рекламах "для технических целей", проникли сквозь замочную скважину, а
немедленно за ними появился индивидуум, неся под мышкой внушительную
рукопись, напоминавшую величиной скатанный кусок обоев.
Индивидуум принадлежал к типу, определяемому нашими английскими
кузенами, как "представитель низших классов", а демагогической прессой,
как "кости и нервы страны"; местом же его вторжения была святая святых
великого техасского еженедельника.
Редактор сидел за письменным столом, вцепившись руками в свои скудные
волосы и глядя с отчаянием на письмо, полученное от фирмы, у которой он
брал в кредит бумагу.
Индивидуум пододвинул стул к самому креслу редактора и положил
тяжелую рукопись на стол - так что последний даже затрещал под ее весом.
- Я работал над этим девятнадцать часов, - сказал он, - но, наконец,
оно кончено.
- Что это такое? - спросил редактор. - Травокосилка?
- Это ответ, сэр, на послание президента: развенчание каждой и всех
его проклятых доктрин, полный и уничтожающий образ каждого из утверждений
и каждой из лживых и предательских теорий, им выдвинутых.
- Приблизительно сколько... гм.. сколько фунтов оно содержит,
по-вашему? - спросил в раздумьи редактор.
- Пятьсот двадцать семь страниц, сэр, и...
- Написано карандашом на одной стороне листа? - спросил редактор со
странным блеском в глазах.
- Да, и здесь затронуто...
- Можете оставить рукопись, - сказал редактор, вставая со своего
кресла. - Полагаю, что мы сумеем использовать ее надлежащим образом.
Индивидуум отчаянным усилием перевел дух и удалился, чувствуя, что
решительный удар нанесен - тем, наверху.
Не прошло и десяти минут, как были приобретены шесть лучших резинок,
и весь состав конторы приступил к работе над рукописью.
Великий еженедельник вышел вовремя, но редактор задумчиво взглянул на
непогашенный с прошлого месяца счет за бумагу и сказал:
- Пока что - хорошо. Но хотел бы я знать, на чем мы будем печатать
следующий выпуск!
ПРИМЕРЕНИЕ
Одноактная драма
Действующие лица: хаустонская супружеская чета.
Место действия: будуар супруги.
Он. А теперь, Виола, раз мы понимаем друг друга, не станем повторять
этого еще раз. Забудем горькие слова, сказанные нами друг другу, и решим
жить всегда в любви и в мире. (Берет ее за талию).
Она. Ах, Чарльз, ты не представляешь, как я счастлива! Разумеется, мы
никогда больше не будем ссориться. Жизнь слишком коротка для того, чтобы
изводить ее на мелкие дрязги и стычки. Будем идти по светлому пути любви и
никогда больше не сойдем с него. Ах, какое блаженство сознавать, что ты
любишь меня и что ничто никогда не встанет между нами! Совсем как будто
вернулись прежние дни наших встреч у сиреневой изгороди, не правда ли?
(Кладет голову ему на плечо).
Он. Да, и я еще срывал тогда гроздья и вплетал в твои волосы, и
называл тебя царицей Титанией.
Она. Ах, это было прелестно! Я помню. Царица Титания? Ах, это одна из
шекспировских героинь, которая еще полюбила человека с ослиной головой.
Он. Гм!
Она. Не надо. Я не имела в виду тебя. Ах, Чарльз, прислушайся к этим
рождественским колоколам! Что за веселый день это будет для нас! Ты
уверен, что любишь меня так же, как любил раньше?
Он. Больше! (Чмок!)
Она. Мои губки сладки?
Он. (Чмок! Чмок!)
Она. Ты хочешь их съесть?
Он. Все без остатка. Чья ты женушка?
Она. Моего собственного маленького мальчика.
Оба. (Чмок!)
Он. Слушай, колокола зазвонили опять. Мы должны быть вдвойне
счастливы, любовь моя, потому что мы переплыли бурные моря сомнений и
гнева. Но теперь близок рассвет: розовая заря любви вернулась!
Она. И вечно останется. Ах, Чарльз, ни словом ни взглядом не причиним
больше боли друг другу!
