украшений, а потом позвала слуг и приказала отнести сундук в свою комнату.
Она боялась, что Бетрис захочет вместе с ней осматривать выбранное, но
наживка подействовала хорошо: женщина горела от нетерпения остаться в
одиночестве, чтобы полюбоваться своими приобретениями.
Быстро, но осторожно Лойз принялась за работу. Ткани, вышивка,
кружева грудой брошены были на постель. Опустившись на колени, Лойз
опустошила сумку. Кое-что она подготовила заранее. Но нужно еще многое.
Все свое приданое, которое Лойз хотела унести из Верлейна, она должна
разместить в заплечном мешке и седельных сумках.
Кольчуга, кожаная куртка и брюки, оружие, шлем, золотые торговые
знаки, пригоршня драгоценных камней. Поверх этого она снова сложила
собственное платье, разгладила его. Она слегка запыхалась, но успела все
расставить на местах, прежде чем услышала шаги - возвращался за ключом
Фальк.
Лойз быстро набросила себе на голову вуаль и в последний раз
взглянула в зеркальный щит.
2. КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ
Обстоятельства, которые она надеялась использовать в свою пользу,
действовали против нее в течение следующих нескольких дней. Хотя Ивьен сам
не приехал в Верлейн чтобы осмотреть невесту и поторговаться из-за
приданого и прав наследования, он прислал за нею почетную делегацию. И ей
пришлось демонстрировать себя, скрывая нетерпение и растущее отчаяние.
Наконец она отложила свои надежды на время брачного пира, потому что
тогда головы обитателей крепости затуманятся. Фальк хотел поразить
посланников герцога своим гостеприимством. Он раскроет двери своих винных
подвалов, и тогда ей представится возможность осуществить свои планы.
Но сначала ударила буря, подул ветер такой силы, что Лойз, с детства
жившая на берегу и знакомая с морем, не видела ничего подобного. Поднялись
такие волны, что пена долетала до окна ее комнаты на верху башни. Бетрис и
женщина, посланная Фальком, чтобы помочь в шитье свадебного наряда,
вздрагивали при каждом ударе ветра и волн.
Бетрис встала, по полу прокатился поток прекрасного зеленого шелка,
глаза женщины были тревожно широки. Она сложила пальцы в священный знак
своего забытого деревенского детства.
- Колдовская буря. - Голос ее едва доносился сквозь рев шторма.
- Но здесь не Эсткарп. - Лойз приложила полоску кружев к сатину и
начала делать ровные стежки. - У нас нет власти над ветром и водой. А
Эсткарп не выходит за свои границы. Это просто буря. И если не хотите
разгневать лорда Фалька, не трепещите перед бурей: жители Верлейна их
хорошо знают. Откуда же еще наши богатства? - Она помолчала и вдела новую
нитку в иглу.
Бетрис повернулась к ней, губы напряженно изогнулись под маленькими
острыми зубами в лисьей усмешке.
- Я сама родилась на берегу. И видела немало бурь. И потом собирала
обломки. Больше, чем вы, леди! Но за всю свою жизнь я не видела такой
бури! В ней зло, говорю вам, большое зло!
- Зло для тех, кто должен довериться волнам. - Лойз отложила шитье.
Она подошла к окну, но сквозь кружево пены ничего нельзя было разглядеть.
Служанка не делала вида, что работает. Она жалась к очагу, где горели
дрова, раскачиваясь взад и вперед, прижимая руки к груди, как будто у нее
здесь болело. Лойз подошла к ней. Она не жалела многочисленных женщин
замка - от бесчисленных предшественниц Бетрис до служанок на кухне - и не
интересовалась ими. Но теперь, вопреки собственным намерениям, она
спросила:
- Ты больна?
Девушка была чище других служанок. Возможно, ей велели помыться,
прежде чем идти сюда. Ее лицо привлекло внимание дочери Фалька. Это была
не деревенская девушка, не крестьяночка, привезенная в замок для
удовольствия солдат, а затем отправленная на кухню. Лицо ее было маской
страха; страх этот так долго составлял часть ее существа, что изменил
лицо, как гончар изменяет форму глиняного кувшина. Но под страхом
чувствовалась что-то прочное.
