- Пользуйся глазами, - сказал я ему.
Золотые диски на голове сверкнули и нацелились на меня.
- Кто ты? - спросил Сарм.
- Я Тарл Кабот из Ко-ро-ба.
Мгновенно блеснули лезвия Сарма и остались обнаженными.
Я видел Сарма в действии и знал, что он обладает невероятной
скоростью. Я надеялся, что увижу его нападение. Вероятно, он ударит по
голове или горлу, потому что, с его ростом, ему легче до них дотянуться и
потому что он хочет покончить со мной как можно быстрее, чтобы потом
заняться главным делом - убить Миска. Тот по-прежнему лежал за мной,
мертвый или без сознания.
- Как ты посмел прийти сюда? - спросил Сарм.
- Я делаю, что хочу, - ответил я.
Сарм распрямился. Он так и не убрал свои лезвия. Антенны прижал к
голове.
- Кажется, один из нас должен умереть, - сказал Сарм.
- Возможно, - согласился я.
- Что с золотым жуком?
- Я его убил. - Я указал на свой меч. - Давай, начнем.
Сарм сделал шаг назад.
- Это невозможно, - сказал он, повторяя слова Миска, когда-то
сказанные мне. - Большое преступление - убить золотого жука.
- Он мертв, - ответил я. - Давай, начинай схватку.
Сарм сделал еще шаг назад.
Он повернулся к ближайшему царю-жрецу.
- Принеси мне серебряную трубу.
- Серебряную трубу, чтобы убить всего лишь мула? - спросил царь-жрец.
Я увидел, как начали сворачиваться антенны царей-жрецов.
- Я пошутил, - сказал Сарм царям-жрецам, которые не ответили. Они
продолжали стоять неподвижно, глядя на него.
Сарм снова приблизился ко мне.
- Большое преступление - убить золотого жука, - сказал он. - Позволь
мне убить тебя быстро, или я отправлю тысячу мулов в помещения для
разделки.
Я немного подумал.
- Если ты умрешь, - спросил я, - как же ты их отправишь в помещения
для разделки?
- Большое преступление - убить царя-жреца, - заявил Сарм.
- Но ты ведь хотел убить Миска.
- Он изменил рою.
Я возвысил голос, надеясь, что он долетит до преобразователей всех
царей-жрецов.
- Сарм изменил рою, - воскликнул я, - этот рой умирает, а он не
позволяет основать новый.
- Рой вечен, - сказал Сарм.
- Нет, - сказала Мать, и это слово опять донеслось из переводчика
Сарма и отразилось в тысяче трансляторов царей-жрецов во всем огромном
помещении.
Неожиданно с невероятной, невообразимой скоростью правое лезвие Сарма
устремилось к моей голове. Я почти не видел удара, но за мгновение до
этого заметил, как напряглись мышцы его плеча, и понял, что меня ждет.
Я нанес ответный удар.
Быстрое живое лезвие Сарма было еще в целом ярде от моего горла, но
тут оно встретилось со сталью горянского меча, который я пронес через
осаду Ара, который устоял перед мечом Па-Кура, убийцы Гора, а его до того
времени называли самым искусным фехтовальщиком планеты.
Мне в лицо ударил поток зеленоватой жидкости, я отскочил в сторону,
одновременно вытирая лицо и глаза кулаком.
Через мгновение я был готов к новой схватке, мое зрение прояснилось,
но я увидел, что Сарм теперь ярдах в пятнадцати от меня, он медленно
поворачивается и поворачивается в первобытном невольном танце боли. Запах
боли, который я ощущал через его переводчик, заполнил помещение.
Я вернулся на место, где нанес удар.
С одной стороны у подножия каменного яруса с царями-жрецами лежало
отрубленное лезвие.
Сарм сунул обрубок передней конечности под плечо, и там обрубок
погрузился в застывающую зеленоватую жидкость, вытекающую из раны.
Дрожа от боли, он повернулся ко мне, но не приближался.
Я увидел, как двинулись вперед несколько царей-жрецов рядом с ним.
Поднял меч, настроенный умереть в бою.
Сзади я что-то почувствовал.
