-- И оставлю друга? Не говоря уже о том, что ипасписты так не
поступают, но он все равно отсюда вскоре выйдет... и что тогда мне скажет?
Префект подумал, кивнул:
-- Последнее меня убеждает больше, чем уверения в благородстве
наемных воинов. Я позволю тебе отлучиться до захода солнца. Если не
вернешься, то... это будет признанием вины. И тогда я брошу твоего друга в
самый жуткий застенок!
Олаф позеленел, пробормотал:
-- А может быть, лучше посидишь ты, а я до вечера...
-- Разоришь владельцев винных подвалов? -- закончил за него Владимир.
Префект посмотрел на них внимательно, сказал со вздохом:
-- Иди ты, черный... Сойдешь за грека. Да и яда в тебе больше. И
хитрости.
-- Это точно,-- согласился Олаф,-- и свинства! А уж коварства...
Владимир отступил, поднял руку в прощании, предупредил:
-- Лучше бы отпустить и его! Он жрет как крокодил. Он разорит
империю!
Олафа уже уводили два тюремщика. Один оглядел крупного викинга с
головы до ног:
-- Гм... Ну, разве что свиней нашего хозяина...
Олаф простонал, лицо его позеленело. Владимир крикнул вдогонку:
-- И старайся не храпеть, как ты умеешь. Стены здесь ветхие.
-- Я буду тыкать его копьем под ребра,-- вызвался тюремщик
услужливо.-- Я ему вовсе не дам спать.
Глава 41
Он спросил у крестьян, собирающих плоды с деревьев, чей этот
роскошный сад. Ему ответили, что это владения Могуты. Потом он встретил
стадо коров, затем дорогу перегородило море овец -- и опять же это все
принадлежало Могуте. А когда вдали появился и начал увеличиваться в
размерах роскошный и огромный дом, Владимир уже не сомневался, кто его
владелец.
Роскошная вилла Могуты была обнесена невысоким забором. С седла был
виден богатый сад. Широкие аллеи к дому были усажены по бокам цветами.
Виднелся даже небольшой фонтан, вода из него бежала в овальный прудик, по
краям выложенный мраморными плитами.
Владимир, не слезая с седла, постучал рукоятью меча в ворота. Ему
пришлось стучать трижды, прежде чем послышались шаркающие шаги. Однако в
окошке показался не старик, а молодой крепкий парень, но с ленивым грубым
лицом.
-- Чего лупишь как баран в забор? -- сказал он раздраженно.
-- Мне нужен Могута,-- ответил Владимир.
-- Мало ли кому нужен,-- проворчал парень.-- Он никого не принимает.
-- Сейчас?
-- И сейчас, и вообще.
Он сделал движение закрыть окошко, но Владимир молниеносно просунул
руку, схватил за горло, с силой ударил лицом о ворота. Тот отшатнулся и
упал, а Владимир, торопливо пошарив в поисках засова, нащупал
продолговатую железку, потащил в сторону. Звякнуло, он послал коня
корпусом вперед, створки распахнулись.
Парень уже поднимался с земли. Он был еще крепче, чем Владимир
определил через окошко, в глазах было обещание скорой смерти. Его рука
метнулась к левому боку, к сабле. Владимир соскочил на землю, его кулак
послал невежу снова на землю.
Тот пытался подняться, Владимир ударил сапогом в лицо. Тот падал и
снова делал попытки встать, но тяжелые сапоги били, переворачивали в сухую
горячую пыль, опрокидывали снова и снова, пока тот не завалился навзничь и
не остался так, разбросав руки. Кровь текла изо рта, ноздрей и даже из
ушей.
Владимир удовлетворенно бросил поводья на шею мраморной статуи,
взбежал на крыльцо и ногой распахнул дверь. В коридоре попались служанки,
с визгом разбежались. Он пошел быстро во внутренние покои. Из дверей по
коридору выглядывали испуганные лица.
Дальняя дверь была роскошнее других. Он отпихнул еще одного, дурень
сунулся с вопросами, ногой распахнул дверь.
В большой зале было влажно, в дальнем углу в полу был небольшой
бассейн. Крупный мужчина возлежал на волнах лениво, забросив руки на
мраморные края. Обнаженная юная девушка разминала ему голени, еще одна
торопливо растирала в медной ступке ароматические зерна.