Бетрис легко рассмеялась.
- У нее ничего не болит, это только воспоминания. Она сама испытала
кораблекрушение. Разве не так, сука? - И концом мягкого сапожка она пнула
служанку в бок, чуть не опрокинув ее в огонь.
- Оставьте ее! - Впервые Лойз дала волю гневу. Раньше она всегда
держалась в стороне от жертв кораблекрушения - ничего не могла сделать для
них и не могла забыть увиденного.
Бетрис притворно улыбнулась. С Лойз она чувствовала себя неуверенно и
потому не приняла вызов.
- Отошлите хнычущую дуру. Во время бури от нее все равно не добьешься
работы. Жаль, она умеет шить, иначе давно бы уже пошла на корм рыбам.
Лойз подошла к постели, на которой были разбросаны предметы одежды,
взяла большую шаль и набросила на дрожащую девушку. Не обращая внимания на
удивление Бетрис, Лойз опустилась на колени, взяла девушку за руки и
посмотрела ей в лицо.
Бетрис потянула ее за рукав.
- Как вы смеете? - вспыхнула Лойз.
На полных губах женщины мелькнула хитрая усмешка.
- Уже поздно, леди. Лорду Фальку не понравится, что вы возитесь с
этой дрянью, пока он подписывает контракт с посланниками герцога. Сказать
ему, почему вы не идете?
Лойз спокойно посмотрела на нее.
- В этом, как и во всем остальном, я послушна желаниям лорда. И не
вздумайте учить меня!
Она неохотно отвела руки, сказав:
- Оставайся здесь. Никто тебя не тронет. Понимаешь, никто!
Поняла ли девушка? Она раскачивалась, мучаясь старой болью, которая
оставалась в душе, хотя шрамы сошли с тела.
- Я не нуждаюсь в ваших услугах, - Лойз повернулась к Бетрис. Та
вспыхнула. Она не могла бросить вызов юной леди и знала это.
- Вам следовало бы поинтересоваться тем колдовством, которым владеет
каждая женщина, - резко бросила Бетрис. - Я могу научить вас, леди, как
привлекать внимание мужчин. Немного темной краски на брови и ресницы,
немного помады на губы... - раздражение оказалось забыто, женские
инстинкты победили. Она критически и отвлеченно осматривала Лойз, и та
обнаружила, что прислушивается, несмотря на презрение к Бетрис и всему,
что она представляла. - Да, леди, если вы послушаетесь меня, вам, может
быть, удастся оторвать взгляд лорда от этой Алдис. Есть и другие способы,
чтобы очаровать мужчину. - Она облизала губы кончиком языка. - Я многому
могу научить вас, леди. Вы получите хорошее оружие. - Она придвинулась
ближе, в глазах ее горел огонь.
- Ивьен берет меня такой, какая я есть, - ответила Лойз, отказываясь
от предложения Бетрис, - и должен быть доволен тем, что берет! - И про
себя добавила: "Бетрис и не подозревает, насколько это верно".
Женщина пожала плечами.
- Как угодно, леди. Но вам придется убедиться, что не все пойдет так,
как вам хочется.
- А разве раньше было по-другому? - спокойно спросила Лойз. - Идите.
Как вы сказали, уже поздно, а мне еще многое нужно сделать.
Со своим обычным холодным терпением она выдержала церемонию
подписания контракта. Герцог послал за своей невестой трех совершенно
различных людей, и Лойз было интересно рассматривать их.
Гунольд был старым товарищем Ивьена еще со времен наемничества. Его
репутация солдата достигла даже такого захолустья, как Верлейн. Странно,
но его внешность не соответствовала ни его занятию, ни репутации. Она
ожидала увидеть человека, похожего на сенешаля отца, может, несколько
более отшлифованного, а перед ней был одетый в шелка щеголь, с манерным
произношением, вежливый - как будто он никогда не испытывал на своих
плечах веса кольчуги. Круглый подбородок, глаза с длинными ресницами,
гладкие щеки делали его моложе. И Лойз, пытаясь сопоставить увиденное с
тем, что она слышала об этом человеке, чувствовала себя смущенной и
немного испуганной.