Оглянувшись через плечо, я с радостью увидел, что Миск встал.
Он положил переднюю конечность мне на плечо.
Осмотрел Сарма и ряды царей-жрецов, его большие, движущиеся вбок
челюсти открылись и закрылись.
Цари-жрецы за Сармом остановились.
В трансляторе Сарма послышались слова Миска:
- Ты ослушался Матери.
Сарм молчал.
- От твоего гура отказались, - сказал Миск. - Уходи.
Сарм задрожал, задрожали и стоявшие за ним царя-жрецы.
- Мы принесем серебряные трубы, - сказал Сарм.
- Уходи, - повторил Миск.
И тут во множестве переводчиков по всему помещению послышались
странные слова:
- Я помню его... я его никогда не забывала... в небе... в небе... у
него крылья, как потоки золота.
Я ничего не понял, но Миск, больше не обращая внимания ни на Сарма,
ни на других царей-жрецов, бросился к Матери.
Остальные цари-жрецы придвинулись, и я тоже подошел ближе.
- Как потоки золота, - повторила она.
Я слышал эти слова в переводчиках царей-жрецов, приблизившихся к
помосту.
Древнее существо на помосте, выцветшее и высохшее, подняло антенны и
осмотрело своих детей.
- Да, - повторила Мать, - крылья у него были как потоки золота.
- Мать умирает, - сказал Миск.
Эти слова тысячу раз повторились в преобразователях, они повторялись
снова и снова: это цари-жрецы повторяли их недоверчиво друг другу.
- Этого не может быть, - говорили одни.
- Рой вечен, - повторяли другие.
Слабые антенны дрогнули.
- Я буду говорить с тем, кто спас мое дитя.
Мне было странно, что так говорят о могучем золотом Миске.
Я подошел к древнему существу.
- Это я, - сказал я.
- Ты мул? - спросила она.
- Нет, я свободный человек.
- Хорошо, - сказала она.
В этот момент через ряды своих братьев прошли два царя-жреца со
шприцами.
Они собрались, должно быть, в тысячный раз делать ей укол, но она
затрясла антеннами и отстранила их.
- Нет, - сказала она.
Один из них, несмотря на ее запрет, хотел сделать укол, но Миск
положил ему на плечо свою конечность, и тот не стал.
Другой царь-жрец, пришедший со шприцем, осмотрел антенны Матери и ее
тусклые глаза.
Он знаком отозвал своего товарища.
- Разница всего в несколько анов, - сказал он.
Сзади я услышал, как один из царей-жрецов повторяет снова и снова:
- Рой вечен.
Миск положил переводчик на помост рядом с умирающей Матерью.
- Только он, - сказала Мать.
Миск жестом велел отойти врачам и остальным царям-жрецам и настроил
преобразователь на самый тихий уровень. Я подумал, сколько может держаться
в воздухе послание из запахов, пока не превратится в неразличимую смесь,
которую унесет вентиляционная система и выбросит где-то вверху, среди
черных утесов замерзшего Сардара.
Я прижал ухо к транслятору.
И услышал слова, которые не донеслись до других трансляторов в
помещении.
- Я была неправа, - сказала Мать.
Я был поражен.
- Я хотела быть единственной Матерью царей-жрецов, - продолжало
умирающее существо, - и слушала своего перворожденного, а он хотел всегда
оставаться перворожденным единственной Матери царей-жрецов.
Ее тело вздрогнуло - от боли или печали, не могу сказать.
- Теперь я умираю, но племя царей-жрецов не должно умереть вместе со
мной.
Я едва слышал доносящиеся из переводчика слова.
- Давным-давно, - продолжала она, - Миск, мое дитя, украл яйцо самца
и спрятал его от Сарма и остальных, кто не хотел, чтобы был новый рой.
- Я знаю, - негромко ответил я.
- Недавно, не больше четырех ваших столетий назад, он рассказал мне,
что сделал, и объяснил причины. - Сморщенные антенны дрогнули, их тонкие
коричневые волоски приподнялись, как будто их шевельнула подходящая
смерть. - Я ему ничего не ответила, но обдумала его слова, и наконец в
союзе с рожденным вторым, который после этого отдался радостям золотого
жука, я отложила женское яйцо, чтобы его спрятали от Сарма за пределами
роя.