На грохот двери оглянулись в испуге. Мужчина повернул голову, лицо
было грозное, свирепое, раскрасневшееся от горячей воды. Лев и в старости
лев, а шакал и в молодости шакал, подумал Владимир невольно. Могута стал
ромеем больше, чем настоящие ромеи. Даже не ромеи, а римляне, что обожали
возлежать на пирах и в римских банях в окружении толпы рабов и рабынь.
-- Кто таков? -- спросил Могута люто. Голос его был под стать имени,
в нем не осталось и следа от славянского выговора.
-- Владимир, ипаспист,-- ответил Владимир холодно, а кто ты,
позволивший рабам решать за тебя, что тебе делать?
Могута смерил его все еще свирепым взглядом, но лицо смягчилось.
Жестом отослал женщин, медленно поднялся из воды. Был он могуч, но живот
отвисал уже чуть ли не коленей. Поймав насмешливый взор молодого воина,
скривился: поживи с мое. Пузо будет поболее. Ежели вообще доживешь!
Владимир швырнул ему полотенце. Могута небрежно вытерся.
-- Как прошел? Почему эти лодыри не предупредили?
-- Они не лодыри,-- возразил Владимир.-- Они очень старались меня не
допустить.
Могута вскинул брови.
-- В самом деле? Но я сказал, что жду тебя с особым нетерпением.
-- Они и ждали.
-- Вот как?
-- Могута,-- сказал Владимир.-- кто такой Филемут?
-- Мой управляющий,-- ответил Могута настороженно.-- Работает как
вол, имение содержит в порядке. Слуг зажал в кулак, а то больно
разболтались, черти. Здесь ухо надо держать востро!.. Это у нас там все по
совести, по чести, по отцовским заветам, а здесь всяк норовит обжулить,
украсть... Филемут всем закрыл лазейки для воровства. Я его не раз
проверял тайком! Работает на совесть. Ему просто нравится управлять
людьми, гонять их как зайцев...
Владимир мерно кивал в такт словам купца. Управляющим быть неплохо,
но еще больше могло понравиться завладеть этой ванной-бассейном вместе с
девками, имением и прочими мелочами. А если учесть, что на Филемута
работают уже почти половина работников города...
-- Вода больно горячая,-- сказал он предостерегающе.-- Смотри, как бы
не утопнуть.
Могута смотрел непонимающе, потом оскалил рот с остатками зубов.
-- Я всем дал знать, что у меня три сына и две дочки. Хоть невеликое,
но все же наследство!
-- Если от него что-то останется,-- пробормотал Владимир. Он подумал,
что вряд ли купца станут топить, тогда в самом деле имение и земли
ускользнут из рук Филемута. Разве что Филемут сумеет их прибрать к рукам
раньше, чем Могута перекинется кверху копытами.-- А на самом деле как?
Глаза Могуты стали грустными. Даже голос стал хриплым, как от старой
боли:
-- На самом деле... только это пусть останется в этой комнате, я живу
как старый пень на ветру.
Владимир отвел глаза:
-- Надеюсь, твои слуги по-росски не разумеют. Я пришел, Могута. Что
ты хотел?
Могута хлопнул в ладоши. Слуги быстро внесли широкий стол, накрыли,
так же быстро исчезли. Могута жестом пригласил Владимира, сам сел напротив
-- голый, все еще в каплях воды, прикрывшись лишь мохнатым полотенцем с
петухами и синими волошками.
-- Рассказов о кладах мы все наслышались,-- заговорил он.-- Когда
люди совсем отчаятся... или же бездельники, то отправляются на поиски.
Стоящие люди заняты делом. Ты тоже занят, как и я. Но с этим кладом случай
особый! Я со своим другом, он был тогда другом, добыл... ну, скажем,
добыл...
-- Я же не спрашиваю как добыл,-- пришел на помощь Владимир,-- я
спрашиваю: где закопано?
Могута неспешно сдул пышную пену через край высокой чаши, отхлебнул
холодного пива, зажмурился от наслаждения.
