- Послушайте. - Саймон был жестоко разочарован и особенно потому, что
у него было появилась надежда. Петрониус свихнулся, выхода нет. - Артур и
Круглый стол - сказки для детей. Вы говорите так, будто...
- Будто это подлинная история? - подхватил Петрониус. - Но кто
скажет, что подлинная история, а что нет? Каждое слово из прошлого доходит
до нас, окрашенное и искаженное обучением, предрассудками, даже физическим
состоянием летописца, записавшего его для будущих поколений. Традицию
создает история, но разве традиция совпадает с историей? Как искажена
может быть истина даже за одно поколение? Вы сами исказили всю свою жизнь
ложными показаниями. Но эти показания теперь стали историей, хотя они и
неверны. История записывается человеком и обременена всеми его ошибками.
Как можно утверждать, что этот факт вымышлен, а этот правдив, и знать, что
ты не ошибаешься? В легендах много правды, а в истории немало лжи. Я знаю
это, потому что Сидж Перилос существует!
Существуют теории, чуждые здравому смыслу, но мы о них знаем. Слыхали
ли вы об альтернативных мирах, расщепляющихся после определенного момента?
В одном из таких миров, полковник, вы, возможно, не отвели взгляда в ту
ночь в Берлине. В другом вы не встретились со мной несколько часов назад,
а отправились прямо на свидание с Сэмми.
Доктор раскачивался на пятках, как будто под действием собственных
слов и веры. И Саймон, вопреки себе почувствовал прилив энтузиазма.
- Какую же из этих теорий вы хотите применить к моему случаю, доктор?
Петрониус снова облегченно рассмеялся.
- Немного терпения. выслушайте меня, не считая сумасшедшим, и я
объясню. - Он перевел взгляд с ручных часов на настенные. - У нас есть
несколько часов. Итак...
И маленький человек начал рассказ, звучавший как бессмыслица. Саймон
послушно молчал. Тепло, выпивка, возможность отдохнуть - этого вполне
достаточно. Позже все равно придется встретиться с Сэмми, но пока он
отодвинул эту мысль в глубь мозга и сосредоточился на словах Петрониуса.
Послышался мелодичный звук старинных часов. Еще три раза звонили они,
прежде, чем доктор кончил. Саймон вздохнул, подчинившись этому потоку
слов. Если бы только это было правдой... Но у Петрониуса есть репутация.
Саймон расстегнул куртку и достал бумажник.
- Я знаю, что с тех пор, как Сакарси и Волверстейн встретились с
вами, о них никто не слышал, - согласился он.
- Конечно, потому что они ушли в свою дверь. Они нашли тот мир,
который всю жизнь подсознательно искали. Я уже говорил вам. Когда садишься
на камень, перед тобой открывается мир, в котором ты дома. И ты
отправляешься туда искать счастья.
- Почему же вы не попытались сами? - Саймону это казалось самым
слабым место в рассказе. Если Петрониус обладал ключом к такой двери,
почему он не использовал его сам?
- Почему? - Доктор взглянул на свои пухлые руки, лежавшие на коленях.
- Потому что возврата нет. Только человек в отчаянном положении выбирает
этот выход. В этом мире мы считаем, что контролируем сами свои поступки,
определяем решение. Этот выбор не может быть изменен. Я много говорю, но
все же не могу подобрать слова, чтобы выразить все, что я чувствую. Было
много хранителей этого камня, лишь немногие использовали его для себя.
Может быть... однажды... но у меня не хватает храбрости.
- И вы продаете свои услуги преследуемым? Что ж, это тоже способ
зарабатывать на жизнь. Список ваших клиентов интересно было бы прочитать.
- Верно. Моей помощью пользовалось немало известных людей. Особенно в
конце войны. Вы не поверите, кто обращался ко мне, после того как от них
отвернулось счастье.
Саймон кивнул.