Сирик, который представлял Храм Судьбы и который завтра, когда ее
рука будет лежать на рукояти топора, произнесет за Ивьена должные слова, -
этот Сирик был стар. У него красное лицо, а посреди низкого лба надувается
голубая вена. Слушая или негромко говоря что-нибудь, он непрерывно жевал
кусочки сухих сладких конфет; слуга с коробкой этих конфет находился
постоянно поблизости. Желтая ряса священника вздувалась над солидных
размеров животом.
Лорд Дуарт представлял древние благородные семейства. Но и он не
соответствовал своей роли. Маленького роста, худой, с постоянно
дергающейся нижней губой, он производил впечатление человека, занятого
крайне неприятной работой. Отвечал он только на прямые вопросы. И
единственный из всех троих уделял хоть какое-то внимание Лойз. Она
заметила, что он задумчиво смотрит на нее, но в его манерах ничего не
свидетельствовало о жалости и не обещало поддержки. Скорее она
символизировала какое-то препятствие, которое он хотел бы убрать со своего
пути.
Лойз была благодарна обычаю, который позволял ей избежать ночного
пира. Завтра она должна будет сидеть на свадебном пиру, а когда все
достаточно выпьют, тогда... Цепляясь за эту мысль, она заторопилась в свою
комнату.
Она совсем забыла о служанке и с удивлением увидела ее фигуру на фоне
окна. Ветер затихал, буря как будто кончалась. Но слышался другой звук,
отдаленный и неясный. Соленый воздух ударил в лицо Лойз из открытого окна.
Разгневанная собственными тревогами, раздраженная ожиданием
предстоящего, Лойз захлопнула окно. Хотя ветер затих, тучи по-прежнему
озарялись молниями. И в момент такой вспышки Лойз увидела то, за чем уже
давно следила служанка.
Прямо на ждущие клыки скал шли корабли - два... три больших корабля.
Корабли несло предательское течение, которое прокляло и обогатило Верлейн.
Должно быть, это часть гордого флота могучего морского владыки. В коротких
вспышках молнии Лойз не видела никакой деятельности на борту, никаких
попыток предотвратить судьбу. Призрачные корабли двигались навстречу
гибели, и это, по-видимому, нисколько не заботило экипаж. На берегу
появились огни. Много людей выходило из ворот Верлейна. Все хотели
поживиться, хотя Фальк накладывал свою тяжелую руку на любую добычу. Люди
несли сети, чтобы вытаскивать обломки, и готовились к давно знакомой
работе. Лойз оттащила девушку от окна и завесила его.
Но, к ее удивлению, обращенное к ней лицо девушки не было больше
искажено страхом. В глубине темных глаз светился разум, возбуждение,
нарастающая сила.
Девушка слегка склонила голову, как будто прислушиваясь к звукам
бури. Все яснее становилось, что где бы она ни жила до того, как
кораблекрушение привело ее в Верлейн, она была не просто солдатской
девкой.
- Та, что долго прожила в этом здании. - Голос служанки звучал как бы
издалека. - Выбери хорошо. В эту ночь решается судьба людей и стран.
- Кто ты? - спросила Лойз, а служанка продолжала меняться у нее на
глазах. Она не была чудовищем, которое по своему желанию может принимать
форму зверя или птицы, как утверждали слухи о волшебницах Эсткарпа. Но то,
что скрытое лежало в ней, замученное, почти убитое, теперь вновь ожило,
показалось сквозь израненное тело.
- Кто я? Никто... ничто... Но приближается та, что собрала в себе то,
чем я когда-то обладала. Выберешь хорошенько, Лойз Верлейнская, - и живи.
Выберешь плохо - и умри, как умерла я, умирала по частям, день за днем.
- Этот флот...
Лойз полуобернулась к окну. Неужели приближается завоеватель,
настолько безжалостный, чтобы пожертвовать своими кораблями для захвата
плацдарма на берегу? Безумная мысль. Корабли обречены, мало кто из их
экипажа выйдет на берег живым, и тут их будут ждать люди Верлейна.