Он. Никогда! И ты не будешь больше бранить меня?
Она. Нет, любимый. Ты знаешь, я никогда не браню тебя, если ты не
даешь мне повода.
Он. Иногда ты злишься и говоришь неприятности без всякого повода.
Она. Может быть, ты так думаешь, но это не так. (Отрывает голову от
его плеча).
Он. Я знаю, о чем я говорю (Снимает руку с ее талии.)
Она. Ты приходишь домой раздраженным, потому что не умеешь вести свои
дела, как следует, и срываешь зло на мне.
Он. Я устаю от тебя. Ты наступаешь сама себе на уши, потому что ты
принадлежишь к такой уж бездумной широкоротой породе и не в силах не
делать этого.
Она. Ты старый беспардонный лгун из лгуньего рода, и не смей
разговаривать так со мной, или я выцарапаю твои глаза!
Он. Ты проклятая бешеная кошка! Жалею, что меня не убило молнией
прежде, чем я встретил тебя.
Она. (хватая щетку). Бах! Бах! Тррах!
Он. (после того, как выбрался на тротуар). Интересно, прав ли
полковник Ингерсол, что самоубийство не грех?
Занавес.
ПЕРЕМУДРИЛ
Есть в Хаустоне человек, идущий в ногу с веком. Он читает газеты,
много путешествовал и хорошо изучил человеческую натуру. У него
естественный дар разоблачать мистификации и подлоги, и нужно быть поистине
гениальным актером, чтобы ввести его в какое-либо заблуждение.
Вчера ночью, когда он возвращался домой, темного вида личность с
низко надвинутой на глаза шляпой шагнула из-за угла и сказала:
- Слушайте, хозяин, вот шикарное бриллиантовое кольцо, которое я
нашел в канаве. Не хочу наделать себе хлопот с ним. Дайте мне доллар и
держите его.
Человек из Хаустона с улыбкой взглянул на сверкающий камень кольца,
которое личность протягивала ему.
- Очень хорошо придумано, паренек, - сказал он. - Но полиция
наступает на самые пятки таким, как ты. Лучше выбирай покупателей на свои
стекла с большей осторожностью. Спокойной ночи!
Добравшись до дому, человек нашел свою жену в слезах.
- О, Джон! - сказала она. - Я отправилась за покупками нынче днем и
потеряла свое кольцо с солитером! О, что мне теперь...
Джон повернулся, не сказав ни слова, и помчался по улице - но темной
личности уже нигде не было видно.
Его жена часто размышляет на тему, отчего он никогда не бранит ее за
потерю кольца.
ПОКУПКА ФОРТЕПЬЯНО
Человек из Хаустона решил несколько дней тому назад купить своей жене
фортепьяно в качестве рождественского подарка. Надо при этом сказать, что
между агентами по распространению фортепьяно больше соперничества,
соревнования и объегоривания друг друга, нежели между людьми всех
остальных профессий. Страховое дело и разведение фруктовых садов -
беззубые младенцы по сравнению с фортепьянной промышленностью. Человек из
Хаустона - он видный адвокат - знал это и постарался посвятить в свои
намерения самый ограниченный круг людей, опасаясь, что агенты станут
досаждать ему. Он всего один раз справился в музыкальном магазине о ценах
и решил через неделю-другую сделать свой выбор.
Выйдя из магазина, он по пути в свою контору завернул на почту.
Придя в контору, он нашел трех агентов, примостившихся в ожидании его
в кресле и на письменном столе.
Один из них раскрыл рот первым и сказал:
- Слышал, что вы хотите купить фортепьяно, сэр. Стейнвей славится
нежностью звука, прочностью, изяществом отделки, тоном, работой, стилем,
качеством и...
- Чепуха! - сказал второй агент, проталкиваясь между ними и хватая
адвоката за воротник. - Возьмите Читтерлинг. Единственное фортепьяно в
мире. Нежностью звука, прочностью, изяществом отделки, тоном, работой...
- Виноват! - сказал третий агент. - Не могу стоять рядом и видеть,
как человека обжуливают. Фортепьяно Кроник и Барк нежностью звука,
прочностью, изяществом отделки...
