коснулся руки Саймона, указывая на занавешенную дверь. Отведя занавес, он
пропустил Трегарта вперед.
За дверью оказался еще один зал. Но здесь голые каменные стены были
увешаны завесами с изображением того же символа, который Саймон обнаружил
на пологе кровати. Символ этот показался ему странно знакомым. В дальнем
конце зала стоял часовой, опираясь подбородком на рукоять своего меча.
Корис отвел второй занавес.
Помещение за ним казалось больше, чем было на самом деле, из-за
сводчатого потолка, уходившего далеко вверх. Здесь свет шаров был сильнее
и позволял разглядеть собравшихся.
Саймона ждали две женщины, одна сидела, другая стояла, положив руку
на спинку кресла. Ему пришлось приглядеться, чтобы узнать в стоящей ту
самую, которая спасалась от охотников из Ализона. Волосы, свисавшие тогда
мокрыми прядями, теперь были убраны в серебристую сеточку, вся она с ног
до головы была одета в платье из серебристой туманной ткани. Единственным
украшением был овал из такого же кристалла, какой Саймон видел у нее на
браслете. На этот раз кристалл висел на цепи между маленькими возвышениями
грудей.
- Саймон Трегарт! - Это произнесла сидящая женщина, поэтому взгляд
Саймона переместился на нее, и он тут же понял, что уже не может отвести
взгляд.
У нее было такое же треугольное лицо, такие же внимательные глаза и
черные волосы. Но из глаз ее излучалась сила, действовавшая как удар.
Саймон не мог определить ее возраст, но ему показалось, что она вполне
могла бы видеть, как укладывались первые камни Эсткарпа. И в то же время
она показалась ему лишенной возраста. Руки ее взметнулись, и она бросила
Саймону шар из того же туманного хрусталя, как и украшение, которое было
на груди у нее и ее помощницы.
Саймон поймал шар, который оказался не холодным, как он ожидал, а
теплым. В то же время обе женщины взяли в руки свои украшения.
Все последующее Трегарт так никогда и не мог объяснить даже себе.
В мозгу Саймона одна за другой начали возникать картины того, как он
попал в мир Эсткарпа, и он понимал, что женщины видят эти картины. Когда
он кончил, к нему хлынул молчаливый поток информации.
Он находился в главной крепости страны, которой угрожала смертельная
опасность. Древней земле Эсткарпа угрожали с севера, с юга и с моря на
западе. Смуглые жители равнин и городов Эсткарпа пока противостояли
давлению лишь потому, что унаследовали древние знания. Возможно, они
обречены, но сдадутся лишь с последним ударом последнего оставшегося в
живых воина.
То же чувство, которое заставило Саймона шагнуть под грубую арку во
дворе дома Петрониуса, снова ожило в нем. Гордые люди этой земли ни о чем
не просили его. Но он присягнул в верности расспрашивавшей его женщине,
мгновенно, с юношеским энтузиазмом, сделал выбор. Не произнеся ни слова,
Саймон поступил на службу Эсткарпа.
4. ПРИЗЫВ ИЗ САЛКАРКИПА
Саймон поднес к губам тяжелый кубок. Через край сосуда он внимательно
следил за происходящим. При первом знакомстве он решил, то люди Эсткарпа
мрачны, отягощены грузом лет, что они последние представители умирающей
расы, забывшие обо всем, кроме снов о прошлом. Но за прошедшие недели он
понял, насколько поверхностно было его суждение. Теперь, в столовой
гвардии, он переводил взгляд с одного лица на другое, рассматривая не в
первый раз людей, с которыми делит дневные обязанности и досуг.
Конечно, их оружие было ему незнакомо. Ему приходилось учиться
обращаться с мечом в схватке, меньшее беспокойство вызывали у него их
самострелы, похожие на автоматический пистолет. Саймон никогда не мог
сравниться с Корисом, его уважение к воинскому искусству молодого офицера
было безгранично. Но Трегарт был знаком с тактикой иных армий, иных войн и
был способен сделать предложение, с которым считался любой офицер.
