикантных штучках.
Поговорим о романтической стороне их отношений.
- Романтической? - скептически переспросил Тибальд.
- Ну, конечно! Бланка до крайности романтическая особа, да и
Красавчик не промах. А я, как любительница рыться в грязном белье, была бы
не прочь посмотреть, как они занимаются любовью на лоне природы. Тем
более, что белье у них всегда чистое, они ужасные чистюли, и если бы я
вздумала рыться...
- Принцесса! - возмущенно воскликнул Тибальд. - Извольте прекратит
ь...
- Нет уж, это вы извольте прекратить строить из себя святошу, -
огрызнулась Маргарита. - Лицемер несчастный! Будто бы я не читала ваши
"Рассказы старой сводницы", в которых вы бессовестно подражаете Бокаччо.
Тибальд покраснел.
- Это... Знаете ли... - пристыжено пробормотал он. - У каждого есть
свои грехи молодости. Десять лет назад - тогда мне было шестнадцать, - и
я...
- Тогда вы лишь недавно потеряли невинность, но сразу же возомнили
себя великим сердцеедом и большим знатоком женщин. Я угадала?
- Ну, в общем, да.
- Так почему бы вам не переписать эти рассказы с учетом накопленного
опыта. И добавить к ним новеллу про Красавчика с Бланкой - если хотите, ее
мы напишем вместе.
Тибальд пристально поглядел на нее.
- Вы это серьезно?
- Вполне.
- Что ж, в таком случае, у нас выйдет не новелла, а поэма.
- Тем лучше. И на каком же языке мы будем ее слагать - на галльском
или на французском? Но предупреждаю: французский я знаю плохо.
Тибальд хмыкнул.
- А разве есть вообще такой язык?
- А разве нет? - удивилась Маргарита.
- Конечно, нет. То, что вы называете французским, на самом деле
франсийский - на нем разговаривает Иль-де-Франс, Турень и Блуа; а мой
родной язык шампанский. В разных областях Франции, если Францией считать
также и Бретань, Нормандию, Фландрию, Лотарингию и Бургундию,
разговаривают на очень разных языках: анжуйский, пуатвинский, лимузенский,
овернский, бургундский, бретонский, пикадийский, нормандский, валлонский,
лотаринжский, фламандский...
- Ой! - с притворным ужасом вскричала Маргарита. - Довольно,
прекратите! У меня уже голова кругом идет. Боюсь, вы меня превратно
поняли, граф. Говоря о французском, я имела в виду язык знати,
духовенство, в конце концов, просто ученых и образованных людей.
- То есть франсийский?
- Да.
Тибальд снова хмыкнул.
- Увы, но франсийский явно не дотягивает до уровня общефранцузского
языка.
- А какой же из перечисленных вами дотягивает?
- Да никакой.
- Да ну! - покачала головой Маргарита. - И что же с вами, бедными
французами, станется?
- Ясно что - когда-нибудь все французы станут галлами.
Маргарита удивленно вскинула брови.
- Вы тоже так думаете?
- А почему "тоже"?
- Потому что так же считает Красавчик. По его мнению, Франция и
Галлия должны быть и непременно станут единой державой - как это было
когда-то в древности.
Тибальд кивнул.
- Тут он совершенно прав. И не суть важно, как будет называться это
объединенное государство - Великой Францией или Великой Галлией, кто
выиграет в объединительном споре - Париж или Тулуза...
- А вы как думаете?
- По-моему, Париж проиграет. Галлам несказанно повезло, что более
трехсот лет в новое время они находились под властью Рима.
- Повезло?
- Как это не парадоксально, но это факт. Не говоря уж о положительном
культурном влиянии Италии, жесткая, централизованная власть римской короны
заставила галлов сплотиться в борьбе против господства чужеземцев. За три
с половиной столетия пребывания в составе Империи, они стали единым
народом даже в большей степени, чем сами итальянцы. Вся галльская знать
разговаривает на одном языке - лангедокском или, если хотите, галльском, а
различия между говорами простонародья далеко не столь значительны, как у
нас во Франции. Единственно, чего не хватает Галлии для ее успешной
экспансии на север, это сильной королевской власти.
- Таковая вскоре появится, - со вздохом ответила Маргарита. - Из
Красавчика получится отменный король... Ладно, оставим это. Вернемся к
нашим баранам, то бишь к Бланке и Красавчику. И к нашей поэме о них. Вы,
кстати, не передумали?
- Ну, если вы настаиваете...
- Я лишь предлагаю вам свою помощь, - уточнила принцесса. - У вас
богатый мужской опыт, у меня - женский. Итак, мы будем писать нашу поэму
на галльском языке...
- Лучше на латыни.
- На латыни? Но тогда у нас получится скорее научный трактат, а не
поэма. "De amoris natura et de amore in natura" . Каково?
Тут Тибальд осадил своего коня.
- Что с вами? - удивленно спросила Маргарита, тоже остановившись.
- Неправильно.
- Что?
- Название.
- Вам не нравится?
- В общих чертах нравится. Но его следует уточнить.
- А именно?
- "De Margaritae amoris natura et de amore eicum in natura" .
- Как это следует понимать, граф?!
- А вот так! - Тибальд спешился, подошел к Маргарите и протянул ей
руку. - Давайте я вам помогу.
- Что?
- Сойти с коня.
- Зачем?
- Чтобы немедленно приступить к работе над трактатом. Заодно проверим
- может быть, и у вас непорядок с чулками.
- Ага! Значит, вы набиваетесь!
- А как набиваюсь, так что?