- Убирайтесь вон, все трое! - завопил адвокат. - Когда я хочу купить
фортепьяно, я покупаю то, которое мне нравится. Вон из комнаты!
Агенты удалились, и адвокат занялся выпиской из какого-то дела. В
течение дня пятеро из его личных друзей захотели порекомендовать различные
марки инструментов, и адвокат начал раздражаться. Он вышел, чтобы
пропустить стаканчик. Хозяин бара сказал ему:
- Послушайте, господин, мой брат работает на фортепьянной фабрике и
он сболтнул мне, что вы хотите купить одно из этих там-тамов. Брат
говорит, что по нежности звука, прочности, изяществу от...
- Черт побери вашего брата! - сказал адвокат.
Он влез в вагон трамвая, направляясь домой, и там внутри уже было
четверо агентов, поджидавших его. Он отпрянул назад прежде, чем они его
заметили, и остался на площадке. В ту же минуту вагоновожатый наклонился к
нему и шепнул:
- Дружище, эпперсоновские фортепьяны, которые мой дядька
распространяет в Южном Техасе, по нежности звука, прочности...
- Остановите вагон! - рявкнул адвокат.
Он слез и забился в темный подъезд, так что четверо агентов, также
покинувших вагон, промчались, не заметив, мимо. Тогда он поднял с мостовой
тяжелый булыжник, положил его в карман, задами пробрался к своему дому и,
чувствуя себя в полной безопасности, направился к калитке.
Священник его прихода был сегодня с визитом у его семьи. В ту минуту,
когда адвокат достиг калитки, он выходил из нее. Адвокат был гордым отцом
новехонького, всего двух недель от роду, ребенка, и священник, захотел
поздравить его.
- Дорогой брат мой! - сказал священник. - Ваш дом скоро будет
наполнен радостной музыкой. Это будет великое прибавление к вашей жизни. И
вот - во всем мире нет ничего, что по нежности звука...
- Черт побери вас! И вы тоже будете бубнить мне про фортепьяно, -
завопил адвокат, извлекая булыжник из кармана.
Он швырнул камень и сбил высокую шляпу священника, так что она
отлетела на другую сторону улицы, и пнул его в голень. Но священник верил
в то, что церковь - христов воин, и двинул адвоката кулаком по носу, и они
сцепились и покатились с тротуара на кучу сваленных кирпичей.
Соседи услышали шум, прибежали с фонарями и ружьями, и в конце концов
недоразумение разъяснилось.
Адвокат был порядочно-таки избит, и пришлось послать за обслуживающим
его семью врачом, чтобы малость починить его. Когда доктор наклонился к
нему с липким пластырем в одной руке и свинцовой примочкой в другой, он
сказал:
- Через день-два вы сможете выходить, и тогда я хотел бы, чтобы вы
завернули насчет покупки фортепьяно к моему брату. Те, представителем коих
он является, считаются лучшими по нежности звука, прочности, изяществу
отделки, качеству и стилю - во всем мире.
СЛИШКОМ ПОЗДНО
Юный лейтенант Болдуин ворвался вне себя в комнату генерала и хрипло
крикнул:
- Ради бога, генерал! Скорей, скорей - и в путь! Орлиное Перо увез
вашу дочь Инессу!
Генерал Сплашер в ужасе вскочил на ноги.
- Как, - вскричал он, - Орлиное Перо, вождь Киомов, самого мирного
племени в округе?
- Он самый.
- Милосердное небо! Вы знаете, что представляет из себя это племя,
когда его затронут?
Лейтенант бросил на своего начальника понимающий взгляд.
- Это самое мстительное, кровожадное и вероломное племя из всех
индейцев запада, когда оно воюет, - ответил он. - Но в течение многих
месяцев они были мирны, как никто.
- В путь, - сказал генерал. - Мы не можем терять ни минуты. Какие
меры приняты?
- Пятьдесят кавалеристов готовы броситься в погоню, а Билл Острый
Нож, знаменитый следопыт, готов указывать путь.
Десять минут спустя генерал и лейтенант, в сопровождении Билл Острого
Ножа, помчались галопом во главе кавалерийского эскадрона.