- Где это яйцо? - спросил я.
Казалось, она не поняла мой вопрос; я испугался, потому что все ее
высохшее тело вдруг задрожало, и я подумал, что это предвещает конец
долгой жизни.
Один из врачей кинулся вперед и сделал укол сквозь экзоскелет ей в
грудь. Прижал к ней антенны. Дрожь прекратилась.
Он отошел и смотрел на нас с расстояния, не двигаясь, как остальные.
Цари-жрецы сейчас напоминали тысячу золотых статуй.
Снова в переводчике послышался звук.
- Яйцо унесли из роя два человека, - сказала она, - свободных
человека, как ты, не мула... и спрятали.
- Куда спрятали? - спросил я.
- Эти люди вернулись в свои города и, как им и было приказано, никому
ничего не рассказали. Выполняя пожелание царей-жрецов, они преодолели
множество опасностей. испытали немало лишений и стали как братья.
- Где яйцо? - снова спросил я.
- Но между их городами началась война, - продолжала Мать, - и в
схватке эти люди убили друг друга, и с ними умерла их тайна. - Она
попыталась поднять большую выцветшую голову, но не смогла. - Странный
народ вы, люди, - сказала она. - Наполовину ларлы, наполовину цари-жрецы.
- Нет, - возразил я, - наполовину ларлы, наполовину люди.
Она некоторое время молчала. Потом я снова услышал ее голос в
трансляторе.
- Ты Тарл Кабот из Ко-ро-ба, - сказала она.
- Да.
- Ты мне нравишься.
Я не знал, как на это ответить, и потому молчал.
Древние антенны рывками приблизились ко мне, я взял их и осторожно
подержал в руках.
- Дай мне гур, - сказала она.
Удивленный, я отошел от нее и приблизился к золотой чаше на
треножнике, набрал в ладонь несколько капель драгоценной жидкости и
вернулся к Матери.
Она снова попыталась поднять голову и снова не смогла. Ее большие
челюсти слегка раздвинулись, и я увидел за ними длинный мягкий язык.
- Ты хочешь знать об этом яйце, - сказала она.
- Если ты мне скажешь.
- Ты уничтожишь его?
- Не знаю, - ответил я.
- Дай мне гур.
Я осторожно просунул руку между большими челюстями и коснулся ладонью
языка, чтобы она могла слизнуть гур.
- Иди к людям телег, Тарл из Ко-ро-ба, - сказала она. - Иди к людям
телег.
- А где это?
И тут, к моему ужасу и изумлению, она задрожала, я отскочил, а она
поднялась во весь рост, вытянула во всю длину антенны, будто хотела
почувствовать, ощутить что-то, и в этом припадке безумия и ярости она была
Матерью великого народа, прекрасной, сильной и великолепной.
И в тысячах переводчиков послышались ее слова, они долетели до
каменного потолка, до далеких стен, и я никогда не забуду их печали,
радости и умирающего великолепия; из трансляторов доносились простые
негромкие слова. Мать сказала:
- Я вижу его, я вижу его, и у него крылья как потоки золота.
Ее большое тело медленно опустилось на помост, перестало дрожать, и
антенны неподвижно легли на камень.
Миск подошел к ней и осторожно коснулся антенн.
Он повернулся к царям-жрецам.
- Мать умерла.
28. ГРАВИТАЦИОННЫЙ РАЗРЫВ
Шла уже пятая неделя войны в рое, и положение продолжало оставаться
неясным.
После смерти Матери Сарм и его последователи - а их оказалось
большинство, потому что он перворожденный, - бежали из помещения и
отправились, как и сказал Сарм, за серебряными трубами.
Это цилиндрическое оружие, управляемое вручную, но основанное на том
же принципе, что и огненная смерть. Эти трубы много столетий пролежали в
пластиковых оболочках без применения, но когда оболочку разорвали и
разгневанные цари-жрецы взяли их в руки, трубы были готовы к своей мрачной
работе, как и в день их изготовления.
Я думаю, что с таким оружием в руках человек мог бы стать убаром
