поднимают вокруг этих понятий! Не в горах, разумеется;
там для этого жизнь слишком непосредственна и смерть
слишком близка, там человек есть человек, обыкновенный
смертный, и больше ничего. Зато потом начинается -
политика, споры, раздоры... Не успел я спуститься с
Эвереста, как почувствовал это и сам. Тридцать восемь лет
я жил, и никому не было дела до моей национальности.
Индиец, непалец, тибетец - какая разница? Я был шерп,
простой горец, житель великих Гималаев. И вот на
тридцать девятом году моей жизни меня вдруг принялись
тянуть и дергать в разные стороны, словно я не человек, а
кукла, подвешенная на веревочке. Первым на вершину
обязательно должен был взойти я - на ярд, на фут, хотя бы
на дюйм раньше Хиллари. Одним хотелось, чтобы я был
индиец, другим - непалец. Никого не интересовала
истина, никого не интересовал Эверест - только политика!
И мне стало стыдно. О взятии вершины я расскажу позже.
Что же касается национальности и политики, могу лишь
повторить то, что я сказал тогда же.
Одни называют меня непальцем, другие - индийцем. Я
родился в Непале, но теперь живу в Индии вместе с женой,
дочерьми и матерью. Индиец, непалец - я не вижу
никакой разницы. Я шерп, непалец, но считаю себя также и
индийцем. Все мы члены одной большой семьи -
Хиллари, я, индийцы, непальцы, все люди.
Да, это был долгий путь... От подножия Эвереста до
вершины. От горных пастбищ Солу Кхумбу до особняка
Неру и Букингемского дворца. От кули, простого
носильщика, до кавалера орденов, который путешествует
на самолетах и озабочен подоходным налогом. Подобно
всем путям, он был порой тяжел и горек; однако, как
правило, все шло хорошо. Потому что это был большой
путь, горный путь.
И куда бы ни заводил меня мой жизненный путь, он
всегда возвращал меня в горы. Горы для меня все. Я знал
это, чувствовал всем своим существом в то голубое
майское утро 1953 года, когда мы с Хиллари взошли на
вершину мира. Подобно буддийскому колесу жизни, моя
жизнь совершила свой великий оборот. Много лет назад
маленький пастушонок смотрел на большую гору и
мечтал... И вот я снова вместе с Эверестом, с Чомолунгмой
из детской мечты.
Только теперь мечта стала явью.
НИ ОДНА ПТИЦА НЕ МОЖЕТ ПЕРЕЛЕТЕТЬ ЧЕРЕЗ
НЕЕ
Удивительное дело с этим словом "шерп". Многие
думают, что оно означает "носильщик" или "проводник",
потому что слышат его только в связи с горами и
экспедициями. Между тем это совсем не так. Шерпы -
название народа, племени, обитающего в высокогорной
области Восточных Гималаев. Сведущие люди говорят, что
нас насчитывается около ста тысяч.
Шерп значит "человек с востока". Но все, что известно
на сегодня о нашем прошлом, - это что мы монгольского
происхождения и наши предки давным-давно переселились
из Тибета. Мы и сейчас во многом ближе к тибетцам, чем к
любой другой народности. Наш язык сходен с тибетским
(только у нас нет письменности), похожи также одежда,
пища, обычаи; последнее относится особенно к тем
шерпам, которые мало соприкасались с внешним миром.
Очень тесно нас связывает религия: подобно тибетцам, мы
буддисты. Хотя в Тибете теперь уже нет шерпских
деревень, часть нашего племени принадлежит приходу
большого монастыря в Ронгбуке, по ту сторону Эвереста, и
между этим монастырем и нашим собственным в Тьянгбоче
поддерживаются сношения.
А еще у нас ходит много торговых караванов. И вот что
примечательно: здесь продолжается свободная торговля и
не требуется паспортов, чтобы переходить границу. Все
прочее меняется, но жизнь на высоких гималайских
перевалах течет по тому же руслу, что и тысячи лет назад.
Через эти перевалы прошли когда-то на юг предки
шерпов и поселились в северо-восточном Непале, там, где
находится наша нынешняя родина - Солу Кхумбу. Мы
обычно говорим "Солу Кхумбу" так, словно это одно
место, на деле же есть область Солу и другая - Кхумбу.
