Какое-то время красный рот продолжал смотреть в мою сторону, потом
медленно повернулся к телу жука.
Я встряхнулся и убрал меч.
Довольно с меня этого места.
Я поднял Вику из Трева. Теперь в теле ее чувствовалась жизнь, от ее
дыхания на своей щеке я почувствовал себя счастливым.
Факел неожиданно погас, оставив нас в темноте.
Я поцеловал Вику в щеку.
Я был счастлив. Мы оба живы.
Я повернулся и, держа девушку на руках, медленно пошел по коридору.
Сзади я слышал звуки пиршества слизневого червя.
Двигался я медленно, но без труда нашел место, откуда вошел в туннели
золотого жука.
Войдя, я всюду обозначал свой путь, царапая рукоятью меча стрелки на
уровне глаз на стене слева от себя. Теперь я отыскивал эти следы наощупь.
Знаки эти я делал потому, что, в отличие от остальных, собирался
вернуться.
Подойдя к входу, я обнаружил, что он закрыт. Я так и думал. И знал,
что нет никакой ручки или другого приспособления, чтобы открыть дверь
изнутри: ведь из туннелей золотого жука не возвращаются. Конечно, время от
времени его открывают, но я не знал, когда это произойдет.
Вероятно, если я начну стучать, меня услышат.
Но когда я входил, мулы, дежурившие у входа, предупредили меня, что
не имеют правда выпускать меня назад. Таков закон царей-жрецов. Я не знал,
откроют они мне дверь или нет, но решил, что лучше будет, если они
сообщат, что видели, как я вошел и не вышел.
Сарм хотел, чтобы я пошел в туннели золотого жука и там погиб; пусть
считает, что так и произошло.
Я знал, что туннели золотого жука, как и помещения царей-жрецов,
вентилируются, и надеялся найти вентиляционную шахту и выбраться
незаметно. Если это невозможно, поищу другой выход. В самом худшем случае
я был уверен, что мы с Викой теперь, когда я знаю опасности, силы и
слабости золотого жука, сможем долго продержаться в туннелях, хоть жизнь
наша будет нелегкой, и дождаться, пока портал откроют, чтобы впустить еще
одного золотого убийцу царей-жрецов.
Я вспомнил, что недалеко от входа, в двадцати-тридцати ярдах, видел
при свете факела в потолке коридора вентиляционное отверстие. Его
закрывала металлическая решетка, но нетолстая, и я думал, что сумею ее
вырвать.
Проблемой будет Вика.
Теперь я чувствовал дуновение свежего воздуха. С Викой в руках я
продолжал идти, пока не почувствовал его сильнее. Казалось, дуновение идет
с места прямо у меня над головой. Я посадил Вику к стене и приготовился
прыгнуть и схватиться за решетку.
Пальцы мои коснулись решетки, и перед глазами будто что-то
взорвалось, пальцы обожгло.
Оцепеневший, потерявший ориентировку, я упал на пол.
При вспышке я ясно разглядел и решетку, и шахту, и кольца в ее стене.
Ими пользуются мулы, когда им время от времени приходится чистить
вентиляцию и опрыскивать ее бактерицидами.
Потирая руки и тряся головой, я немного отошел и подождал, пока приду
в себя.
Если повезет, вцеплюсь пальцами в решетку и повисну.
Прыгнув снова, я схватился за решетку и закричал от боли, отворачивая
лицо от огня, который, казалось, охватил ее поверхность. Потом я больше не
мог оторвать рук и беспомощно висел, а разряды проходили через мое тело,
но тут болты выскочили, я упал на пол, и решетка с лязгом ударилась рядом.
Я по-прежнему не выпускал ее из пальцев.
Освободив руки, я отполз к стене и некоторое время полежал. Тело
болело и дрожало, и я не мог контролировать судорожные подергивания мышц.
Я закрыл глаза, но бесполезно: перед ними продолжала взрываться вселенная.
Не знаю, терял ли я сознание. Вероятно, да, потому что в следующее
мгновение почувствовал, что тело уже не болит и что я, испытывая слабость
и позывы к рвоте, лежу у стены. Отполз подальше, и меня вырвало. Потом я
встал, неуверенно пошел назад и остановился под вентиляционной шахтой,
подняв голову и наслаждаясь порывами свежего воздуха.