-- Этого точно я не знаю,-- признался он нехотя.-- Мы разделились,
когда за нами... погнались солдаты... спутали с кем-то, наверное... я
уводил погоню, а мой соратник тем временем спрятал в скалах. Но я был
удачливее от роду. Когда пришел на место встречи, он туда приполз,
оставляя кровавый след... А сказать сумел только, что спрятал под сыном
Описа!
Он умолк, угрюмо тянул пиво. Лицо потемнело, он заново переживал
удачи, погони, и внезапное поражение. Владимир выжидал, спросил:
-- И это все?
-- Все. Даже то, что он прошептал, булькая и захлебываясь кровью,
могло быть бредом.
Владимир отодвинулся от стола:
-- Тогда он мог вовсе потерять деньги?
-- Нет,-- покачал головой Могута.-- Он спрятал! А потом уже наткнулся
на солдат. Я долго ломал голову, ездил по тем местам. Какой сын Описа?
Какого Описа? Я расспросил всех стариков в городе, говорил с нищими,
старухами, мальцами на улице... Меня самого начали считать умалишенным!
Понимаешь, меня это задело. Мне всегда все удавалось, все получалось. А
тут на тебе!.. Сейчас я и без тех монет и камешков не бедняк, можно бы
жить да жить... но мужчины мы аль нет? У нас своя гордость. У меня эта
заноза до сих пор вот где сидит!
Владимир подумал, сказал осторожно:
-- Дело не в кладе, значит?
Могута развел руками в широком жесте:
-- Это сейчас не в кладе. Разве я похож на нищего? А тогда мы
рисковали головами за немалые деньги. Даже сейчас за них можно было бы
нанять целое войско!
Он остро взглянул на молодого парня в одежде ипасписта. Владимир
ощутил дрожь. Могута знает о нем слишком многое. И что земляк, и что
изгнанный князь, а теперь, оказывается, знает и о жажде вернуться и
отомстить. И намекает, что с одним мечом в руке может мстить одинокий
дружинник, но не князь. Знает настолько много, что начинаешь снова
подумывать о длинных руках Ярополка...
-- Добро,-- сказал Владимир, он старался не выказать напряжения.--
Что ждешь от меня?
-- Что будешь удачливее меня,-- ответил Могута.-- Это раньше никого
на свете не было удачливее... Увы, время идет. А за это получишь половину.
Владимир смотрел остро:
-- Половину? Не слишком ли щедро, если клад в самом деле велик?
Могута отмахнулся:
-- Если бы восхотел половину ты, я бы не дал и осьмой части. Но это
предлагаю я сам, от щедрот своих. Да и, по чести говоря, очень уж хочется
найти...
Он замолчал, проглотив недосказанное. Если, мол, предложить этому
новгородцу с жадными глазами меньше, тот может восхотеть себе все.
Владимир однако понял, спросил в упор:
-- А как ты узнаешь, что не заберу себе все? У нас нет свидетелей,
нотариусов. Только мое слово. Да и вообще я могу сказать, что ничего не
нашел!
Могута натянуто усмехнулся, хотя глаза оставались тревожными:
-- Если хочешь стать князем, то нельзя подличать... по мелочам.
Честное имя тебе дороже, чем простолюдину. Князь нарушает слово, когда у
соседа плохо лежит целое княжество, богатый город или римская корона...
Ха-ха!.. Воровать надо редко и всегда по-крупному!
Владимир кивнул:
-- Принимаю. Я в отчаянном положении, сам видишь. И деньги мне нужны
не для пьянок с голыми девками. Где примерно он закопал ваше...
награбленное?
Могута пропустил его слова мимо ушей, поднялся:
-- Пойдем. В моей спальне есть карта.
-- В спальне?
-- На свете слишком много жаждущих не зарабатывать, а находить чужое.
Потому ее никто не видел.
Владимир спросил, глядя в глаза Могуте:
-- Даже Филемут?
Могута насторожился:
-- А при чем тут Филемут?
-- Мне показалось, что он управляет слишком многим,-- ответил
Владимир.-- А хочет управлять еще большим.
-- Ну-ну,-- поторопил Могута.-- Говори.
Владимир рассказал. И про стычку на постоялом дворе, и про попытку
ночных воров, и про то, как Филемут от имени хозяина отказался от встречи.
-- Он так и сказал?