Первая расположена южнее и ниже, там земледелие и образ
жизни ближе к непальскому. Вторая находится очень
высоко, у самого подножия великих гор, и сохраняет много
общего с Тибетом. Как и большинство других шерпов-
восходителей, я родился в этой северной области, Кхумбу.
Через Солу Кхумбу протекает Дудх Коси, или "Молочная
река"; она собирает много притоков из снежников вокруг
Эвереста. Глубокие долины и ущелья этой реки связывают
нас с остальным Непалом. В холодные зимы и во время
летних муссонов, когда непрерывно льют дожди, путь этот
страшно труден. Впрочем, даже в наиболее благоприятные
времена года - весной и осенью - уходит около двух
недель на то, чтобы добраться до Катманду в центре Непала
или оттуда к нам. А так как даже Катманду почти отрезан
от остального мира, то легко понять, что наша Солу
Кхумбу - очень глухое место с примитивными условиями
жизни.
За последние годы Непал начал открываться для
внешнего мира, сделано очень многое для того, чтобы
преобразовать страну в современном духе. Сейчас
существует только два резко различных способа попасть из
Индии в Катманду: либо пешком, либо на самолете. Но уже
через горы прокладывают шоссе, и скоро впервые можно
будет проехать на автомобиле. Намечается также соорудить
большую плотину в южном течении Коси. Правда, она
будет расположена в Индии, но окажет большое влияние на
земледелие Непала. Пришел черед и Непалу измениться,
подобно всему остальному миру. Однако до Солу Кхумбу
все еще далеко, и я думаю, что пройдет много лет, прежде
чем туда протянется автострада.
Моя родина сурова и камениста, суров и климат, тем не
менее у нас есть земледелие и скотоводство. Пшеница
выращивается до высоты 2400 - 3000 метров (главным
образом в Солу), ячмень и картофель - до 4200 метров.
Важнейшая культура - картофель, он составляет основную
часть нашего питания, вроде как рис у индийцев и
китайцев. Часть земли находится в общинном владении,
есть и частные земли. Многие семьи имеют землю в разных
местах и переезжают по мере смены времен года с одних
высот на другие, чтобы сеять и собирать урожай.
Переезжать приходится также и за стадами, которые
состоят из овец, коз и яков. Як - основа существования не
только шерпов, но и всех жителей Гималайского
высокогорья. Он дает почти все необходимое для того,
чтобы накормить человека и согреть его: шерсть для
одежды, кожу для обуви, навоз для топлива, молоко, масло
и сыр для питания, а иногда даже и мясо - хотя мне,
возможно, не следовало говорить об этом, потому что
более строгие буддисты осудят нас.
Солу Кхумбу вполне обеспечивает себя продуктами
питания и не нуждается в большом привозе. К тому же по
лесным тропам на юг и через высокие перевалы на север
идут торговые караваны. Самый большой из этих перевалов
- Нангпа Ла, пересекающий цепь Гималаев на высоте 5700
метров, несколькими километрами западнее Эвереста; по
нему проходит знаменитый древний торговый путь. И по
сей день, как я уже говорил, здесь вверх и вниз идут
караваны. В Тибет они везут ткани, пряности и разные
промышленные товары из Индии и Непала, а из Тибета
доставляют соль, шерсть, иногда гонят стада яков. Жители
Солу Кхумбу покупают нужные мелочи у проходящих
купцов и странствующих торговцев. Но постоянных
магазинов или рынков в нашем краю нет.
Нет в Солу Кхумбу и городов, даже больших сел. Самая
большая деревня в Кхумбу - Намче-Базар, она стала
знаменитой в связи с последними экспедициями на
Эверест. В окружающих долинах лежат другие селения:
Кхумжунг, Пангбоче, Дамданг, Шаксум, Шимбунь, Тами.
Дома выстроены из камня, с драночными крышами. В
окнах и дверях деревянные рамы, стекол, конечно, нет.
Большинство домов двухэтажные. В первом этаже
помещаются скот и разные запасы, а на втором, куда
попадают по внутренней лестнице, находятся общие
помещения, спальни, кухня, уборная. Так живут шерпы
сегодня. И так было, когда я был мальчиком и когда все
мои предки были мальчиками до меня.