Саймон удивлялся, почему его приняли в гвардию: в конце концов эти
люди оборонялись против превосходящих сил врага, и любой незнакомец мог
оказаться врагом, брешью в оборонительной стене. Но он не был знаком с
обычаями Эсткарпа. Среди всех наций континента только в Эсткарпе могли
поверить в такой дикий рассказ, как его. Потому что сила Эсткарпа
основывалась на магии.
Трегарт подержал во рту вино, прежде чем проглотить его, в то же
время думая о магии. Это слово могло означать искусные фокусы и трюки,
могло скрывать суеверную чепуху, но могло говорить и о чем-то более
могучем. Воля, воображение и вера были оружием, использовавшимся магией
Эсткарпа. Конечно, у этих людей были определенные способы усиления воли,
воображения и веры. А конечный результат - открытость их мозга для того,
что не видно и не воспринимается органами чувств.
Ненависть и страх соседей определялись той же самой основой - магией.
Для Ализона на севере, для Карстена на юге власть волшебниц Эсткарпа была
злой.
Владычицы Эсткарпа обладали силой, неподвластной объяснению человека,
и когда необходимо, безжалостно пользовались этой силой. Саймон помог
спастись волшебнице, которая была глазами и ушами своего народа в Ализоне.
Волшебница... Саймон отпил вина. Не каждая женщина в Эсткарпе
обладала Властью. Эта способность передавалась в отдельных семьях от
поколения к поколению. Тех, у кого она обнаруживалась в детстве,
отправляли в главный город страны, там их учили и определяли дальнейшую
судьбу. Имена девушек забывались, потому что имя - это часть личности,
сообщить свое имя - значит вручить другому человеку власть над собой.
Теперь Саймон понимал, насколько неосторожно он поступил, спрашивая имя
волшебницы, с которой бежал по болотам.
Власть не была постоянной. После определенного момента использовать
ее для волшебницы становилось затруднительно. Да и не всегда ее можно было
вызвать по своей воле. Иногда в самые критические моменты она отказывала.
Поэтому, кроме волшебниц и их науки, Эсткарп располагал и вооруженной
гвардией и линией крепостей вдоль границ.
- Жарко для этого времени года. - Стул рядом с Саймоном скрипнул под
тяжестью новоприбывшего. На стол опустился со звоном шлем, длинная рука
потянулась за кубком вина.
Ястреб на шлеме смотрел на Саймона стеклянными глазами, в его
металлическое, прекрасной работы тело были вложены настоящие перья. Корис
пил вино, а со всех сторон на него сыпались вопросы. В войсках Эсткарпа
поддерживалась дисциплина, но вне службы все были равны, а собравшиеся в
столовой хотели услышать новости. Командир гвардии с силой опустил на стол
кубок и ответил:
- Вы слышали рог за час до закрытия ворот. Это просил допуска Магнус
Осберик. И с ним свита в полном вооружении. Мне кажется, Горм угрожает
бедой.
После его слов наступила тишина. Все, включая теперь и Саймона,
знали, что означает Горм для капитана гвардии. По праву власть над Гормом
должна была находиться в мощных руках Кориса. Его личная трагедия началась
не там, но закончилась на этом острове, когда он, израненный и одинокий,
отплыл от его берега в дырявой рыбачьей лодке.
Хильдер, лорд-протектор Горма, в бурю заблудился в болотах между
Ализоном и равнинами Эсткарпа. Отбившись от свиты, он упал с испуганной
лошади и сломал руку. Полуживой от боли и лихорадки, он забрел в землю
торов, загадочной расы, жившей в болотах и не позволявшей никому проникать
в свои земли.
До сих пор остается загадкой, почему Хильдера не убили или не
прогнали от границ. Несколько месяцев спустя, излечившийся, он вернулся в
Горм и привез с собой жену. Жители Горма, особенно женщины, возмущались
этим браком, говоря, что он был навязан их повелителю взамен обещания
сохранить жизнь. Его жена, с изуродованным телом, с необычным строем
мышления, принадлежала к расе торов. В должный срок она родила Кориса и
исчезла. Может, умерла, а может, вернулась в свое племя. Хильдер,
вероятно, знал об этом, но никогда не говорил, и Горм был рад избавиться
от своей леди, не задавая никаких вопросов.