Встряхнулся и попробовал руки и ноги.
Потом, собравшись с силами, подпрыгнул, легко схватился за первое
кольцо в шахте, подержался за него и снова соскочил.
Подошел к Вике.
Биение сердца прослушивается хорошо, пульс сильный. Возможно, помог
свежий воздух.
Я потряс ее.
- Проснись! - Снова потряс, сильнее, но она не приходила в себя. Я
отнес ее к шахте и попробовал поставить на ноги, но ее ноги подгибались.
Мне казалось, что она смутно осознает происходящее.
Я снова поставил ее на ноги и четыре раза сильно и резко ударил по
лицу.
- Проснись! - крикнул я, но хоть голова ее дергалась из стороны в
сторону, в сознание она не приходила.
Я поцеловал ее и осторожно опустил на пол.
У меня не было желания вечно оставаться в туннелях, но и оставить
девушку я не мог.
Оставалось только одно.
Я снял пояс и, сделав петлю, забросил на нижнее кольцо. Потом вынул
из сандалий ремни. Одним ремнем связал сандалии и повесил на шею. Другим
прочно связал запястья Вики и, просунув голову, положил девушку на плечо.
Неся ее на спине, я поднялся к первому кольцу. Оказавшись в шахте, я
отвязал пояс и, по-прежнему держа Вику, начал подъем.
Поднявшись примерно на двести футов, я в радостью встретил две
горизонтальные шахты, отходившие от вертикальной, по которой я поднимался.
Сняв Вику с плеча, я понес ее в руках в общем направлении центра роя.
Девушка слегка застонала, губы ее шевельнулись.
Она приходила в себя.
Примерно с ан я нес ее по многочисленным шахтам, иногда идя в полный
рост, иногда ползком. Изредка встречались отверстия, и я сквозь решетку
видел части роя. Свет, пробивавшийся в эти отверстия, радовал меня.
Наконец в одном отверстии я увидел то, что искал: небольшой комплекс
зданий, несколько работающих мулов и ни одного царя-жреца.
Я увидел также у дальней стены в ярко освещенном пространстве ярус за
ярусом пластиковых клеток, примерно таких, как та, что я занимал в комнате
Миска. В некоторых клетках находились мулы, мужчины и женщины, иногда и те
и другие. В отличие от клетки в помещении Миска, эти были заперты.
Грибы, воду, матрацы и прочее необходимое обитателям клеток подавали
мулы, работавшие снаружи.
Эти клетки напомнили мне зоопарк. И действительно, глядя в решетку, я
заметил, что не все клетки заняты мулами; там были и различные другие
существа, некоторых я видел в рое, других нет. Среди них были даже
млекопитающие.
В одной клетке я видел пару слинов, в двух соседних клетках с
передвижной решеткой между ними два ларла. Было человекообразное существо,
маленькое, с убегающим назад лбом, с волосатой мордой и телом, оно прыгало
на стену, оттуда, используя инерцию, перепрыгивало на другую, потом на
пол, и все начиналось сначала.
В просторной низкой клетке, на полу которой, по-видимому, росла
настоящая трава, я увидел пару пасущихся волосатых длиннорогих босков; в
той же клетке, но в другом углу небольшое стадо: пять взрослых животных,
гордый самец и четыре самки - табуки, однорогая золотистая горянская
антилопа. Когда одна самка передвинулась, я увидел, что рядом с ней
изящными шагами идут два детеныша, первые, каких я вообще видел, потому
что молодняк табуков не уходит далеко от своего логова в запутанных
зарослях Ка-ла-на на Горе. Единственный рог у малышей был всего лишь
бархатистым пеньком на лбу, а шкура, в отличие от шкуры взрослых,
пятнистая коричнево-желтая. Когда мимо проходил один из работников-мулов,
два маленьких табука мгновенно застыли и стали почти невидимы, а их мать,
сверкая своей золотистой шкурой, отбежала от них; самец опустил голову и
угрожающе приблизился к пластиковому барьеру.
В клетках были и другие животные, но я не уверен в их определении.