- Много известных военных преступников так и не найдено, - заметил
он. - И странные, должно быть, миры открывает ваш камень, если, конечно,
все это правда. - Он встал и потянулся. Потом подошел к столу и пересчитал
деньги. Старые, грязные, как будто на них перешла часть грязи от дел, в
которых они побывали. В руке у него осталась одна монета. Саймон подбросил
ее в воздух, и она, звеня и подпрыгивая, покатилась по полированному
дереву. Вверху оказался выгравированный орел. Саймон взглянул на него и
сказал: "Возьму с собой".
- Принесет счастье? - Доктор тщательно пересчитывал банкноты,
укладывая их в пачку. - Не очень полагайтесь на него: у человека не может
быть слишком много счастья. А теперь, хоть мне и не хочется торопить
уважаемого гостя, но власть камня ограничена. Важнее всего нужный момент.
Сюда, пожалуйста.
Саймон подумал, что доктор с таким видом мог бы пригласить в кабинет
дантиста или на встречу с сенатором. Как глупо, что он идет за ним.
Дождь прекратился, но в каменном ящике за старым домом было
по-прежнему темно. Петрониус щелкнул выключателем, и из двери блеснул
свет. Три серых камня образовывали арку выше головы Саймона всего на
несколько дюймов. А перед аркой лежал четвертый камень, неполированный, в
форме грубого параллелепипеда. За аркой виднелась деревянная изгородь,
непокрашенная, прогнившая от времени, выпачканная городской грязью. Фут
или два голой земли и ничего больше.
Саймон стоял, внутренне смеясь над собой за то, что на мгновение
поверил в эту ерунду. Пора появиться Сэмми, а Петрониусу - получить свою
истинную плату.
Доктор указал на камень.
- Это Сидж Перилос. Садитесь, полковник. Время.
Саймон угрюмо, без улыбки, подчеркивая собственную глупость, подошел
к камню и остановился под аркой. Потом сел. Круглые углубления в камне
соответствовали ногам. С каким-то предчувствием Саймон опустил руки. Так и
есть - два меньших углубления для ладоней.
Ничего не случилось. Оставались деревянная изгородь, полоска грязной
земли. Он уже собирался встать, когда...
- Сейчас! - голос Петрониуса звучал напряженно. За аркой все
завертелось, растаяло. Саймон смотрел на болотистую местность под серым
рассветным небом. Свежий ветер, несущий странный бодрящий запах, шевельнул
его волосы. Что-то в нем распрямилось.
- Ваш мир, полковник. Желаю вам всего наилучшего!
Саймон отсутствующе кивнул, больше не интересуясь маленьким
человеком. Может, это иллюзия, но она влекла его больше всего в жизни. Не
говоря ни слова, он встал и прошел под аркой.
На мгновение Трегарт почувствовал страх. Он даже представить себе не
мог, что такой страх возможен. Он причинил физическую боль. Как будто
вселенная раскололась и превратила его в ничто. И тут же Саймон
растянулся, уткнувшись лицом в жесткую траву.
2. ОХОТА НА БОЛОТАХ
Рассвет не означал восхода солнца, потому что в воздухе висел густой
туман. Саймон встал и оглянулся. Два грубых столба из красноватого камня,
но за ними не городской двор, а все то же серо-зеленое болото, уходящее в
туман. Петрониус прав: этот мир ему неизвестен.
Саймон дрожал в своем теплом пальто. У него не было шляпы, волосы
промокли, и вода затекала с них за шиворот. Нужно убежище - хоть какая-то
цель. Саймон медленно обернулся. До самого горизонта ни одного здания.
Пожав плечами, он пошел прямо от каменных столбов: это направление ничем
не хуже других.
Он шел по влажной почве, а небо светлело, туман рассеивался, и
характер местности медленно менялся. Виднелось больше выступов
красноватого камня, появились подъемы и спуски. На горизонте показалась
ломаная линия, означавшая приближение гор. Впрочем, далеко ли до них,
Саймон не мог определить. Прошло уже много часов с тех пор, как он поел в
последний раз. Трегарт на ходу сорвал лист с куста, пожевал, ощутив
острый, но приятный аромат. И тут же услышал шум охоты.