Остался Корис с головой благородного повелителя Горма и телом жителя
болот. И ему никогда не позволяли забывать об этом. Когда Хильдер женился
вторично на Орне, дочери известного повелителя морей, из семьи моряков,
Горм принял этот брак с радостью и надеждой. Второй сын Хильдера Урьян
стал всеобщим любимцем, потому что в венах его стройного юного тела не
было ни капли чужой крови.
Хильдер умер. Но умирал он долго, и у противников Кориса было время
подготовиться. Те, кто собирался использовать Орну и Урьяна в своих целях,
ошиблись. Леди Орна, умная и способная женщина, не хотела быть игрушкой в
чужих руках. Урьян был еще ребенком, и она становилась регентшей. Не все с
этим хотели смириться, но леди Орна продемонстрировала свою силу.
Орна натравливала одного лорда на другого, тем самым ослабляя их. Но
она совершила непоправимую ошибку, когда обратилась за помощью к
чужеземцам. Именно Орна обрекла Горм на гибель, когда тайно обратилась за
помощью к колдерам.
Колдер находился за морем, но лишь один моряк из десяти тысяч мог
приблизительно указать, где именно. Моряки старались держаться в стороне
от его угрюмых гаваней. Было общеизвестно, что колдеры не похожи на других
людей, что связь с ними приносит гибель.
За днем смерти Хильдера последовала ночь красного ужаса. И только
сверхчеловеческая сила Кориса помогла ему вырваться из ловушки. И осталась
только смерть: когда пришел Колдер, Горм перестал существовать. Те, кто
еще помнил жизнь при Хильдере, потеряли всякую надежду. Потому что Горм
превратился в Колдер, и не только остров Горм. Меньше чем за год на
побережье поднялись мощные башни и возник город, названный Айль. Ни один
житель Эсткарпа не приходил в Айль - добровольно.
Айль, как грязное пятно, лежал между Эсткарпом и его единственным
сильным союзником на западе - морскими бродягами из Салкаркипа. Эти
торговцы-воины, знавшие самые отдаленные и дикие местности, построили свою
крепость с разрешения Эсткарпа на конце полуострова, глубоко вдавшегося в
море - дорогу этих моряков в самые дальние края. Жители Салкаркипа были
опытными торговцами, но и не менее опытными солдатами и безбоязненно
посещали тысячи портов. Ни один воин Ализона или щитоносец Карстена не
смел говорить с салкарами вызывающим тоном. Гвардейцы Эсткарпа считали
салкаров своими братьями по оружию.
- Магнус Осберик не из тех, кто легко обращается с просьбой о помощи,
- заметил Танстон, один из старейших офицеров Эсткарпа. - Нужно проверить
снаряжение. Когда Салкаркип просит о помощи, мы обнажаем мечи.
Корис лишь кивнул в ответ. Обмочив палец в вине, он проводил линии на
столе, в то же время жуя с отсутствующим видом кусок хлеба. Саймон,
заглянув через широкое плечо, уловил смысл в обоих линиях: они повторяли
карту, которую ему пришлось видеть в зале крепости.
Полуостров, на конце которого находился Салкаркип, образовывал одну
из дуг, окружавших обширный морской залив. На противоположной дуге
располагался Ализ - главный порт Ализона. Впрочем, эти города разделяло
много миль. В глубине залива лежал остров Горм. На нем Корис поставил
точку. Она означала Сиппар, главный город Горма.
Айль был расположен не на внутренней стороне полуострова, а на самом
материке, на южном берегу, и смотрел прямо в открытое море. Дальше берег
представлял собой крутую стену, где не мог пристать ни один корабль. Тут
находилось герцогство Карстен. Залив непосредственно рядом с Гормом
издавна служил выходом Эсткарпа в западный океан.