Кажется, я узнал ряд коричневых вартов; они висели вниз головой, как
пушистые, зубастые, кожаные кулаки, на голой ветви в своей клетке. На дне
их клетки валялись кости, может быть, и человеческие.
В другой клетке разгуливала большая, очевидно, нелетающая птица. По
ее клюву я решил, что это хищник.
Еще в одной клетке, раздувшийся и сонный, лежал редкий золотой хис,
горянский питон; его тело, даже некормленого, с трудом обхватит руками
взрослый мужчина.
И нигде не видно было тарна, этой большой хищной верховой птицы Гора,
может, потому, что эти птицы плохо приживаются в неволе. Чтобы жить, тарн
должен летать, далеко, высоко и часто. Горянская поговорка называет тарнов
братьями ветра, а как такое существо может жить в заключении? Подобно
своему брату ветру, когда тарн не свободен, он умирает.
Я смотрел на это странное собрание животных, и мне пришло в голову,
что я вижу один из вивариев, о которых говорил Сарм.
Такой комплекс в данный момент идеально мне подходит.
Я услышал стон Вики и повернулся к ней.
Она лежала на боку у стены шахты, в семи-восьми футах от решетки.
Свет из решетки пятнами падал на ее тело.
Я немного отодвинулся от решетки, чтобы меня не увидели, и стал
наблюдать за Викой.
Руки ее по-прежнему были связаны.
Она была прекрасна, и несколько обрывков ее некогда роскошной одежды
не скрывали ее прелестей.
Она встала на четвереньки, свесив голову, волосы ее упали до самого
пола. Медленно подняла голову и потрясла ею, легким прекрасным движением
отбросив волосы назад с лица. Взгляд ее упал на меня, она в изумлении
широко раскрыла глаза. Губы ее дрогнули, но она не произнесла ни слова.
- Разве в обычае гордых женщин Трева появляться перед мужчинами почти
неодетыми? - спросил я.
Она взглянула на свои тряпки, не пригодные даже для рабыни, на
связанные руки.
Потом по-прежнему широко раскрытыми глазами посмотрела на меня и еле
слышно произнесла:
- Ты принес меня из туннелей золотого жука.
- Да.
Теперь, когда Вика приходила в себя, я вдруг подумал, что нас могут
ожидать трудности. Когда я в последний раз видел ее в сознании, она
пыталась чарами своей красоты подчинить меня моему злейшему врагу
царю-жрецу Сарму. Я знал, что передо мной враг, неверный, злой,
предательский и из-за своей красоты еще более опасный, чем противник,
вооруженный мечом или копьем.
В глазах ее было странное выражение, которого я не понял.
Губы ее дрогнули.
- Я рада видеть тебя живым, - прошептала она.
- И я рад видеть тебя живой, - строго ответил я.
Она печально улыбнулась.
- Ты сильно рисковал, чтобы связать руки девушке.
Она подняла связанные руки.
- Должно быть, твое мщение тебе очень дорого.
Я молчал.
- Вижу, что хоть некогда я была гордой жительницей высокого Трева, ты
не удостоил меня даже веревки, а связал руки ремнем от сандалий, будто я
презренная рабыня из таверны Ара, которую покупают за плату или
проигрывают в карты.
- А ты, Вика из Трева, считаешь себя выше рабыни из таверны Ара?
Ответ ее меня поразил. Она склонила голову.
- Нет, не считаю.
- Ты хочешь меня убить? - спросила она.
Я рассмеялся.
- Понимаю, - сказала она.
- Я спас тебе жизнь.
- Я буду послушна.
Я протянул к ней руки, она посмотрела прямо мне в глаза своими
голубыми и прекрасными, подняла связанные руки, положила их мне в руки,
склонилась передо мной и негромко, но отчетливо сказала:
- Я, Вика из Трева, полностью отдаю себя Тарлу Каботу из Ко-ро-ба.
Она снова посмотрела на меня.
- Теперь, Тарл Кабот, я твоя рабыня и должна выполнять все твои
желания.
Я улыбнулся ей. Если бы у меня был ошейник, я бы одел его на ее
прекрасное горло.
- У меня нет ошейника, - сказал я.
К моему удивлению, глаза ее были нежными, влажными, покорными,