Часто пишут, что я родился в деревне Тами, но это не
совсем верно. Моя семья жила в Тами, и я вырос там, но
родился я в селении, которое называется Тсачу и лежит
близ большой горы Макалу, всего в одном дневном
переходе от Эвереста. Тса-чу означает "Горячие
источники", это святое место, о котором рассказывают
много историй и легенд. Моя мать ходила туда вместе с
другими паломниками в монастырь Ганг Ла (если вы
помните, наша фамилия, или родовое имя, тоже Ганг Ла).
Возле монастыря есть высокая скала, похожая на голову
Будды, и говорят, что если праведный человек прикоснется
к скале и прочтет молитву, то из камня побежит вода. Но
если это же сделает дурной человек, безбожник, скала
останется сухой.
А еще в этих местах растут разные травы, которым
приписывают большую целебную силу. Кругом много озер.
Самое крупное из них называется Тсония, или "Рыбное
озеро"; в другом озере, поменьше, вода напоминает по
цвету чай. Говорят, что по его берегам ходил Будда, а когда
ему хотелось освежиться, он останавливался и пил воду из
озера - для него она была .настоящим чаем.
Много еще рассказывают про Тса-чу и Ганг Ла. В одном
предании говорится, что в древние времена здесь
произошло большое сражение между двумя войсками -
гяльбо (короля) Ванга и гяльбо Кунга. Согласно преданию,
мои предки сражались на стороне Кунга и служили ему так
хорошо, что он после победы даровал им землю в этой
местности. А так как местность называлась Ганг Ла, они
взяли себе это имя, и оно сохранялось потом всеми их
потомками.
Как бы то ни было, но именно здесь я родился. Отец и
мать решили, что это к счастью; так решили и ламы.
Родители рассказали мне, что ламы советовали им
особенно беречь меня первые три года: если я останусь жив
после этого возраста, то вырасту и стану великим
человеком.
Но если место моего рождения установить легко, то год
рождения определить гораздо труднее. В Солу Кхумбу
пользуются тибетским календарем, а он не знает счета
годам, только названия - год Лошади, год Тигра, Быка,
Птицы, Змеи. Таких названий двенадцать - по названиям
животных, из которых шесть мужского и шесть женского
рода, а когда они кончаются, цикл начинается снова.
Большую часть жизни я не знал, сколько мне лет, знал
только, что родился в год Йоа (Зайца); но недавно, сравнив
тибетский и западный календари, я высчитал, что появился
на свет в 1914 году. Конечно, с учетом двенадцатилетнего
цикла это событие могло произойти и в 1902 или в 1926
году. Но я надеюсь, что я не так стар, как в первом случае, и
боюсь, что не так молод, как во втором. Все говорит за то,
что мне было тридцать девять лет, когда я взошел на
Эверест.
Время года, когда я родился, оказалось легче установить.
Судя по погоде и состоянию посевов, это был конец мая.
Теперь, оглядываясь назад, я вижу в этом хорошее
предзнаменование: самые важные события моей жизни
всегда случались в конце мая. Прежде всего мое рождение.
Далее, именно в это время стоит наиболее благоприятная
погода для восхождений. 28 мая я был почти на вершине
Эвереста вместе с Ламбером; 29 мая - год и один день
спустя - я взошел на нее вместе с Хиллари. Поскольку у
нас нет точных записей, шерпы не отмечают день
рождения. Но годовщину взятия Эвереста я готов
праздновать до конца жизни.
Мою мать зовут Кинзом, отца звали Ганг Ла Мингма
(как я уже говорил, дети шерпов не носят фамилии
родителей). Нас было тринадцать детей, семеро мальчиков
и шесть девочек, но так как жизнь в Солу Кхумбу всегда
была тяжела, а смерть близка, в живых остались только я и
три мои сестры. Две из них живут с мужьями и детьми в
Дарджилинге, третья, младшая, в Солу Кхумбу.
Ни отец, ни мать не видели никогда по-настоящему
внешнего мира. Самое дальнее их путешествие было в
Катманду и в Тибет, в Ронгбук, где брат матери был когда-
то верховным ламой. Отец умер в 1949 году. Но моя мать
- она теперь очень стара - еще жива. Во время
экспедиций на Эверест в 1952 и 1953 годах я увиделся с
нею в Тами после многих лет разлуки, а в 1955 году она
переселилась ко мне.