Несколько раз прозвучал рог, ему ответил лай и одинокий приглушенный
крик. Саймон пошел быстрее. Оказавшись на краю оврага, он понял, что шум
доносится с другой стороны этого оврага, и пошел в этом направлении. С
осторожностью, выработанной годами службы в отрядах коммандос, он выглянул
меж двух камней.
Первой из зарослей кустарников на противоположном краю оврага
показалась женщина. Она бежала ровно, как опытный бегун, пробежавший
большое расстояние и знающий: что еще много предстоит пробежать. На краю
узкой долины она оглянулась.
На фоне серо-зеленой растительности ее стройное тело, едва прикрытое
обрывками одежды, казалось пятнистым от лучей рассвета. Нетерпеливым
жестом она отбросила назад пряди черных волос, провела руками по лицу.
Потом начала осторожно спускаться, отыскивая тропу вниз.
Снова зазвучал рог, ему ответил лай. Женщина вздрогнула, и Саймон
привстал, неожиданно поняв, что в этой охоте она является добычей.
Он снова опустился на одно колено, когда женщина дернула, отцепляя
платье от ветки. От толчка она потеряла равновесие и упала через край.
Даже сейчас она не закричала, но ухватилась руками за ветви куста. Ветви
выдержали. И когда она пыталась ногами нащупать опору, появились собаки.
Это были тощие белые животные; их долговязые тела казались лишенными
костей, когда они, изгибаясь, остановились на краю оврага. Устремив свои
морды вниз, они издали триумфальный вопль.
Женщина поворачивалась, отчаянно пытаясь нащупать опору, чтобы
удержаться и спуститься вниз, на дно оврага; ей удалось бы это, если бы не
появились охотники.
Они ехали верхом; тот, у которого на шнурке висел рог, остался в
седле, а другой спешился и быстро подошел к краю, отпихивая со своей
дороги собак. Увидев женщину, он положил руку на кобуру, висевшую на
поясе.
В свою очередь увидев его, женщина оставила попытки найти опору и,
вися на кусте, подняла вверх спокойное, лишенное выражения лицо. Охотник
улыбнулся, доставая оружие, очевидно, наслаждаясь беспомощностью жертвы.
И тут же пуля из пистолета Саймона ударила его в грудь. Он с криком
упал в обрыв.
Прежде чем замерло эхо выстрела и крика, второй всадник укрылся, и
Саймон понял, какой противник с ним встретился. Собаки бешено кричали,
наполняя воздух громким лаем.
Женщина сделала последнее усилие и нашла опору в стене оврага. Она
принялась быстро спускаться, укрываясь за кустами и скалами. Саймон увидел
мгновенное движение. В двух дюймах от того места, где он лежал, вонзившись
острием в землю, дрожала маленькая стрела. Второй охотник принял бой.
Десять лет назад Саймон почти ежедневно играл в такие игры,
наслаждаясь ими. И он обнаружил, что навыки, полученные мышцами и телом,
не утрачиваются. Трегарт плотнее вжался в траву. Собаки устали, некоторые
легли на землю, тяжело дыша. Теперь дело в терпении, а его у Саймона в
избытке. Он заметил движение в кустарнике и выстрелил. В ответ послышался
крик.
Немного спустя, встревоженный треском ветвей, он подполз к краю
оврага и лицом к лицу столкнулся с женщиной. Темные глаза, посаженные на
треугольном лице с вызывающим наклоном, смотрели на него с таким острым
интересом, что он был несколько обескуражен. Схватив ее за плечо, он помог
ей выбраться наверх. И тут же ощутил опасность, отчаянную необходимость
уходить по болоту. Безопасность лишь за краем болота, в направлении,
противоположном тому, откуда он пришел.
Это впечатление было настолько сильным, что Саймон прополз между
кустами и побежал рядом с женщиной, примериваясь к ее ровному бегу. Лай
собак постепенно затихал за ними.
Хотя она, должно быть, пробежала много миль, держаться за ней
оказалось нелегко. Наконец болото начало уступать место небольшим прудам,
окруженным тростником. Женщина рассмеялась, взглянув на Саймона, как бы
приглашая его тоже посмеяться какой-то шутке. Она указала вперед, на
